Читать интересную книгу Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Ци Рех же решается преступить все запреты, ещё раз пройти сквозь проем в скале, в одиночестве подняться по спиральной дороге к кратеру, встать лицом к лицу с Ложей Эха и взойти к двери. Там он найдет свое предназначение, и эхо вернется к нему. Ци Рех исполнит то, что было доверено ему, и никому другому. Судьба провела его так далеко по этому пути, что жрец не верит в возможность неудачи. Только не после того, как он был так близок к откровению.

Склон, по которому снизошел к ним Гехашрен, вовсе не из камня, но из кости, и мозг в этих костях из спрессованных отзвуков эха. Шепотки скрипят под ногами Ци Реха, и первый раз в жизни он ощущает страх, перед которым бессильна вера. Он страшится наказания, но упрямо идет дальше, поднимается к входу в Ложу, и, не останавливаясь, ступает внутрь.

Эхо ждет его там. Оно тяжело обрушивается на жреца, на все его чувства, чтобы, наконец, разом провозгласить полное имя его предназначения.

Гудение. Хор. Стук. Вой. И завершающий, сдавливающий змеиными кольцами звук.

Ллллллллллллллллллллллллллллллллл…

Имя вонзает в Ци Реха свои когти.

МАДАИЛ.

МАДАИЛ.

МАДАИЛ.

Оно жаждет выпотрошить его. Это откровение когтей, знание клыков, истина боли. Чудо предназначения в агонии судьбы. Он станет проходом. Он будет путем.

Зрение возвращается к Ци Реху, и он видит, что лежит на камнях у выхода из ложи, а над ним возвышается Гехашрен, улыбаясь своим клювом и внимательно глядя на него всеми глазами. Пророк говорит с ним, но не раскатами грома, а тихим отраженным эхом, ибо речь идет о знании, известном только им двоим.

— Ты понимаешь?

Ци Рех кивает в ответ. Полная картина сияющего предназначения все ещё разворачивается в его разуме, но на ней уже видно великое разрушение, что он принесет, служа произнесенному имени.

МАДАИЛ.

— Я стану проходом, — бормочет жрец, пока кровь идет у него из горла.

— Последний дар на прощание, — шепчет Гехашрен и произносит два имени. В них звучит смерть, шипящая и гремящая костями. Они ждут в конце пути.

Пандоракс.

Пифос.

Ник Кайм

Солнце Прометея

DRAMATIS PERSONAE

Саламандры

Вулкан Примарх

Нумеон Капитан 1-ой роты и глава Погребальной Стражи

Варрун Погребальный Страж

Атанарий Погребальный Страж

Ганн Погребальный Страж

Лоедракк Погребальный Страж

Скатар'вар Погребальный Страж

Игатарон Погребальный Страж

Гека'тан Капитан 14-ой роты

Каитар Боевой брат 14-ой роты

Люминор Аптекарий 14-ой роты

Ангевион Боевой брат 14-ой роты

Ту'вар Боевой брат 14-ой роты

Оранор Боевой брат 14-ой роты

Баннон Сержант 14-ой роты

Гравий Капитан 5-ой роты

Почтенный брат Аттион Дредноут

Гвардия Смерти

Мортарион Примарх

Железные Руки

Феррус Манус Примарх

Габриэль Сантар Капитан 1-ой роты

154-ый экспедиционный флот

Глаиварзель Отобразитель и итератор

Вераче Отобразитель

Имперская Армия

888-ая фаэрийская Армейская дивизия, включающая подразделения надсмотрщиков и дисциплинарных надзирателей.

Жители древнего Ноктюрна

Н'бел Кузнец из Гесиода

Бреугар Работник по металлу из Гесиода

Горв Хранитель равнин Гесиода

Рек'тар Старший горнист Гесиода

Бан'не Король племён Фемиды

Другие

'Чужеземец'

— Не понимаю. Ты вырастил меня. Научил охотиться копьём и луком. Я живу в твоём доме и тружусь в твоей кузнице. И ты хочешь, чтобы я поверил, что я не твой сын? Так кто мой отец?

— Вулкан с Ноктюрна

Никто не заметил, как он умер. Джунгли словно ожили и забрали человека. Рядовой беззвучно исчез. Его убийца двигался слишком быстро, сливался с тенями, пока не исчез в жарком тумане. Свет едва пробивался через густую крону. Люди, кричащие и паникующие в плотной колонне, потянулись за фонариками. В зловещем сумраке было душно. От жары воздух стал гуще, но тела солдат остужал растущий страх. От прямых лучей света ночные жуки попрятались по ложбинам. Лозовые змеи застыли, подражая своим тёзкам в надежде, что их не заметят. Если бы только люди могли так же поступить, и хищник исчез… Плоские листья, которые на самом деле и листьями-то не были, вздымались и опадали, но не было видно ни следа чудовища. Крики стихи, сменились напряжённой тишиной, словно джунгли поглотили голоса и похитили решимость солдат. Дисциплинарный надзиратель 888-ой фаэрийской Имперской Армии поднял сжатый кулак.

