– Ты это искал? – с подозрением спросила Омелия, протягивая колдуну остатки гребня.
– Это, это.
Лазаро взял сломанный гребень зубами и некоторое время стоял и размышлял – вероятно, о том, куда теперь деть находку. Затем пихнул куда-то под мышку. Омелия еще подумала, что у него там не иначе карман какой. Поскольку в объяснения Лазаро не вдавался, девушка вновь принялась изучать наследие предков, перекладывая различные, большей частью непонятные, предметы с места на место.
– А что будет, – поинтересовалась она – если я все же найду какую-нибудь «боевую штучку»? – В принципе все может быть, – пожал плечами Лазаро. – Но ничего опасного не случится. Все магические предметы содержат собственный заряд энергии, но для полноценного срабатывания они должны оказаться в руках мага. Так что играйся на здоровье, глядишь – развлечешься.
Любопытства Виану было не занимать. В течение седмицы парень позабросил все предыдущие увлечения и прожекты – на радость старшим братьям. Он старался, как мог исправно, выполнять все поручения по дому, а потом отправлялся к пастушьему сараю, прихватив косу, а иной раз и немного овса, позаимствованного из родительской конюшни. Накосив охапку травы на ничейной делянке у леса, Виан каждый раз воровато оглядывался, хотя сам не знал, чего именно опасается.
Впрочем, пока ничего не происходило. Кобыла дичилась и таращила в испуге глаза, но сено и овес ела. Проблема возникала с уборкой навоза – кобыла, едва Виан подходил к ней поближе, начинала сильно нервничать, забивалась в угол, а когда парень оказывался достаточно близко – норовила лягнуть. Разговаривать она отказывалась, равно как и слушаться человеческих слов.
«Не иначе как в ту ночь она какой травы волшебной наелась, от которой звери разумную речь понимать начинают», – думал Виан, прекрасно отдавая себе отчет, что сейчас он едва ли заарканил бы эту лошадь. Однако парня не покидало желание посмотреть, что же будет дальше.
Терпения хватило ему как раз до конца седмицы.
Аккурат утром седьмого дня в гости к отцу зашел старик Халуп. Виан только-только продрал глаза, когда услышал его скрипучий голос:
– А слыхал, чего мой внучек вчерась нашел? Отец, видимо, ответил отрицательно, потому что Халуп продолжал:
– А он с соседней деревни, с Поймищ, поздно возвращался, уже темнеть начало. Он и решил срезать через лесок, даром что места свои, знакомые. И вот уж опушка недалеко, как видит – сверкнуло что-то промеж деревьев. Нехорошо сверкнуло, поколдовски. Ну, парень-то он не робкого десятка, прямо на отблеск и пошел. Дай, думает, хоть глазком погляжу, что за тать там ворожбу творит. А то, может, уж в набат пора бить.
Халуп охрип и зашелся кашлем. Но, видимо, очень уж хотелось досказать новость. Поэтому он продолжал, еще не откашлявшись как следует:
– Подходит, значит, внучок мой – нет никакого колдуна, никто вроде ворожбу не вершит. А только на полянке, где сверкало-то, трава примята, словно по ней кони бегали взапуски, да валяется что-то темное. Присмотрелся он, да и обомлел: конский круп в траве валяется, с ногами. Хвост есть, в травинах путается, а остальной лошади-то и нет. Словно ножом огромадным кто разрезал. И вроде обрубок свежий, а кровь из него не бежит, и даже трава ничуть не заляпана.
С Виана остатки сна согнало как рукой. Он быстро спустил ноги с лавки на прохладный пол и, шлепая босыми ступнями по доскам, выбежал в сени.
– Как же внук-то твой увидел, что на траве кровяных брызг нет? – с деланым удивлением поинтересовался отец. – Сам же говоришь, темнело уже.
– Так я разумею – коли из лошади кровь-то вы пустить, ее и в темноте без труда заметишь, а еще первей унюхаешь, – возразил Халуп. – А тут ничего похожего.
– А какой масти лошадь-то была? – взволнованно спросил Виан от двери.
– Да кто знает, какая там масть. Сказал же темная: может, вороная, а может, бурая. А хвост вроде светлый, – пожал плечами Халуп. -
А-а, – чуть успокоился Виан. – Главное, не серая.
– А что тебе масть-то? – удивился отец, но Виан уже вышел во двор.
– Вот я тебе что скажу, Халуп, – обратился отец к старику. – Ты человек уважаемый, но знаю я, с кем твой внук в Поймищах зелено вино пьет. После того вина чего только в темном лесу да не примерещится!
Ты б уж лучше к порядку его призвал, чем байки повторять…
Виану в тот день словно шилья в чувствительное место кололи. Но он себя сдерживал – завел обычай ближе к закату кобылицу проведывать, так надо держаться. Держаться-то держался, но места себе не находил. Все буквально из рук валилось. Так что едва дождался, когда солнышко к лесу клониться начнет.
В сараюшке было куда как шумно: еще шагов за сто услышал Виан фырканье, ржание и стук копыт о доски. Обеспокоенный парень последние сажени пролетел бегом и распахнул дверь сарая.
Из двери прямо-таки шибануло запахами конского пота и навоза, словно Виан и не убирался накануне. Он, помнится, даже умудрился почистить кобылу скребницей, благо, животное вновь пребывало в каком-то сомнамбулическом состоянии, как в день поимки. Кобыла и сейчас была не в себе. Ее морда с обезумевшим взглядом появилась из дверей сарая немедленно следом за волной запаха. Лошадь посмотрела Виану прямо в глаза.
– Ну вот, я уговор выполнила, – сообщила она, странно, не в такт словам, шлепая губами. – Можешь заглянуть и пересчитать.
Осторожно обогнув вновь обретшую дар речи лошадь, парень заглянул в полутемное нутро сарая.
– Кони златогривые, две штуки, – перечисляла за его спиной кобылица. – Есть такие? Конек маленький, ушастый, одна штука. Наличествует?
Виан, ожидавший увидеть в лучшем случае новорожденных жеребят, действительно разглядел двух рослых похожих коней, словно один был отражением другого. Кони и впрямь были невиданной красы, а в первую очередь – невиданной масти: очень темные, практически вороные, но с длинными светлыми золотисто-рыжими гривами и хвостами. Рядом с красавцами-конями Виан разглядел и странного зверька, ушастого и горбатого, назвать которого лошадью язык никак не поворачивался. Зверек же встретился с парнем взглядом и неожиданно кивнул ему с серьезным видом: дескать, все в порядке, расчет окончен.
– Всех посчитал? – сварливым тоном осведомилась кобылица и заржала.
– Вроде всех, – неуверенно откликнулся Виан.
– Ну, тогда я пошла. Как говорится, не поминай те лихом!
Она направилась к полевой дороге, по-первости ступая так, словно разучилась ходить. Затем ее шаги стали увереннее, а спустя минуту пришедшая в себя кобылица перешла с шага на галоп и помчалась, держась лесной опушки. Бегай она так семь дней назад, подумалось Виану, он арканом и взмахнуть не успел бы, а кобылица была бы уже далеко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});