Дивэйн пришел на спектакль вместе со своей сестрой, ее мужем и всем семейством Морганов. Если он покинет их сразу после спектакля, Мэри не обидится, а лорд Морган будет просто в восторге, если ему позволят сразу поехать домой и лечь спать. Он уже клевал носом. Дивэйн решил, что будет следовать за экипажем миссис Вильсон и проследит, где она живет. Не было смысла расспрашивать Мэри о миссис Вильсон. Леди Морган едва ли даже слышала имя Гарриет Вильсон, самой пресловутой куртизанки со времен Нел Твитес. Мэри знала все светские сплетни, но женщины легкого поведения оставались за пределами ее интересов. И самым страшным обвинением, которое могло сорваться с ее уст, было «такой-то содержит женщину».
Пьеса казалась длинной и скучной. Во время антракта у Моргана была привычка выпить вина, а поскольку в ложу зашли их друзья, Дивэйн был вынужден остаться.
Франческа вышла в фойе выпить стакан вина и немного прогуляться. Она заметила мужские взгляды, бросаемые на ее грудь и вспомнила о мушке. Лидия Форсиз сделала ей по этому поводу комплимент и с ревностью заметила:
– Ты превзошла себя сегодня, Френки! Честно говоря, я не представляю, как тебе приходят в голову такие замечательные идеи. И где, интересно, можно купить такие мушки?
Вопрос говорил о намерении последовать подобной моде, поэтому Франческа решила оставить мушку на груди. Она даже и не думала искать в зале Дивэйна, поскольку совершенно забыла о нем.
Было довольно сложно проследить за экипажем миссис Вильсон в царящей после спектакля суматохе, но опытный кучер Дивэйна был в этом отношении просто волшебником. И когда экипаж леди повернул на Гросвенор Сквер, экипаж лорда был всего на расстоянии трех карет. Дивэйн нахмурился, заметив, что экипаж остановился напротив довольно респектабельного дома сэра Тилса и леди Листер. Естественно, эта крошка не достаточно смела, чтобы придти без приглашения в приличное общество! Видимо, в светское общество вхож сопровождающий ее повсюду шатен. Листерсы не были людьми, которых включают в круг друзей, но их ни в коем случае нельзя было назвать отбросами общества.
Дивэйн видел, как этот ничтожный шатен подал руку миссис Вильсон при выходе из экипажа. Выглядели они довольно респектабельно. К тому времени, как он вошел в зал, миссис Вильсон не только была представлена присутствующим, но уже и присоединилась к танцующим контрданс.
Она услышала, как назвали новое имя: «Лорд Дивэйн!» и закрутила головой по сторонам, высматривая его. Лорд стоял, держась за железные перила, на самом верху невысокой лестницы, гордо обозревая зал, будто весь он принадлежал ему. Вид у него был гордый и высокомерный. Она быстро повернулась к нему спиной. От нервного напряжения пересохло во рту. Нет, он не может узнать ее! Ведь она не снимала маску в Пантеоне. Возможно, он найдет какое-то сходство, но когда услышит, как друзья называют ее Френки или леди Кэмден, поймет, что ошибся. А если он подойдет, она сделает вид, что не замечает его. Впрочем, о чем ей беспокоиться? Ведь это он вел себя возмутительно! И все-таки она чувствовала себя виноватой и возмущенной. И зачем он пришел сюда? Она не припомнит, чтобы он посещал вечера, на которых бывала она. Очевидно, они вращались в разных кругах. Он был один, без леди Дивэйн, если таковая существовала. Внезапно ее поразила ужасная мысль – он мог преследовать ее.
Начавшийся танец в какой-то степени отвлек ее от этих мыслей. Она хотела посмотреть, к кому из танцующих он присоединится, но не смогла найти его взглядом. Возможно, он был в гостиной, где играли в карты. Она бросила взгляд в сторону главного входа. Он вертелся именно там, откровенно и вызывающе разглядывая ее в бинокль. Весь в черном, он был похож на ястреба. Она поспешно отвела взгляд и старалась больше не смотреть в ту сторону. Но это оказалось сделать сложно. Она вновь поймала этот взгляд. Он пристально смотрел на нее, сардонически улыбаясь при этом. Больше она на него не взглянет! Ведь он может принять эти взгляды за одобрение. Даже не глядя, она кожей чувствовала, что черный ястреб за все это время даже не шелохнулся. К концу танца ее нервы были напряжены, словно струны. Она решилась последний раз мельком взглянуть на него и в то же мгновение облегченно вздохнула. Он ушел.
И вдруг… она увидела, как раздвигая толпу, он шел прямо к ней. Кровь застыла в жилах. Она повернулась к Селби, желая схватить его за руку, но он оказался несколько в стороне. Вся компания направилась в гостиную, где подавали закуски, а Франческа словно остолбенела. Дивэйн тем временем приближался. Оказавшись рядом, он учтиво поклонился.
– Добрый вечер, миссис Вильсон. Вот мы и встретились вновь.
Эти слова были похожи на вызов, а искорки в его глазах говорили именно о таком настрое. Едва ли имело смысл притворяться, но она все-таки приподняла подбородок и, почти не дыша, сказала голосом, не способным обмануть и ребенка:
– Прошу прощения. Вы говорите со мной, сэр?
Он усмехнулся и посмотрел вокруг – рядом с ними уже никого не было.
– Похоже на то, не правда ли? Конечно, для меня не лестно, что вы так быстро забыли меня, миссис Вильсон. Буду иметь в виду, что у вас плохая память. Вы к тому же забыли вернуться из дамской комнаты в тот вечер, когда я ждал вас.
– Не понимаю, о чем вы говорите. Никогда в жизни не была в Пантеоне.
Его улыбка перешла в ухмылку.
– Почему вы тогда решили, что я говорю о Пантеоне? – спросил он. Она с раздражением вздохнула. – Ну, сударыня, после такого промаха уклоняться уже бесполезно. Все прояснилось. Вы есть вы, а я есть я. Не стоит нагнетать страсти, но, думаю, вы все же должны мне все объяснить.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – настаивала она, покраснев при этом.
– Позвольте вам заметить, миссис Вильсон, что вы жалкая лгунишка и ваше объяснение никуда не годится. Но если вы поддержите его вальсом со мной, так и быть, я его принимаю. – В свете канделябров сверкнул изумруд его перстня, когда он протянул ей руку. Он словно заключил ее руку в наручники.
Франческа взглянула в его темные глаза, над которыми разлетались брови, придающие ему вид сатира.
«О господи! Да она испугалась меня!». Мгновение Дивэйн пристально смотрел ей в глаза, желая понять, не притворялась ли она. Но в ее напряженном бледном лице не было и тени ложной застенчивости и заигрывания. Его резкие черты моментально смягчились, он улыбнулся, а когда заговорил, голос был мягким. Она уже не слышала в его вкрадчивом голосе затаенной угрозы, в нем появилась теплота и нежность.
– Как вы понимаете, я не кусаюсь. И меня считают неплохим танцором. Всего один танец, и если вас не очарует мое танцевальное мастерство, я отпущу вас – правда, с большим нежеланием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});