Стойте. Стойте смирно… и слушайте. Если мы будем слушать, то выживем.

Его парча и куртка казались не к месту среди обнажённых широких торсов подчинённых. Фаэрийцы, обители мира смерти, были свирепыми могучими людьми, привычными к дельтам рек и непролазным болотам. С патронашей свисали черепа, лязгавшие зубами словно от веселья. Вспыльчивые лица испещрили камуфляжные татуировки, но они не могли скрыть страх. А ведь это фаэрийцы должны были его внушать.

В этот миг стук сердец в двух тысячах грудных клеток был громче всего джунглях. Лес словно затаил дыхание.

Подняв посох карателя, дисциплинарный надзиратель собирался отдать приказ наступать, когда киберястреб на его плече завопил. Слишком поздно. Словно вновь делая вдох, пасть джунглей открылась и поглотила надзирателя. Только что он был здесь, а затем исчез. Как рядовой. Фаэрийцев хватали по одному.

Выстрелы десятка ружей мгновенно устремились к оставленной надзирателем дыре, но след простыл прежде, чем солдаты поняли, что целятся в никуда. Никакие приказы надзирателей не могли помешать двухтысячной пехотной группе открыть шквальный огонь из автокарабинов и дробовиков. Раскалённые лазерные лучи и пули летели во все стороны, люди выплёскивали свой страх, пока не опустели магазины. Отделения стрелков «Рапир» и «Тарантулов» прибавили обстрелу тяжёлой огневой мощи. Густые джунгли вблизи за минуту превратились в покрытую обломками поляну. Электрохлысты и усиленные воксом до раздирающей уши громкости приказы в конце-концов остановили безумие.

Опустилась тишина, нарушаемая тяжёлым дыханием и нервным шёпотом.

Передышка была недолгой.

Из тьмы пришли чудовища. Огромные звери, чьи завывания были громче, чем у любого аугментированного надзирателя, врезались в колонну, десятками убивая фаэрийцев. На одном фланге строй дрогнул и сломался, когда в него врезались огромные покрытые чешуёй твари с защищёнными костяным панцирем рогатыми мордами. Первых погибших солдат попросту расплющило, а следующие взмыли в воздух. За исполинами мчались другие звери, меньшие, но всё же намного превосходящие размерами человека. Ящеры, как и их крупные сородичи, но обликом и природой скорее подобные птицам. Они кружили и набрасывались на разбитые взводы, разрывая людей когтями маленьких лап. Столь сильная раздробленность сделала фаэрийцев лёгкой добычей. Всадники в капюшонах спокойно стреляли из длинноствольных ксеноружей, их конические шлемы сверкали жемчужной белизной.

Над головой вопль разорвал воздух, и миг спустя сквозь полог леса прорвалась стая крылатых ящеров. Удачный выстрел «Рапиры» разодрал перепонки крыльев, послав всадника и его зверя в смертельное пике, но их родичи в клочья разорвали ликовавших стрелков.

Воздух стал густым от крови, когда потрёпанное подразделение собралось на созданной поляне. Это была уже не колонна, а медленно сжимающийся круг — жалкая защита от чужаков и их чешуйчатых зверей. Это место не подходило для последнего боя, и вскоре солдаты Империума вновь бежали во тьму. Ветви ожили, хватая за локти и колени, болота открылись, чтобы поглотить людей целиком. Поднялись стаи мошкары, забивающей рты и уши. Джунгли словно ожили, чтобы прогнать чужаков.

— Вперёд, во имя Терры! — закричал надзиратель, а затем его шею пробило копьё чужака. Его хозяин презрительно стряхнул тело, нависнув над отрядом раненых фаэрийцев на скакуне-ящере. Значение зловещего взора чужака было ясным.

Смерть захватчикам.

Он ринулся вперёд. Звучный боевой клич прогремел в джунглях подобно грому, созывая других всадников, и фаэрийцы обратились в бегство. Треск обрезов и автокарабинов был недолгим и бесполезным. Задние ряды, которым повезло ещё не оказаться пронзёнными, раздавленными или разорванными, просто бежали. Эти люди, эти громилы с мира смерти, выли от ужаса, продираясь сквозь жаркую топь. Спущенные с поводка крылатые звери выбирали себе лакомые кусочки и уносили прочь — к мрачному удовлетворению загадочных хозяев.

То была резня, люди стали кушаньями на пиру хладнокровных ящеров.