была готова смириться с потерей еще одного любимого.
Но времени на то, чтобы предаваться скорби и дать волю своей боли, у Мэй не было. Она – престолонаследница, властительница, которая должна поддерживать жителей Элидора и заботиться об их безопасности. Ее готовили к этому в течение долгих лет, и Мэй достойно справится с предначертанной ролью, несмотря на волну боли, захлестнувшей ее.
Она медленно подняла голову, протерла рукавом распухшие глаза и еще крепче сжала в кулаке маленькую фигурку. Окружающие вполголоса переговаривались, на лицах пепельных воителей читался ужас. Их взгляды беспокойно бегали туда-сюда, теряясь где-то позади Мэй. Она встала на ноги.
По толпе, в центре которой она стояла, прошел рокот.
– Да здравствует король! – раздался робкий голос.
Что?!.. Мэй раздраженно обернулась вокруг своей оси.
Пепельные воители потрясенно молчали, в отличие от обитателей квартала.
– Да здравствует король!
Крик распространился по Тарросу, словно пожар. Все громче, сильнее, неудержимее.
Ее взгляд наткнулся на бескрылого, сидевшего на корточках подле фонтана. Он вцепился пальцами в грязную землю, глаза его были широко распахнуты, лицо исказилось в гримасе боли. А на его лбу мерцала огненнокрасным пламенная руна короля.
Глава 4. Мэй
Мэй вошла в свои палаты, чувствуя, что у нее землю выдернули из-под ног. Она протащилась мимо маленького столика у дивана, на котором дожидалась продолжения шахматная партия, и направилась к постели.
За прошедшие часы она не только доставила бескрылого в замок в целости и сохранности, но и успела решить все неотложные задачи.
Теперь же весь груз произошедших событий навалился на нее, буквально сшибая с ног. Мэй пошатнулась и, не сумев расправить крылья, из последних сил уцепилась за спинку кровати.
К ней поспешила Нара, ее камеристка, и не дала Мэй повалиться на подушки в запачканной сажей одежде. Пожилая женщина с невзрачными коричневыми крыльями уверенно схватила ее за руку и повела в ванную.
Слова пытались достучаться до сознания Мэй, но лишь падали в пустоту, которая темным кратером зияла у нее в груди и лишь продолжала расширяться.
Мэй забралась в ванну, стоящую посреди комнаты, не замечая ни привычного аромата роз, ни тепла воды. Откинув голову на бортик ванны, Мэй уставилась на потолок. Свод украшали серебристые птички, летящие навстречу золотому солнцу. Они поплыли у нее перед глазами, теряя свой блеск, и превратились в мутную серость, в которой Мэй потеряла всякое ощущение времени.
В какой-то момент она почувствовала, как мягкие руки промывают ей волосы, вытаскивают ее из воды и насухо вытирают, а затем быстро надевают на нее халат.
Каждый шаг давался ей с великим трудом, когда она, шаркая, проковыляла из ванной и рухнула в постель. Она долго не могла уснуть, а когда снова уставилась на потолок, то увидела перед собой лицо с выпирающими скулами и решительным взглядом янтарных глаз. Лицо бескрылого, отнявшего у нее все.
Луан
Когда Луан пришел в себя, его тело пылало, словно по его венам тек жидкий огонь, сжигая его изнутри. Пересохший язык приклеился к небу, голова невыносимо гудела.
Он открыл глаза и поглядел на стену, на которой был закреплен горшок с чашечкообразными луноцветами, освещавшими ночную комнату серебристым светом. Рядом висела картина, на которой был изображен Солнечный Орел, в знак защиты распростерший над городом свои крылья. Луан со стоном спихнул шелковые простыни в сторону и перевернулся на спину. Это оказалось плохой идеей, поскольку его плечо тут же пронзила колющая боль, пробравшая аж до кончиков пальцев ног.
Он сжал зубы и медленно сел. В голове вспыхнули воспоминания. Жар-свет, смерть короля и одна отважная пепельная воительница… Он застонал.
Его против воли доставили во дворец на носилках, в плотном кольце пепельных воителей, которые никого к нему не подпускали. В какой-то момент он, должно быть, потерял сознание, поскольку все остальное было как в непроглядном тумане.
Его обгоревшее плечо было перебинтовано. Сперва он потрогал слой мягкой ткани, а затем осторожно просунул под него пальцы. Ожог был намазан какой-то вязкой пастой, от которой несло навозом и корицей. Почти как улицы Тарроса. Прикосновения причиняли боль, и все же он нащупал тончайший слой кожи, образовавшийся за прошедшие часы. Целители Элидора были способны в кратчайший срок вылечить даже самые тяжелые ранения. Правда, прежде они всегда отказывали ему в помощи несмотря на то, что он мог заплатить. Теперь же у них не было выбора: с ним была связана необходимая для выживания города магия.
Осознание этого факта ударило его, словно кулак. Это было настолько нереально, просто абсурдно, что с его губ сорвался хриплый смешок. Он поднял руку и прикоснулся к знаку на лбу.
Руна была странной на ощупь. Горячая и в то же время холодная, гладкая, как металл, словно клеймо, выжженное на коже недостойного. Вообще-то, в Элидоре существовал строгий процесс отбора, и лишь победитель Игр богов получал право носить пламенную руну, когда придет время. Такого, как он, никогда не допустили бы к Играм. Не только из-за отсутствия крыльев, но еще и потому, что в его жилах не было благородной крови. Наверняка небесные князья, власть имущие Элидора, порядком взбесились, когда узнали, что теперь магия находится в его теле. Он ухмыльнулся, представляя их реакцию на эту новость. Они бы никогда добровольно не приняли в свои ряды такого, как он. Но об этом он подумает позже. Первым делом нужно достать ключ, который он украл утром.
Он подвинулся на край огромной кровати, одну за другой спустил на пол ноги, погружая стопы в пушистый ковер, а затем перебрался на бордовый диван. В противоположной стороне находился камин, в котором, к счастью, не горел огонь – ему и так было жарко.
На нем все еще оставались его собственные штаны, а вот ни рубашку с жилетом, ни пальто видно не было – он не нашел их ни на комоде, ни на стульях, ни на сундуке. Луан открыл одну из дверей, за которой скрывался гардероб с пустыми полками. Теряя терпение, он выдвинул все ящики, распахнул все шкафы, но свою одежду так и не нашел.
– Солнечный Боже! Да что ж такое! – выругался он.
Его взгляд упал на зеркало, растянувшееся от пола до самого потолка. Он выглядел ужасно. Волосы торчали во все стороны, под глазами залегли темные круги, а руна светилась в темноте, словно пламя. И это должно было его обеспокоить, но он мог думать лишь о своем пальто. О потайном кармане под