— Даже у приговоренных к смерти была возможность высказаться напоследок, — выхожу из себя и ускоряю шаг. — А ты меня лишаешь этого удовольствия.
В считанные секунды настигаю ее и хватаю за рукав. Завязывается борьба. Вика вырывается, выпуская из рук Бусинку, и в конце концов, мы падаем, оказываясь в сугробе.
— Под Новый Год желания исполняются, — тихо говорю я. — Только подумал о том, что нам не мешало бы остыть.
Вика лежит сверху и не двигается. Смотрит не мигая, пока собакер носится вокруг, радостно оглашая окрестности лаем.
— Она всегда такая шумная? — спрашиваю я.
Перевожу тему, как дурак. Ведь только что знал, что сказать, как попытаться объяснить все, а сейчас… Она смотрит, и все слова, приготовленные в голове, кажутся глупыми, не стоящими ничего.
Чем я лучше ее мужа? Такая же сволочь.
— Я дурак, Вик, гад, — это все, что могу сказать, глядя на нее. — Именно поэтому сегодня ждал тебя у офиса. Хотел заткнуть свою совесть, которая впервые за долгое время проснулась.
— Ты не дурак, Рогов, — шипит девушка. — Ты кретин! Полный. И гад!
— Даже спорить не буду.
— И если ты не закроешь свое чертово агентство — я с тобой больше никогда не заговорю. Понял?
Киваю.
— Может поднимемся? — нервно улыбаюсь я, едва шевеля замерзшими конечностями.
— Неплохая идея, — улыбается в ответ Вика.
Но прежде чем встать, я делаю то, о чем думал все это время. Притягиваю ее лицо к себе и целую. Сначала осторожно, предоставляя шанс извернутся, оттолкнуть. А после смелее… Вика не сразу понимает, что происходит, но включается в игру.
И снова я чувствую себя как полнейший засранец. Она ведь только что поймала мужа на измене, и вот, спустя пару часов, лежим вдвоем в сугробе, целуясь под вой псинки, которая носится вокруг.
В какой-то момент я начинаю терять реальность. Зарываюсь пальцами в ее волосы и… И она отстраняется. А после, пока я потеряно ищу тепло ее губ, просто сгребает ладошкой снег и проводит им по моему лицу.
— Остынь, Рогов, — смеется она, резво подскакивая и отбегая в сторону. — Ишь ты, губу раскатал!
Следующий снежок уже кидает с безопасного расстояния. Это раззадоривает меня.
— Догоню — в сугроб посажу! — в шутку угрожаю я, бросаясь за ней.
Бежим в сторону машины. И правильно. Там тепло, уютно, сиденья с подогревом… Собакер то и дело путается у меня под ногами, пытаясь куснуть за штанину. Но мне весело. Я словно ожил. Проснулся после долгого сна.
И я знаю, что в самое ближайшее время закрою к черту свое агентство “Рога и копыта”, а потом закажу билеты и увезу Вику на моря.
Потому что под Новый Год должны исполняться все-все-все желания.
Останавливаясь у Викиного подъезда, глушу мотор и поворачиваюсь к ней.
— В гости не позову, — качает она головой.
— Я не напрашиваюсь.
Она смотрит на меня как-то странно. Словно прощается. И это сносит мне крышу.
Что?
Что могло произойти за такое короткое время? Почему она снова превратилась в снежную королеву?
— Спасибо за ужасный и одновременно прекрасный вечер, — начинает она, словно собираясь с мыслями. — Но на этом наши пути расходятся. Я не хочу больше видеть тебя. Извини, но ты — живое напоминание о том, что меня предали. А от таких якорей нужно избавляться. Прощай.
Я не в силах вымолвить ни слова. Вижу в ее глазах уверенность. Она знает, что делает. И уже приняла решение, которое я не в силах изменить. Потому что это — ее решение. И только ее.
Положив руки на руль, смотрю исподлобья, как Вика скрывается в подъезде. Не оборачивается ни разу. Опускаю голову, упираясь лбом в крепко сжатые на руле кулаки.
Что же, Рогов, ты проиграл.
Быть может, есть смысл попытать счастья еще раз, но позже. Не сейчас. Сейчас ты болван. Получите, распишитесь.
Глава 10. Вика
До Нового года осталось…Черт, до Нового года осталось несколько часов!
