Читать интересную книгу Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Во имя Вулкана… — Баннон ответил в последний раз.

И несколько минут спустя огненная буря вырвалась в джунгли. Пламя поглотило карнадонов и самых шустрых рапторов, когда воины Баннона подорвали огнемёты. Огненная стена пронеслась по линии фронта и омыла Саламандр очищающим пламенем, превратив в пепел душившие их корни.

От пойманных отрядов авангарда Армии не осталось и следа. На земле лежали немногие мёртвые или тяжело раненые Саламандры, некоторых наполовину завалило землёй.

— Отомстим за них! — Гека'тан закричал по каналу связи.

Остатки горелых растений покрывали поле боя серым саваном. Гека'тан и выжившие пробирались через грязный снегопад из пепла. Впереди, там где огнемётчики отдали свои жизни, в мёртвой зоне словно выросли семь курганов. Они простояли неподвижно лишь несколько мгновений, а затем каждый исчез в лавине сдвинутого пепла. Обожжённые, но очень даже живые карнадоны выпрямились и разом взревели, бросившись на бегущих к ним Саламандр.

Лишь часть огнемётчиков Баннона сгинула в огненной буре. Многие обгорели и даже обуглились, но поднялись на ноги и присоединились к братьям. Саламандры были стойкими, но для победы над чудовищами требовалось нечто большее, чем упорное нежелание умереть. Призыв Гека'тана сплотиться стал криком, резонирующим с воем цепного клинка. Матрица целеуказателей шлема показывала, что один из карнадонов находится на курсе прямого столкновения — вожак стаи, тот, кто убил Аттиона. Набирающий скорость с каждым широким шагом, зверь мчался словно танк. Его клыки были длинной с цепной меч Гека'тана и могли разорвать его доспех с лёгкостью силового топора. Ни один человек, даже космодесантник, не мог надеяться устоять против чудовища…

Но Вулкан был гораздо большим.

Словно чешуйчатый бог примарх явился перед Гека'таном. Его доспех был древним и несокрушимым, выкованным самим Вулканом. Головы драконов и языки огня из редкого кварца делали броню прекрасной и необыкновенной, а закруглённые на концах пересекающиеся друг на друга пластины цвета глубокого зелёного моря придавали ей облик чешуи. Один наплечник украшала голова Кесаря, зверя, убитого Вулканом давным давно. С другой свисала его мантия, чешуйчатый плащ из почти непробиваемой шкуры огненного дракона. Глаза за оскалившейся лицевой пластиной драконьего шлема были глубокими как лавовые разломы, и жар их пронзительного взора ощутимой волной исходил от примарха. Драконий плащ развевался от поднятой «Грозовой птицей» воздушной волны", а по занесённому кузнечному молоту прошёл разряд заточённой молнии.

Когда примарх заговорил, то показалось, что содрогнулась земля, словно один его голос мог сокрушить горы.

— Я Вулкан, и я убивал зверей пострашнее!

Карнадон замедлился. Сомнение вспыхнуло в его глазах.

Эльдар на спине прокричал резкий приказ. Его татуированное лицо было открыто и показывало всю глубину ненависти чужака к захватчикам. Оскалив клыки, чудовище встряхнулось и широко распахнуло челюсть, готовясь к смертельному прыжку.

Расправив скрытые бронёй могучие плечи, Вулкан сжал молот двумя руками и взмахнул. Он был быстр, быстрее, чем мог быть любой воин с таким оружием, и застал врасплох эльдара и его скакуна. Удар был зрелищным. Голова карнадона разлетелась на осколки костей, брызги крови и мозгов. От удара прошла дрожь, Гека'тан и бегущие Саламандры попадали на колени. Расширяющаяся ударная волна пошла дальше и врезалась в других карнадонов, которые пошатнулись и врезались в друг друга, прежде чем упасть на землю. Содрогнулись стаи стремительных рапторов, всадники попадали на землю. По инерции бьющееся в судорогах обезглавленное чудовище прорыло в земле глубокую траншею, которая и стала его могилой.

Не глядя на него, Вулкан ринулся на всё ещё дышащих карнадонов.

За ним последовали семь воителей в драконьей чешуе, несущие необыкновенные клинки и палицы.

— Убить их! — закричал примарх своей Погребальной Страже, молот взлетел вновь. Ещё три раза молнии вырывались из божественного оружия, и столько же изломанных тел карнадонов пало на землю.

Воодушевлённые своим повелителем Саламандры разорвали остальных на части.

Огонь славы жёг кровь Гека'тана. Сражаться на одном поле с примархом было необыкновенной честью. Он чувствовал себя воодушевлённым и обрёл новые силы. Одни сломались на наковальне, но он выжил и закалился, став подобным несокрушимой стали. Когда всё закончилось, капитан охрип, а в сердце его пела литания войны.

