Читать интересную книгу Семь жен Петра, кузнеца-гинеколога - Василий Гурковский

На том и определились. Так как ни бумаги, ни карандаша в доме не нашлось, Мария достала из сундука небольшое полотенце, потерла пальцем внутри кухонной плиты и крупными печатными буквами написала сажей по полотенцу: «Мама, прости. Так больше не могу. Ушла в Александровск. Искать не надо. Сама тебя найду». Город Александровск (нынешнее Запорожье) был в восьмидесяти верстах на север от Каменки-Днепровской, по левому берегу Днепра, а главное, в нашем случае, – в сторону, прямо противоположную от Никополя…

Молодые люди посидели еще немного в доме (вдруг мама еще придет!), потом быстро оттуда ушли. Это был уже не их дом, их дом теперь должен быть там, где они будут вместе! Мария давно уже приготовила то, что надо было взять с собой, так что сборы были недолгими. Они посидели на дорожку, потом взялись за руки, подошли к висевшей в углу иконе и вместе попросили у Господа благословлений на свою будущую жизнь. Затем закрыли входную дверь дома и пошли к лагерю солевозов.

Там давно все спали. Петр подсадил Марию на свою подводу, влез сам, они закутались в его свитку, крепко обнялись и так и лежали то недолгое время, что оставалось до утра у короткой летней ночи. У обоих было такое ощущение, что они будто бы вообще вместе родились и никогда не расставались. Говорить ничего не надо было – все было понятно без слов…

На рассвете, когда двинулись на мост, Петр шел впереди своей воловьей упряжки, ведя её на длинном налыгаче, а Мария, укутанная в большую Петрову свитку, лежала между мешками под тентом, и никто даже не подозревал о её присутствии на повозке.

Благополучно переправившись через Днепр, все подводы собрались вместе. Дальше пути их расходились. Петр оставался в Никополе, а вся остальная ватага поворачивала на север, продолжая путь в свои края. Тепло распрощавшись с атаманом и товарищами, с которыми почти породнился за время поездки, Петр попросил, когда они будут ехать мимо его усадьбы, – сообщить родственникам, что Петр уже в Никополе и скоро тоже будет дома. Про Павла пока ничего не говорить – кто знает, что там, может быть, еще и он прибудет. Пообнимались на дорожку – и разъехались…

Петр с Марией, уже ни от кого не скрываясь, поехали домой к сестре Елене.

Сестра вначале растерялась, когда увидела рядом с Петром вместо брата Павла молодую девушку, потом очень обрадовалась, когда Петр все рассказал – и откуда она, и как они познакомились, и как она его ждала, и как он её взял с собой. Мария сразу понравилась Елене, и та радостно подчеркивала, что теперь и у неё будет родная сестра, а то все братья да братья. Погоревала об исчезнувшем Павле, выразила надежду, что все образуется, а потом спросила – какие у молодых планы не ближайшее будущее…

Петр сказал, что, несмотря на проблему с Павлом, он решил прибыть в родное гнездо с законной женой. Перед людьми она уже таковая есть, надо сделать так, чтобы это было и перед Богом. Для этого им лучше обвенчаться здесь, в Никополе, а впоследствии, когда что-то окончательно прояснится с братом, – сыграть свадьбу на Лебединском хуторе, то есть дома. Елена с мужем поддержали его предложение, и все принялись за работу…

Оставив Марию на попечение сестры, Петр с шурином занялись реализацией привезенной соли. Хорошо, что сестра заранее договорилась с оптовым покупателем, – соль приняли быстро и неплохо заплатили – во много раз больше, чем понесенные Петром расходы. Вечером отметили – и приезд, и выгодную продажу товара, а главное – помолвку молодых. Собрались родственники со стороны мужа Елены, хорошо посидели, еще раз перезнакомились и наметили все дальнейшие свои действия.

С утра первым делом пошли в одну из церквей и подали заявление на венчание, назначили им и сам день бракосочетания, и где, что, как и сколько. Оповестили всех приглашаемых гостей на небольшой торжественный вечер в доме семьи Елены. На рассвете следующего дня Петр с шурином выехали на хутор на волах. Попутно Петр закупил на полную подводу разнообразного металла, особенно всевозможных обрезков и отходов, листовых и округлых, разных форм. Продавцы собирали их по бросовым ценам на металлообрабатывающих предприятиях – заводах, мастерских. К прямому использованию они были непригодны, для кузницы – в самый раз. Петр и накупил таких «отходов» целую повозку чуть ли не задаром. В кузнице все пригодится, да повозка с волами порожняком идти не будет…

