Читать интересную книгу Ящик Пандоры - Александр Ольбик

…После того как поел и помыл за собой посуду, Дарий почувствовал некоторое удовлетворение жизнью, и настроение стало настолько благодушным, что, войдя в комнату, где Пандора грызла семечки, первым заговорил.

– Ты не хочешь знать, что мне сказал врач? – спросил он.

Она подняла от тарелки свои пустые глаза и пожала плечами: мол, мне все равно, но могу послушать. Это тоже один из ее приемчиков, к которым он привык, но не настолько, чтобы спокойно подобные вывихи воспринимать. И озлился. Его язык помимо воли замкнулся на имени, которое он утром вычитал в ее записной книжке.

– Может, поделишься, кто такой Хуан?

Но она и бровью не повела, что для него абсолютно невыносимо. И потому, подойдя к ней, он взял тарелку с семечками и перенес на стол.

– Возможно, у тебя что-то со слухом, так я могу твои уши прочистить…

– А ты только на это и способен…

Напряженно молчали минуты две, а может, и больше.

– Ну не надо, – в его голосе послышались нотки просителя, который пришел с пистолетом. – Давай один раз серьезно поговорим без твоих обезьяньих ужимок. Я повторяю: кто этот Хуан Гойтисоло? И где ты с ним…

– Конечно, трахалась, трахалась и три раза кончила. Между прочим, симпатичный мужчина и очень добрый.

Дарий, разумеется, этот выпад принял к сведению и теперь дело оставалось только за тем, чтобы в нем накопился критический градус. С годами он стал своего рода гурманом в создании конфликтов на ЭТОЙ почве.

– Что еще скажешь?

Пандора тоже кое-чему научилась и тоже не против того, чтобы помотать ему нервы и от этого испытать легкий психологический оргазм. И паузу умеет держать, и уколы делает такие остро-молниеносные, что хоть с катушек долой.

Она поднялась с дивана, подошла к трюмо и вернулась со своим лакированной кожи бордовым кошельком. Демонстративно кинула ему на колени. Дарий в это время сидел за столом и тоже машинально грыз семечки. Тоже рефлексия на вызов.

– Если найдешь больше одного лата, сделаю тебе аку… – Дарий, разумеется, понимает, что она под словом «ака» подразумевает – секс без ограничений. Это и его любимое занятие… даже в большей степени, чем присуще это Пандоре… И действительно, к вящему сожалению Дария, в кошельке был лат с несколькими сантимами. «К сожалению» потому, что в данный момент, ввиду физической травмы, от «аки» он вынужден будет отказаться. Так она, наверное, потому и щедра, что наверняка знает о его несостоятельности. Хищница! В трех отделениях кошелька были только фотография ее почившей в бозе матери, проездной билет и визитная карточка. И он не отказал себе в удовольствии ее прочитать: «Хуан Гойтисоло, президент ООО «Гермес»… Дарий напряг все свои интеллектуальные, довольно уже потрепанные силы, чтобы вспомнить хоть что-нибудь о Гермесе. Кажется, сын Зевса и плеяды Майи… Олицетворение могучей силы природы… Да, но при чем тут этот Хуан?

– Так я жду, – с опасно притухшей интонацией произнес Дарий.

– Отстань! Я устала и хочу спокойно провести остаток выходного дня… – Она попыталась отвернуться к стене, но он не позволил, поскольку в его теле начал разливаться раскаленный свинец.

Художник подсел к женщине и, взяв ее за плечо, принудил внимать ему.

– Еще одно слово – и я… за себя не ручаюсь.

Но для нее это пустые декларации, китайские предупреждения. Всю жизнь одно и то же – инерционное сотрясение воздуха без определенного и недвусмысленного силового давления. Правда, однажды, когда он ее застал в компании двух искателей приключений в дюнной зоне, применил силу, и Пандора получила пощечину. Ах, сколько было эмоций и гневных экспрессий, которые, впрочем, закончились полночной акой…

– Хорошо, убери руки… И не дыши, от тебя перегаром несет… – она оттолкнула его и удобнее устроилась на диване. Поправила волосы, одернула на коленях халат и не без дерзости спросила: – Тебе всю правду или с вариациями?

– Только, пожалуйста, без вранья.

– Я никогда тебе не вру.

– Верю, говори, – у Дария по щеке прошел зигзаг нервного тика. Он готов на все, лишь бы пролезть в игольное ушко ее змеиной неуловимости.

Но история, по версии Пандоры, оказалось проще грецкого ореха. С доном Хуаном она познакомилась у своей подруги Кабиры, и якобы этот испанец является любовником Кабиры и бо-о-ольшим бизнесменом. И он, между прочим, родственник знаменитой Ибаррури, привезенный ею из Испании ребенком, когда там правил кровожадный Франко.

– Он берет меня на работу… Если ты не в состоянии обеспечить семью, придется мне самой надеть на себя хомут. И эти 200 долларов, которые он мне подарил, являются своего рода авансом…

– И в качестве кого этот старикашка тебя берет? – Дарий уже высчитал примерный возраст Хуана, который не может быть молодым, если был привезен в Союз в приснопамятные дни диктатуры Франко…

– Не бойся, не в качестве секретарши… Я же из-за твоей дебильной ревности не окончила институт, и теперь кем, кроме уборщицы, я могу работать… – И чуть не заплакала. Он даже восхитился: как ловко она имитирует слезу, ну хоть сам рыдай от ее слов.