Смотрю в окно, где уже начинают набухать сиреневые вечерние сумерки и вижу, как мамы загоняют своих малышей, одетых в разноцветные яркие пуховички, домой. Это и понятно — совсем скоро все сядут за праздничный стол, по-семейному посмеются друг с другом, включат телевизор для фона и будут обмениваться подарками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я же себе главный подарок уже сделала.
Осталась одна.
Медленно добрела до холодильника и открыла его, глядя невидящими глазами в зияющую пустоту. Бутылка советского шампанского, готовый салат из магазина и две мандаринки — вот и вся нехитрая снедь для одинокого застолья. Вернее, какого одинокого? Вдвоем с Бусинкой!
Подхватив ее под руку, бреду в коридор, где разрывается от звонков сотовый телефон. Думаю, я уже знаю, кто это звонит. Только один человек будет так долго доставать меня своим вниманием, несмотря на то, что я, кажется, сказала ему все, что думаю, и на что он может рассчитывать — Рогов Константин, мать его, Иванович.
Мы распрощались с ним уже почти две недели назад, но он все равно никак не может угомониться — так и продолжает звонить с периодичностью раз в день — два. Не может поверить, что я решила взять тайм-аут от отношений, от мужчин, которые так легко и просто могут наставить рога, обмануть доверие.
Не буду скрывать, что от одной мысли, от одного воспоминания о нем все внутри переворачивается, начинает нагреваться, как маленькое ручное солнышко, а когда я вспоминаю о том, как он целуется… М-м-м-м, просто коленки подкашиваются!
Этот вечер на набережной стал настоящим волшебством, и это не удивительно — Рогов все вокруг себя делает ярким и сияющим, но именно поэтому я решила для себя, что пока не могу довериться никому. Может он тоже потом вызовет для себя такую скорую помощь, которая увезет его к любовнице, как и Стас, благо, для этого у него очень много возможностей — он же руководитель этого, мать его, эвент-агенства!
Дзззинь! — пиликнул телефон, и я удивилась тому, чей номер абонента высветился на экране.
Стас Красильников. Бывший (уже!) муж.
— Звонишь поздравить с наступающим бывшую жену? — добавив в голос сарказма, отвечаю на звонок.
— Вика, нам нужно поговорить.
— О чем это, интересно? Все уже сказано, сделано, подписано. Надо, кстати, сказать спасибо Дашке, что помогла развестись так быстро, использовала служебное положение. Иначе в этот прекрасный праздник я бы все еще носила твою фамилию!
— Вика, перестань, ты же не такая… — интонации в голосе бывшего заставили напрячься.
— Так, стой, Стас, — сузила я глаза. — Зачем ты мне звонишь? Что происходит? Тебе наверняка от меня что-то нужно. Мы не слышались и не виделись с того дня, когда стали бывшими мужем и женой, вернее, с того самого прекрасного и волнительного для меня дня, а тут… Что-то не чисто! Выкладывай!
Слышу, как на том конце провода он начинает пыхтеть и вздыхать. От ожидания даже начинаю постукивать ножкой по полу. Нет, ну это уже за рамками добра и зла!
— Выкладывай! — почти кричу я в трубку, и Бусинка тявкает в мою поддержку. Кажется, она совсем забыла, что у нее когда-то было два хозяина, и решает остановиться на одном — мне, прильнув к груди.
— Вика… мне негде жить… — со вздохом признается это исчадие ада. А я даже не сразу понимаю, что он сказал это вслух.
— В каком смысле?
— В прямом, — покаянно выдыхает он и понижает голос. От того уверенного в себе мужчины нет и следа. — Дашенька меня выгнала.
Отчего-то я думала, что, когда буду говорить с бывшим мужем о его пассии, буду мучиться ревностью и ужасными бичеваниями, но ничего подобного не происходит. Как будто радио слушаю, передачу о рассаде воскресным днем.
— И?
— Мне негде жить, я думал, может быть, ты меня бы пустила на какое-то время… Я и за собакой мог бы присмотреть… — я хмыкаю, когда вижу, как Бусинка, подслушивая разговор, бросает на меня умоляющий не делать ошибок взгляд. Киваю ей, давая понять, что поняла безмолвную просьбу ни в коем случае не прощать этого придурка, который оказался настолько ничтожным, что решил вернуться на пузе к бывшей жене. Которой, кстати, уже давно нет дела до него…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})