В дверь громко постучали. Едва Генрих по знаку хозяина отомкнул ее, в комнату пулей влетел начальник охраны.
— Штурмфюрер Мальц? — проворчал старик, небрежно отвечая на приветствие. — Ну, что там у вас стряслось?
— Парашютист, господин штандартенфюрер, американский парашютист. Эти кретины изрешетили его насквозь. Я ничего не понимаю в медицине, но…
— Давайте сюда, живо.
Два дюжих эсэсовца втащили бесчувственного парашютиста в разорванном комбинезоне. Третий держал клеточку с голубями, пистолет и объемистую сумку.
— Кладите на диван, — скомандовал старик. — И осторожнее, черт вас побери. Он еще должен говорить.
— Все, что было при нем, господин штандартенфюрер, — доложил Мальц, передавая старику небольшое фото. — В сумке — продукты и запас патронов. Клетка была закреплена на груди — он так на нее и плюхнулся. Забавное, доложу я вам, было зрелище, — рассмеялся эсэсовец. — Подъезжаем, а он стоит на карачках, головой в землю уткнулся. Как жучок-навозник. Знаете, такие славненькие, черненькие. Тронешь его — он и поднимется, вытянется на лапках. Пугает, значит. Ну, тут самое время спичку чиркнуть и — под брюшко, под брюшко…
— Ладно, Мальц! — оборвал его болтовню старик, осматривавший в это время парашютиста. — Ступайте.
— Есть! — щелкнул каблуками штурмфюрер.
— Мальц действительно ничего не смыслит в медицине, — заметил старик, когда дверь за солдатами закрылась. — Шесть ранений — и ни одного тяжелого. Впрочем, повязки наложены не так уж плохо.
— Где я мог видеть эту мордашку? — проговорил Генрих, разглядывая оставленное Мальцем фото. — Я определенно ее где-то видел.
— В старом голливудском фильме, — подсказал старик. — Мэри Пикфорд, знаменитость. Впрочем…
Он взял у Генриха карточку, внимательно рассмотрел ее, перевел взгляд на бледное от потери крови лицо парашютиста и вдруг рассмеялся:
— Нет, это не Мэри. Она такая же Мэри, как этот валяющийся перед нами парень — Дуглас Фербенкс. Обрати внимание на пробор, на узенькие дерзкие усики. Ни дать ни взять — знаменитый киноактер. Однако, дело становится чертовски интересным.
— Надо привести его в чувство.
— Сейчас, сейчас. Чертовски любопытное дело, Генрих. Понимаешь, Дуг и Мэри — это прошлое, романтика. У американской молодежи сейчас иные боги. Плесни-ка коньяку в рюмку, и мы раскроем эту маленькую тайну.
— Янки наметили очередной объект бомбежки, — отозвался Генрих, беря бутылку. — Только и всего.
— Бомбить объект, работающий против русских? Ты полагаешь, верность союзническому долгу заходит у них так далеко? Нет-нет, здесь что-то другое. Голуби, парашютист-романтик…
Старик приподнял голову раненого, осторожно поднес к губам его рюмку коньяку.
Через минуту щеки парашютиста порозовели, закатившиеся глаза ожили.
— Штандартенфюрер Рушке?! — воскликнул он.
— Да-да, это я, дружок. Кто же вас послал ко мне?
Сознание медленно возвращалось к Джону. Беседа с полковником, капитан Гуд, ночной полет, приземление… Что было дальше? Ах да, выстрелы и боль, жгучая боль, как от удара кнутом, полоснувшего наискось, от плеча к пояснице. Он напоролся на засаду, это ясно. Дело ни к черту. Ведь он должен был сдаться, сдаться по доброй воле.
— Я собирался сдаться, — говорит Джон. — Решил еще в самолете. Да-да, сдаться. Со мной обошлись, как с негром. Послали на верную гибель…
Постепенно он входит в роль, с удовлетворением отмечает истерические нотки в своем голосе. Рушке слушает его не перебивая. Когда Джон замолкает, он роняет, словно невзначай:
— Вы упомянули мое имя…
Джон внимательно смотрит на старика. Ошибки быть не может. Тяжелый подбородок, массивная голова на маленьком, хлипком теле. «Дуче в миниатюре»! Однако не поторопился ли он? В комнате еще кто-то есть.
Скосив глаза, Джон видит подтянутого молодого эсэсовца с бледным, как у мертвеца, лицом. «Вот беда, — проносится у него в голове. — И надо же было проговориться!»
— Так кто послал вас ко мне?
Ну, на этот вопрос Джон может ответить. «Дуче» сразу поймет, в чем дело, и выставит белолицего…
— Полковник Беркли? — переспрашивает старик и, к удивлению Джона, оборачивается к молодому эсэсовцу: — Слышишь, Генри? Рой Беркли, мой верный друг.
Оба — «дуче» и белолицый — придвигают стулья, подсаживаются к Джону. Что за чертовщина? Полковник специально предупреждал его: «Наедине, только наедине».
— Говорите же, — предлагает Рушке и, перехватив взгляд Джона, поспешно поясняет: — Это мой зять, Генрих Шернер. У меня нет от него секретов. Можете говорить свободно.
«А, черт с ними, с этими нацистами! — решает Клейтон. Короткое, вызванное коньяком возбуждение уже прошло, он чувствует головокружение и усталость. — Черт с ними…»
— Родные и близкие встревожены состоянием дядюшки Питера, — тихо произносит он условную фразу. — Готовы оказать помощь в любое время. Молят всевышнего о ниспослании ему здоровья и удачи. Аминь».
«Дуче» обменивается взглядом с белолицым. Что же они молчат? Головокружение становится все сильнее и сильнее, ноющая боль в плече делается невыносимой.
— Тебе плохо, дружок? — спохватывается «дуче». — Сейчас, сейчас. Ранение, слава богу, не тяжелое, можно обойтись без врача. Не следует вмешивать чужих в наши семейные дела, верно?.. Генрих, будь добр, там в углу в аптечке… Да-да, бинты. Давай сюда — в первую очередь нужно сделать перевязку. Так. А теперь флакон, — левый верхний угол, — противостолбнячная вакцина. Флакон и шприц. Вот-вот. Чиркни-ка зажигалку: надо продезинфицировать иглу…
Легкий, едва ощутимый укол в левую руку. Как видно, «дуче» ко всему еще и неплохой медик. Ранение не тяжелое, говорит он? Вот и хорошо. Дело сделано, можно лечиться и отдыхать. Готовиться в обратный путь. Интересно, какой маршрут выберут для него?.. Ладно, это потом. Сейчас — спать, так хочется спать… Странно: шум в голове понемногу стихает. Мысли обрывочны, но ясны, как всегда. Надо запоминать, все это пригодится для сценария! Главное — больше деталей. Вот, скажем, фото. В нарушение инструкции герой берет с собой фото любимой. Надеется в случае чего выдать за фотографию известной киноактрисы. Но нацисты, захватив карточку, догадываются, в чем дело. Они засылают своего агента на родину героя, разыскивают девушку, начинают шантажировать ее… Да-да, это будет прекрасный фильм, настоящий боевик. Боевик с концовкой по-голливудски. Такие в свое время ставил Дуглас, славный белозубый Дуглас. Как жаль, что его нет сейчас…
«А ведь Дуг и Мэри тоже были друзьями Советского Союза, — засыпая, думает молодой парашютист. — Добрыми друзьями…