Среди изувеченных трупов чужаков он встретился глазами с Гравием.

— Брат, на наковальню.

— Я говорил тебе, что он придёт. Слава легиону, — Гека'тан отсалютовал.

— Слава Вулкану, — возразил Гравий.

Последние из эльдаров бежали, скрылись в джунглях.

Гека'тан наблюдал за ними, а потом посмотрел на Вулкана. Как часто примарх спасал своих сынов от верной гибели, менял ход битвы и сражался, когда всё казалось потерянным? Саламандры были одним из самых маленьких легионов, но служили Великому Крестовому Походу с гордостью и честью. Гека'тан не мог представить, что когда-нибудь это будет не так. Вулкан был стойким и непоколебимым как земля. Он всегда будет их отцом. Ни один ужас не сломит его, ни одна война не будет настолько великой, чтобы он не смог победить.

Сердце капитана переполнили чувства.

— Да, слава Вулкану.

Нумеон вырвал лезвие алебарды из черепа умирающего стегозавра.

— Милорд, нам нужно начать погоню. Варрун и я позаботимся, чтобы они не вернулись, — пообещал капитан, свирепо сверкнув глазами. Он снял шлем и позволил жару джунглей омыть гладкую эбеновую кожу.

Вулкан поднял руку, не глядя в глаза своего чемпиона.

— Нет. Мы организуем зону высадки и соберёмся с силами. Я намерен сначала переговорить с Феррусом и Мортарионом. Для победы в этой войне и сохранения этой планеты мы должны действовать сообща. Земля здесь богата и может многое дать крестовому походу, но только если её не испортит война за приведение Один-Пять-Четыре Четыре к покорности.

Холодный, методичный способ называть мир. Это значило четвёртую планету, которую приведёт к покорности 154-ый экспедиционный флот.

— Не думаю, что они мыслят так же.

Они стояли отдельно от остальных, услышать их мог только немой Варрун. Вокруг на поле боя гремели равнодушные и спорадические выстрелы, Саламандры казнили выживших ксеносов. Ещё дальше дисциплинарные надзиратели созывали отряды армии и проводили проверку их численности.

— Говори, — вот теперь Вулкан посмотрел в глаза Нумеона.

— Четырнадцатые относятся к нам с пренебрежением, а Десятые как к низшим легионерам. Я не вижу сотрудничества между ними и Саламандрами, по крайней мере простого.

— Мы не можем изолировать себя, Нумеон. Мортарион просто горд. Он видит в нас такую же непримиримую силу, как и его Гвардия Смерти, вот и всё. Феррус друг нашего легиона и меня, но… ну, скажем лишь что мой брат всегда отличался усердием. Иногда оно затуманивает его разум ко всему, кроме веры Железных Рук.

— Плоть слаба, — Нумеон скривился, цитируя доктрину X Легиона. — Они имеют в виду нас. Мы слабы.

Похоже, чемпиону не терпелось доказать обратное, но Железные Руки были слишком далеко на южном полуострове главного пустынного континента Один-Пять-Четыре Четыре.

— Они имеют в виду любого, кто не из Десятого легиона, — перебил его Вулкан. — Это просто гордость. Разве ты не горд своим легионом?

Нумеон резко ударил кулаком по нагруднику. Для Саламандра он очень убедительно копировал строгость одного из сынов Жиллимана.

— Мой господин, я рождён в огне.

Вулкан с улыбкой поднял руки, показывая, что он не хотел проявить неуважение к ветерану.

— Нумеон, ты был в моей Погребальной Страже с самого начала. Ты и твои братья встретили меня на Прометее. Ты помнишь?

И преданный воин склонился.

— Отец, это навечно останется в моей памяти. Величайшим моментом в истории легиона стало воссоединение с тобой.

— Да, как и для меня. Ты самый лучший из всех Огненных Драконов, мой первый капитан, мой приближённый. Не принимай слова Десятых близко к сердцу. На самом деле они лишь хотят показать отцу свою преданность, как и все мы. Несмотря на внешнюю грубость Феррус сильно уважает других легионеров, особенно Восемнадцатых. В тебе горит пыл и ярость Саламандр, — в голосе Вулкана ясно раздалась свирепая усмешка. — Что по сравнению с ними холод разума сынов Медузы? — примарх хлопнул рукой по плечу Нумеона, но его дружелюбие продлилась не долго. — Земля, пламя и металл — мы, Восемнадцатые, выкованы из крепкого сплава. Никогда не забывай об этом.

— Милорд, ваша мудрость пристыдила меня, но я никогда не понимал вашей сдержанности и сочувствия, — признался чемпион.