К ночи приехали, на радость родственникам, присматривающим все это время за хозяйством. Понятно, что одно дело присматривать и совсем другое дело – вести хозяйство, но Петр, познакомившись с состоянием дел на усадьбе, остался доволен, поблагодарил родственников и вдобавок подарил им целый мешок соли. Это был дорогой подарок, но люди его заслужили. Петр договорился с ними, что пробудет еще несколько дней в Никополе, там у него дела личного характера, и пусть они поживут на хуторе еще, пока он не приедет. Потом оставил волов с повозкой дома, взял одноконную бричку, кое-что из съестных припасов (в городе все покупать надо), прихватил свой выходной костюм и вернулся с шурином в Никополь. Пока они отсутствовали, Елена достала свое подвенечное платье, которое надевала всего один раз в жизни, несколько лет тому назад, надела его на Марию, полюбовалась и сказала: «Марусь, да это платье как на тебя сшито! Хотя… на тебя что ни надень – все пойдет и все будет красиво». Короче говоря, к приезду мужчин с хутора невеста Мария была одета, обута и горела нетерпением все это великолепие увидеть на себе в день венчания…

В ближайшую субботу их обвенчали, зарегистрировали, и стали Петр с Марией законными мужем и женой. Можно было везти новую хозяйку в дом её мужа, такой опустошенный и остуженный за последние несколько лет. Елена с мужем тоже поехали туда же на своем транспорте, чтобы как-то скрасить новой семье их необычные и непривычные вначале, уже семейно-хозяйственные отношения. Жить-то надо было дальше и начинать все по-другому. Елена с мужем много помогли молодым по хозяйству, но через неделю уехали – дома тоже дел хватало… Уехали и присматривающие за хозяйством во время отсутствия Петра родственники…

Петр с Марией остались сами. С чего-то надо было начинать. И хотя вроде бы многое у них уже было, но пришло в запустение, сад-огород зарос травой и кустарником, живности домашней осталось совсем мало. Хорошо, хоть корову да лошадь рабочую удалось сохранить, теперь еще пара волов добавилась, можно опять поле засевать, как раньше. На первый случай кое-что есть, только распорядиться надо всем этим грамотно, по-хозяйски. Петр зашел в кузницу – все на месте, но жизнью не пахнет, паутина кругом, да все металлическое ржавчиной покрылось…

Один человек, если он действительно Человек, может вдохнуть жизнь или зажечь огонь, как хочешь это называй, на любом доставшемся ему уровне – будь то семья, какое-то дело или государство. А другой, и тоже один, бывает способен, наоборот, разрушить все и тоже на любом уровне…

Мария была созидателем по своей сути. Она ничем и никем не командовала, не учила и не поучала. Она просто – делала. И постепенно все большие и малюсенькие шестеренки довольно обширного хозяйства Петра начали не просто вращаться, то есть двигаться, айв нужную сторону, с нужной скоростью и с соответствующей пользой. Вокруг неё все двигалось – варилось, стиралось, гладилось, кормилось и поилось, поливалось, сеялось, сажалось, обрабатывалось и убиралось, обшивалось и ремонтировалось… Практически одна, она взяла на себя все домашние заботы. Взяла не как какую-то неприятную нагрузку, а как жизненную радость, которой ей недоставало с детства. Она все делала легко, весело, играючи. Даже успевала иногда (чтобы сделать мужу приятное) поработать на мехах в его кузне… Сложные и тяжелые работы Петр делал сам, но и там присутствие Марии всегда и везде чувствовалось. Через какие-то год-полтора хутор преобразился до неузнаваемости, стал не хуже, а по некоторым показателям даже лучше, чем в те времена, когда вся семья была еще в сборе. Завели свиней, кур, гусей, уток. Устроили большой пруд в овраге ниже усадьбы. Начали продавать мясо, яйца, молоко… Петр повышал свою квалификацию кузнеца и с помощью никопольского шурина и старых связей отца в расширявшемся Екатеринославле начал получать заказы на кузнечные изделия. Все больше внимания уделял художественной ковке – там и металла надо меньше, и цены на изделия гораздо выше, хотя, конечно, и мороки больше. Но дело того стоило…

Опять (в который уже раз!) начала постепенно возрождаться слава Лебединского хутора, а точнее – его кузнечных «художеств», а если уж совсем точно – то слава молодого наследного кузнеца, уже Петра, Лебедя…

Основой семейного благополучия семьи было то, что Петр и Мария не просто были мужем и женой, не просто безумно, по-простому, по-верному, по-крестьянски любили друг друга, – нет, они просто жили один другим и по другому не представляли себе жизни вообще…