Музыкант бросил в птицу камнем, и она, закаркав, улетела. Теперь он взялся за работу. Сначала оттащил трупы трех тейварцев подальше от дороги, в тень деревьев. Затем занялся погребением Киана.
Да, для Киана необходимо было построить пирамиду. Музыкант снова взглянул на солнце и решил: ему следует вручить дух гнома Реорксу в тот момент, когда солнце последним лучом заката окрасит камни пирамиды в красный цвет.
– Ну вот, – сказал он мертвому, складывая камни, – ты не останешься без погребения, Киан, друг мой. Когда в Торбардине узнают о твоей смерти, Король-регент будет носить по тебе траур.
Работая, маг напряженно размышлял. Слуги Рилгара были здесь, в засаде, уже тогда, когда Киан, Станах и он сам еще только готовились перенестись сюда. Они убили Киана, появившегося здесь первым, и отошли за холмы, не зная, сколько еще хайларцев появится на дороге. Так что же это – неудача самого Музыканта или же случайная удача тейварцев?
Музыкант воздвиг из камней пирамиду, подошел к Киану и сел возле него. Солнце висело над самым горизонтом, дорога на север была уже темна.
Маг аккуратно поправил на Киане кожаную куртку, надетую поверх кольчуги, не сумевшей защитить хозяина от арбалетной стрелы. «Возможно, – думал маг, поднимая тело друга и укладывая его в пирамиду, – Рилгар заранее устроил засаду на этой дороге потому, что у него уже есть кто-то в Старой Горе. Значит, этот «кто-то», или эти «кто-то», уже ищет Меч Бури. И они либо снова придут сюда, либо каким-то другим образом попытаются помешать хайларцам проникнуть в город».
Он аккуратно заложил камнями вход в пирамиду. Теперь нужно дождаться, когда на камни упадет последний луч солнца.
– Пусть это станет отражением света из горна Реоркса, – тихо прошептал Музыкант. – Прощай, Киан Красный Топор.
Он положил руку на флейту, висящую у него на поясе; нежные, печальные звуки зазвучали в душе мага. Музыкант склонил голову. Увы, погребальная песнь Киану останется неспетой вслух: звуки флейты в тихом ночном воздухе были бы слышны слишком далеко.
Ночь уже опустилась в долину. Маг уселся на траве поудобнее, прислонившись спиной к могиле Киана. Он смотрел на загоревшиеся ранние звезды, затем взглянул туда, где скоро должны были взойти две луны – красная и серебристая. Теперь надо только ждать, как он и обещал Станаху.
Маг вздохнул. «Станах не воин и не маг, – думал он, – но он поклялся возвратить Меч в Торбардин, и он будет верен своей клятве, чего бы это ему ни стоило. Может быть, попытаться установить с ним мысленную связь? Нет, не получится: мысли плохо передаются во тьме. Если Станах найдет Королевский Меч сегодня ночью, завтра он будет уже здесь».
«Если вы договариваетесь о месте встречи, – сказал однажды Киан, – никогда не меняйте его, ибо иначе вам придется дней пять гоняться за своими друзьями, а они все эти дни будут где-то поблизости тоже искать вас».
Глава 4
До нападения на город красного дракона теология жителей Старой Горы почти не занимала. В городе преспокойно уживались приверженцы и старых, и новых богов, а также и сторонники наиболее распространенной религии – религии полного безразличия ко всем и всяческим богам. Высокие Искатели не были религиозными фанатиками и были убеждены, что старые боги, которых некоторые называли истинными богами, вполне удовлетворены подобной веротерпимостью. В некоторых других городах сторонники разных религий то и дело рубили головы своим оппонентам, однако в Старой Горе, где всем жилось хорошо, ни разу не вспыхнули религиозные распри.
В Старой Горе жители всегда были сытыми: по берегам протекавшей в долине реки было создано много ферм, в лесах было много зверей и птиц, – и поэтому жители Старой Горы никогда не подвергали сомнению старинное высказывание: «Голодный пойдет воевать, но сытый будет с улыбкой ждать новой трапезы».
Когда расположенный к северу от Старой Горы город Утеха был разрушен завоевателями, жителям Старой Горы следовало бы призадуматься и почаще поглядывать на Небо, но они предпочли просто не думать о возможной беде.
И вот когда закованный в красную броню Верминаард, одержавший легкую победу над Утехой, пришел к стенам Старой Горы, то захватил город всего-навсего за один день. Верминаарду для победы оказалось достаточно одного темно-красного дракона по кличке Янтарь и солдат, от которых еще несло дымом сожженных в Утехе домов.
Пока армия Верминаарда штурмовала город, он со своим красным драконом Янтарем выжигал в долине фермы и поля. Когда цветущие фермы превратились в обгоревшие пустоши, солдаты уже вошли в город и начали сжимать кольцо вокруг центра, подобно банде мучителей, медленно стягивающих веревку на горле жертвы.
Повелитель позволил своим солдатам вдоволь утолить жажду крови. Затем, когда половина города была разрушена, а большая часть его жителей убита или отправлена в рабство на шахты Пакс Таркаса, Верминаард приказал прекратить грабежи, насилия и убийства. Командиром гарнизона Старой Горы он назначил капитана Потрошителя – молодого, стройного, темноволосого человека и разрешил тому постулат?» с еще оставшимися в живых горожанами как только ему заблагорассудится. Внешностью Потрошитель почему-то напоминал всем, кто его видел, росомаху, хотя такое сравнение было явной несправедливостью по отношению к зверю.
Теперь хозяевами на городских улицах были вечно пьяные солдаты Верминаарда: люди, омерзительные дракониды и даже гоблины. Грубые, жестокие и жадные победители забирали у жителей Старой Горы все, что хотели и когда хотели, а при малейшей попытке протеста убивали любого. Больше всего они походили на волков в овечьем загоне.
По всему Кринну уже шли споры о причинах войны. Эльфы упрекали во всем людей, а укрытые в своем горном Торбардине гномы винили во всех грехах – прошлых и настоящих – и людей, и эльфов.
А люди в Старой Горе, занятой армией Верминаарда, просто пытались выжить в непривычных для них тяжелых условиях.
Когда рабы на шахтах Пакс Таркаса восстали и бежали в горы, Верминаард оставил править в городе Потрошителя, а сам выехал из Старой Горы: она ему была уже не интересна.
Да, оставшиеся в живых горожане наконец-то стали понимать, что им следовало бы более серьезно относиться к тому, что происходит вокруг них на земле и над их головами в небе.
Таверна называлась просто «У Тенни» и считалась «свободной», насколько это вообще возможно в оккупированном городе. Офицеры-дракониды заходили сюда редко, а простым солдатам Потрошитель вообще запретил посещать заведение Тенни; но зато шпионы Потрошителя бывали здесь часто – потому-то он и предоставил таверне «свободу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});