— Я ищу ведьму.
Идрис сначала звонко рассмеялась, едва не выронив блюдо. Затем она наклонилась над мужчиной так низко, что при желании Шадрен мог заглянуть в вырез ее платья и беспрепятственно рассмотреть полную смуглую грудь. Кровь прилила к его чреслам, но он не позволил себе скосить глаза.
— Правда, что ли?
— Да.
Его лицо вновь не озарила улыбка, и это не на шутку озадачило девушку. Идрис плюхнулась на стул позади себя, водрузила локти на скатерть и принялась задумчиво теребить мочку уха. Шадрен смотрел на нежный изгиб ее шеи, сглатывая слюну. Он уже раскаивался в своем решении остаться. Он хотел ее до безумия, но если эта девушка с яркими рыжими волосами окажется потаскухой, это разобьет ему сердце.
— Я вернулась совсем недавно, — наконец заговорила Идрис, прерывая ход его мыслей. — И я не знаю никого, о ком бы так говорили. Но я могу спросить у соседей.
Шадрен смутился.
— Тебе вовсе не нужно помогать мне.
— Но я хочу, — возразила она. — Ты охотник, верно?
Он кивнул.
— А что сейчас делают с ведьмами? Сжигают на костре?
— Нет, их обучают. — На лице Идрис отразилось непонимание, и мужчина поспешил добавить: — Но не эту. Она нарушила правила. Позволила колдовству обрести над собой контроль. Я пришел, чтобы забрать ее в одно место.
— Значит, она опасна?
— Да.
— Тогда твое дело — правое, ведь так?
Он отвел глаза.
— Весьма вероятно.
— Приятно сознавать, что за этими вещами кто-то присматривает, — сказала Идрис не без иронии. — Ты можешь поспрашивать в кабаке в конце улицы. Сейчас самое время, — прибавила она, бросив мимолетный взгляд на окно. — Мужчины так напиваются, что утром не помнят и слова из того, что говорили накануне. А кто, — она замялась на секунду, — вызвал тебя сюда?
— Одна женщина. — Тогда Шадрен еще беспокоился о том, чтобы не болтнуть лишнего, и тщательно подбирал слова. — У нее пропал несовершеннолетний сын. Она утверждала, что это не первый такой случай.
— Тебе есть где переночевать?
Этот вопрос застал его врасплох. Он немедленно представил вкус ее губ, мягкость груди, прижимающейся к нему, восхитительную влажность меж ее бедер; представил — и покрылся испариной. Сейчас она скажет — оставайся, нам будет хорошо в одной постели…
— В гостинице, — выдавил Шадрен.
— В гостинице? — переспросила она и снова разразилась смехом. Он дождался, пока Идрис успокоится и объяснит причину своего веселья. — Может, ты уже и комнату снял?
Мужчина ощутил прилив раздражения. Что смешного?
— Может. А что?
— Да нет у нас никакой гостиницы, милый! — воскликнула Идрис. — Или ты вообразил, что в каждой деревушке только и ждут путников вроде тебя? Ладно, — она смягчилась, увидев выражение его лица, — я прошу прощения. Не сердись.
Шадрен пробурчал что-то наподобие того, что приехал несколько часов назад и еще не успел прозондировать почву. Идрис кивнула, все еще улыбаясь, и он, отвлекшись от неприятных мыслей, начал подсчитывать в уме, сколько месяцев у него не было девушки.
— У меня есть свободная комната.
Шадрен ждал этих слов, но когда он посмотрел на Идрис, в ее взгляде не было лукавства. Стало быть, никаких особенных услуг. Холодная постель, но теплый прием и горячий ужин. Он почувствовал облегчение: Идрис оказалась не из тех, кто ляжет под любого, лишь бы заплатил. Шадрен не хотел обладать шлюхой, он испытывал к ним отвращение. И все-таки, ворочаясь ночью в кровати, мужчина вспоминал о прелестях Идрис и немного сожалел о том, что она не скрасила его одиночество. Сколько он там насчитал? Семь месяцев? Или, может, все восемь? Он накрыл ладонью пах и постарался унять колотившееся сердце, так усердно гнавшее по венам кровь, что его мужское достоинство становилось горячим и твердело. Спустя долгие часы, терзаемый бессонницей, Шадрен несколько раз порывался встать и взглянуть на спящую девушку: а вдруг Идрис тоже терзается желаниями, которые не посмела выразить в его присутствии? Вдруг и она хочет любовной близости с человеком, которого встретила впервые? Но он не посмел ее потревожить, а под утро его сморил сон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Идрис разбудила его после полудня, плеснув в лицо щедрой порцией ледяной воды. Мужчина вскочил, едва не сбив ее с ног, и принялся трясти головой, как мокрый пес. Во взоре, который он устремил на девушку, была немая ярость. Идрис чуть наклонила ведро, намекая, что в случае нападения окатит его колодезной водой.