Пандору недавно уволили из одной небольшой фирмочки из-за незнания государственного языка. Была кассиром.

– Так что, завтра идешь на работу? – Спросил Дарий, стараясь зубами вырвать из среднего пальца заусеницу.

– Да, завтра, в девять приступаю к обязанностям старшего оператора метлы и мусорного совка. Тебя, небось, это будет радовать…

Лицо Дария потускнело. Он никак не мог в позитивном ключе соединить образ своей Пандоры с образом неизвестного для него джентльмена испанского происхождения. Это же всему миру известно, что именно испанские любовники самые пылкие и самые нахальные… Это тебе не полоумный идальго с деревянным мечом. У джентльменов мечи о-го-го, кремень! Может, они не нахальнее русских, но, безусловно, по-южному темпераментнее и сексапильнее, о чем говорит все искусство Испании. «Е-мое! – воскликнул про себя Дарий, – что же со мной будет? Теперь она на полном законном основании сможет сослаться на работу и попробуй узнай, где работа, а где блядство…»

– Хорошо, я тебя до работы буду провожать и… встречать.

У Пандоры плохо скрываемое раздражение.

– Еще чего придумал! Не позорься, а то брошу тебя. Будь, в конце концов, хоть чуточку справедливым…

– Хуже несправедливости только справедливость без карающего меча…

– Имей хоть иногда свои мысли, а то сам, как твой гомосек Уайльд, превратишься в голубого.

И откуда только она знает про Уайльда?

Дарию нечего возразить еще и потому, что дальнейшее выяснение отношений ни к чему не приведет. Впереди ночь, а разводить на сон грядущий гладиаторские бои себе дороже. Однако он не мог не сказать последнего слова.

– Но ты должна знать, я в любой момент могу заявиться к тебе на службу.

– Черт с тобой, не возражаю. Только, пожалуйста, без хамства.

Пандора сходила на кухню и вернулась с тарелкой, в которой была растертая клубника с молоком.

– Хочешь? – спросила она. – Принеси чашку, я тебе положу ягод.

– Спасибо, сыт по горло перспективой.

Дарий вышел в другую комнату и принялся осматривать травму. Вроде не стало хуже, хотя «цвета́ побежалости» были еще достаточно ярки и сам Артефакт по-прежнему напоминал баклажан. Правда, немного подвянувший. Затем Дарий вынул из холодильника заранее заготовленные кубики льда и начал делать компресс.

Он лежал в одиночестве на старой тахте и пустым взглядом обшаривал пространство комнаты. Ему все было противно, и, чтобы как-то отвлечься, он протянул руку к секции и вынул из ряда книг тот же самый маленький томик, который накануне отправил в мусорную корзину. Открыл наугад, и прочел то, что первым попалось на глаза: «Следует избегать создания семейного союза с девушками скрытными, молчаливыми, с теми, у которых кривые бедра, выступающий лоб, лысая голова, с неопрятными девушками и с теми, которые принадлежат другим мужчинам, с девушками, у которых на теле шишковидные наросты, с кривыми или горбатыми, с девушками-вековухами и с девушками, которые являются друзьями юноши».

«Это не про нас, – сказал себе Дарий и перелистал страницы. – У нас, кажется, на горизонте старцы». На тридцать второй странице взгляд задержался на первом абзаце сверху: «В позе «гончарный круг» он лежит на спине, а она – на левом боку, положив голову ему на грудь и правой ногой зажав под коленом его член. Сдавливая член легкими движениями ноги и касаясь тела мужчины своим лобком, женщина возбуждается сама и возбуждает мужчину».

Прочитанное показалось Дарию неактуальным, но он сказал себе: «Сейчас я лежу на спине, мои ноги раскинуты в стороны, трусы позорно спущены, одна рука у меня под головой, другая прижимает к Артефакту тряпку со льдом, хочется курить и…» Однако тут же поразился силе природы: компресс, который он придерживал рукой, вдруг вздрогнул, шевельнулся, словно под ним что-то ожило. Впрочем, так и есть. Приподняв марлечку с кусочками льда, он до крайности удивился… и восхитился: баклажан, то бишь его деформированный Артефакт, вставал во всю свою мощь. И это восстание обрадовало, утешило, но и премного его опечалило. Это, разумеется, хорошо, что у Него появилась форма, однако без намека на содержание. В том смысле, что не было идеи, как реализовать осуществленное воскрешение из мертвых. Пандора явно набычилась, она вся в других эмпиреях, и наверняка все ее помыслы уже на трудовой вахте, а главное – она раздражена, так что с ней скорого Брестского мира не получится… Однако, чтобы укрепить себя в наметившихся намерениях, Дарий снова обратился к печатному слову, благо синий томик находился рядом с ним на диване. Начал считывать: «Культурная женщина ждет от мужчины полного контроля над собой, своей страстью и отвергает грубо проведенную прелюдию…» Он положил томик себе на грудь, а на него скрещенные руки. Закрыл глаза, затих. Да так затаился, что слышал, как за окном колышутся под тепляком липы…