в коробке с лекарствами лежал градусник. Померил температуру, так и есть, термометр показывал «38.2». «Вот, блин, как же меня так угораздило? Вроде и не мёрз нигде», — стал он припоминать. Нашёл таблетку аспирина, запил водой и снова лёг. Сон долго не приходил. В голову лезла всякая муть, связанная с сегодняшним приключением. Озноб тоже не отпускал. Но, в конце концов, усталость взяла своё, и Павлик опять забылся во сне.
Как-то неожиданно он снова очутился в лесу на знакомой просеке. Вновь шёл, размахивая прибором. Поймал уверенный сигнал и начал копать. На свет появился небольшой интересный кругляш с непонятными знаками или письменами. Павел, сидя на корточках, любовно рассматривал находку. Какая-то странная серебряная монета, типа данга[4] или чего-то подобного, только несколько большего диаметра. Павел положил её в кармашек на куртке и стал приподниматься.
И тут внезапно перед ним возник этот давешний мужик с тёмным зеркальным холодцом вместо лица и бородой. Павлик обомлел и не шевелился. Страх снова сковал его душу. Незнакомец чуть наклонил голову вбок, как бы пристальнее вглядываясь в лицо парня, и стал медленно протягивать к нему руки. Павлу показалось, что он хочет отобрать у него находку, тот самый кругляш. И он, инстинктивно, обеими руками, прикрыл нагрудный карман. Незнакомец, ухмыльнувшись (по его лицу пробежала волна), крепко схватил одной рукой за Пашкину ладонь, а другой за воротник куртки. Павел с ужасом смотрел в его лицо и видел своё испорченное отражение. Мужик между тем всё сильнее сжимал ворот куртки, подбираясь к самому горлу. «Удушить хочет, — мелькнула в голове мысль, — и забрать монету. Мою монету». И верно, вторая рука, медленно преодолевая противодействие Пашкиных рук, лезла в карман. Руки и ноги Павла были как будто ватными. Он попытался бороться, но чувствовал, что проигрывает. Нечеловеческие грусть и отчаяние полностью захватили парня. Тогда он попробовал закричать, но снова ничего не получилось. Правая рука чудовища крепко сжимала горло, и из груди вырвался едва слышный хрип. Вторая рука уже почти залезла в карман. Павла будто парализовало. Из последних сил, каким-то неимоверным внутренним напряжением он дёрнулся и закричал во весь голос. Хватка на шее ослабла, Павел вздрогнул и проснулся.
— Сон, просто сон, — успокоил Пашка себя, — всё приснилось. И этот жуткий мужик, и лес, и монета... А вот с ней-то, конечно, грустно получилось. Он, как будто бы наяву, держал её в руках, и казалось, помнил каждый знак на ней, каждую чёрточку. Павлуха грустно вздохнул. За окном стояло уже позднее утро. Голова вроде бы не болела, и температура не чувствовалось. Только состояние после сна было какое-то отрешённое, разбитое что ли, словно бы он и не отдохнул вовсе.
Парень умылся, попил чаю и стал разгребать своё снаряжение. Помыл прибор, сполоснул под краном от грязи цветмет и сунул его в пластиковое ведерко из-под строительной смеси в компанию к подобным, ранее найденным металлическим предметам.
Осмотрел находки, бережно протёр их зубной щёткой с мылом и положил сушить на расстеленную на столе газету. Включил компьютер, посмотрел в интернете свою добычу по годам, по разновидам и стоимости. Ничего особо ценного не намечалось. Опустил монеты в мыльный раствор и пошёл убирать в шкаф поисковый камуфляж, попутно пробегаясь по карманам. Достал деньги, батарейки, ключи. Всё было проделано не спеша и основательно, как уже не один десяток раз.
Сунул для проформы руку в нагрудный карман куртки, хотя помнил, что ничего там быть не должно. Однако пальцы почувствовали что-то холодное и металлическое. Доставая это «что-то», Павлик попытался вспомнить, что же он туда мог засунуть. Разжав пальцы, он обомлел. На ладони лежала та самая серебряная монета из сна. Парень оторопел, сомнений быть не могло: это была именно она. Вот тот самый узор из непонятных букв и знаков.
— Ну не фига себе! — сказал он вслух и присел на диван.
Куртка выпала из ослабевших рук и оказалась на полу.
— Вот это не фигасе! — повторил он снова.
Машинально потер монету. Серебро было в чёрной патине и немного в земле. Повернул другой стороной. Точно она, тот же аверс. Да как же такое могло быть? Он точно помнил, что найти её в лесу вчера не мог. Он был трезвым и не в бреду и, несмотря на давешнее приключение, всё помнил очень отчетливо: какие артефакты и где, примерно, нашёл. Однако монета была настоящая, он крутил её в руках. Её видели глаза, ощущали пальцы. Но как, почему, откуда? Это же был сон. Именно в нём он нашёл её в лесу и вновь повстречался с этим страшным существом. Мистика какая-то. «И всё-таки факты — упрямая вещь», — вспомнил он изречение товарища Сталина, медаль с портретом которого он тоже нашёл вчера. «А может, это был не сон? — закралось сомнение. — А что же тогда? Да, ну на хер, — помотал он головой, — конечно же, сон! И проснулся он на диване»... Да уж, это было из разряда иррационального. Павлуха, конечно, пытался верить в чудеса, за банкой пива иногда мечтая о кладе петровских монет или о чём-то похожем, но не настолько же необычном. Это ж уму непостижимо. Монету нашёл во сне, а она здесь наяву.
— Ё-моё, — пришло, наконец, понимание, — да я ж просто сплю ещё. Это сон продолжается. Вон оно что! И нечего тут голову ломать.
На душе сразу стало спокойно и уютно. А он, блин, повёлся. Монета не реальна так же как и его сон. Всё встало на свои места. «Тогда надо просыпаться», — подумал он, удивляясь своим ощущениям. Прошло немного времени, но ситуация не менялась.
— Хрен с ним, хоть во сне порядок дома наведу. А то в реальной жизни всё некогда да неохота.
Он прибрал вещи, разложил всё по местам, пропылесосил.
— Так, ну вроде бы и всё, пора и честь знать, — сказал он вслух, — пора просыпаться.
Неожиданно громко запел телефон. Павлуха вздрогнул. «Жена», — показывала надпись на дисплее. Павел поднял трубку.
— Как дела? — поинтересовалась Марина, — как съездил?
Пашка рассказал о находках, разумно умолчав о курице и произошедшей затем встрече с непонятным существом. Перекинулись парой других дежурных фраз.
— Ну ладно, мы ещё пару дней тут побудем, пока не приезжай за нами.
— Хорошо, — ответил Павлик и выключил телефон. «Ха, а я ведь не сплю. Всё это наяву», — отчётливо прозвенела мысль. «Давно