— Я окликнула тебя, но ты не проснулся.
— Могла похлопать меня по щекам.
— Или разбудить поцелуем?
Она снова улыбалась во весь рот, и Шадрену почему-то захотелось закатить ей звонкую оплеуху. От нее не укрылось его вчерашнее смущение и взгляды, исполненные мучительной страсти. Идрис прекрасно знала, что понравилась ему — понравилась настолько, что это причиняло мужчине неудобства.
— Починишь изгородь? А вечером я разрешу тебе сходить в кабак.
Шадрен, окончательно проснувшись, изумленно воззрился на нее. С чего это она раскомандовалась? Он раскрыл рот, чтобы возразить, но Идрис не дала ему и слова вставить.
— Ты ведь благодарный мальчик, не так ли? За ночлег и пищу нужно платить.
Он принялся рыться в карманах в поисках монет, но девушка решительно остановила его руку, тронув Шадрена за локоть. Даже сквозь слои материи ее прикосновение обожгло его, как огнем. Он привлек Идрис к себе, несмотря на легкое сопротивление.
— Мне не нужны деньги, — произнесла она, запинаясь. — Только твоя помощь. А теперь, пожалуйста… отпусти. Мы совсем друг друга не знаем, и я…
Он нежно провел ладонью по ее шее, и Идрис, затрепетав, прервала свой монолог — из ее легких вырвался шумный вздох. Он походил на слабый стон удовольствия, и Шадрен продолжил ласкать ее шею, пока девушка не отстранилась. Но этим она уже не могла его обмануть: Шадрен понял, что его чувства взаимны.
Образ Идрис начал расплываться, как будто он смотрел на нее сквозь залитое дождем окно. Ярким синим пламенем вспыхнули огромные глаза Кат Ши: зверек явно намеревался проглотить лакомство, не удосужившись досмотреть историю до конца. Шадрен лениво погладил существо, прикидывающееся котенком. Он никогда не мечтал о бледных альвийских девах, ему были по сердцу смуглые кадисийки, готовые дать отпор любому, кто покусится на их имущество или честь. Идрис не обладала никаким оружием, кроме своей красоты, но при этом она вела себя настолько нагло и вызывающе, словно за ней стоял целый отряд охранников, вооруженных до зубов. И от этого ее неожиданная покорность казалась еще слаще. Кат Ши облизнулся, и мужчина почесал его за ушами.
— Ты еще не все рассмотрел. Десерт поглощают медленно, наслаждаясь каждым ломтиком, каждым оттенком вкуса. Ты понимаешь? — Зверек довольно заурчал. — На самом деле, — прибавил Шадрен, закрывая глаза, — Идрис никогда не видела Кадиса.
Следующий день мужчина провел за работой, о которой знал только понаслышке. Для его рук, привыкшим к постоянным физическим нагрузкам и весу тяжелого экзалторского ружья, починка ограды оказалась слишком сложным и деликатным занятием. Молоток раз за разом со свистом рассекал воздух, когда не врезался во все тот же многострадальный забор, а изготовление новых досок взамен прогнивших и вовсе представлялось Шадрену непосильной задачей. Под вечер он с горем пополам выстругал несколько колышков, с их помощью поставил ограду вертикально и отправился на задний двор в поисках Идрис. Девушка развешивала белье, сквозь мокрую простыню просвечивал ее силуэт, и Шадрен, вытерев ладонь о брюки, откинул в сторону белую ширму.
— Закончил?
Он кивнул, решив не размениваться на слова. От долгих часов напряженного труда на свежем воздухе его рубашка пропиталась потом, в горле пересохло, а нос и щеки обожгло беспощадное летнее солнце. Сейчас ему хотелось лишь улечься в прохладной тени и испить воды. Пахло от него тоже не дорогими духами, но Идрис не сморщила нос, а лишь застенчиво улыбнулась. Затем она попыталась придать лицу выражение строгости и спросила: