– Эх, ты! Да мы так потеряем половину платы! А если промахнемся в темноте? Тогда все потеряем. Ну нет! Все – или ничего! Жизни своей не пожалеем, а его надо взять живьем, только живьем!
– Ладно, тогда пускай он выедет из ущелья, – заметил Пепе. – Отъедет подальше, а мы заберемся в пещеру. Будем ждать, пока придет обратно. Что скажешь, Мануэль?
– Неплохо придумано, сынок. Ладно, так и сделаем. Только зря соваться не будем. Сперва пускай он выедет из ущелья, тогда пойдем. Увидим, что он убрался, – и в пещеру. Так мы его наверняка захватим... Смотри, солнце садится. Пора! Поехали!
– Поехали!
Они сели на коней и выехали на берег реки. В этом месте не было брода, но что с того? Не медля ни минуты, они заставили лошадей войти в воду и поплыть; за ними последовали собаки; и вскоре все они выбрались на другой берег. Вода текла с них ручьями. Вечер был холодный, но что для таких людей жара или холод! Они не замечали своей промокшей одежды. Не задерживаясь, они поскакали прямо к отвесным скалам, в которые упиралась долина. Здесь, у подножия Льяно Эстакадо, они свернули вправо, огибая утесы.
Охотники проскакали две или три мили вдоль каменной стены и подъехали к скалистому отрогу, врезавшемуся в долину. Отходя от плоскогорья, он постепенно суживался и становился все более пологим. В конце его беспорядочно громоздились обломки скал и каменные глыбы. Здесь не было деревьев, но темные вздыбленные камни придавали этому месту какой-то взъерошенный вид. Меж камней и в расселинах скал мог бы укрыться целый отряд всадников вместе с лошадьми.
К этому выступу скалистого мыса и направился мулат. За мысом скрывалось ущелье, где находилась пещера; второй такой же кряж огораживал ущелье с южной стороны. Оно глубоко вгрызалось в скалу, а оттуда вверх, на плоскогорье, вела узкая крутая тропа. Это было то самое ущелье, где перебили стадо молодого скотовода дона Хуана. Здесь больше не видно было трупов. Стервятники, волки и медведи немало потрудились над ними, и теперь на дне ущелья валялись одни лишь кости, уже побелевшие.
Наконец охотники достигли цели путешествия. Они провели своих коней меж каменных глыб и крепко привязали их; потом стали карабкаться по расселинам и скалам вверх и добрались до вершины хребта. Отсюда открывался вид на вход в ущелье. Он был шириной ярдов в триста, и ни человек, ни лошадь не могли бы пройти мимо Мануэля и Пепе незамеченными, разве что ночь будет уж очень темная. Но охотники надеялись на луну; при свете ее они увидят и кошку, если она вздумает проскочить в ущелье.
Облюбовав себе местечко, они залегли в засаде. Снизу, из лощины, лежащей по обе стороны хребта, никто не мог бы их увидеть. А их лошади были спрятаны среди скал.
Охотники на человека ясно представляли себе план действий. У них были основания предполагать, что Карлос, объявленный вне закона, поселился здесь, в пещере, в этом ущелье, хорошо знакомом Мануэлю. По ночам он, уж наверно, выходит отсюда, отправляется в долину – отсюда до его ранчо всего миль десять и где-то на полпути встречается с Антонио, а тот рассказывает ему обо всем, что происходит в Сан-Ильдефонсо, и кстати передает ему съестные припасы.
Здесь они намеревались ждать, пока Карлос выедет из ущелья, потом забраться в пещеру и наброситься на него, когда он вернется. Конечно, они могли бы подкараулить его, когда он будет проезжать мимо, но они не были уверены, что им удастся его схватить. Если он будет верхом на своем коне, им его не поймать. Можно, конечно, подкрасться совсем близко и выстрелить в него, но в этом случае, как сказал мулат, есть риск, что он ускользнет.
К тому же они гнались вовсе не за его скальпом. Оба они, и в особенности Мануэль, хотели во что бы то ни стало захватить Карлоса живым и заработать двойную плату. Пусть это и труднее и опаснее, зато, если они его поймают, награда будет удвоена, а за деньги эти головорезы были готовы на все. Впрочем, они вовсе не были так отважны, чтобы стремиться к открытой схватке. Они знали безудержную храбрость белоголового и надеялись взять верх над ним, прибегнув к хитрости.
С самого начала они решили выследить его, а потом подкрасться к нему, когда он будет спать, и постепенно, в пути, обдумали план действий. В голове Мануэля этот план зрел задолго до того, как он предложил его Пепе.
Их надежды подогревались уверенностью, что жертва и не подозревает о том, кто за ним гонится. Карлос ни от кого не мог узнать об их возвращении с охоты, поэтому он не будет уж очень осторожен. Конечно, знай Карлос, что они отправились по его следу, он повел бы себя иначе, чем теперь, когда он думает, что скрывается от солдат. От солдат он в любое время спрячется где-нибудь на Льяно Эстакадо. Охотники – другое дело. Если при первой попытке им не удалось бы разделаться с ним, они выследят его и найдут, куда бы он ни ускакал.
Оба они, Мануэль и Пепе, не сомневались: белоголовый не заподозрит, что они здесь, до той минуты, пока они его не схватят. Поэтому-то они и рассчитывали на успех.
Разумеется, они приняли меры, которые должны были обеспечить им удачу, если только их предположение правильно: Карлос сейчас в пещере и выйдет из ущелья ночью.
Скоро они это узнают. Солнце уже село. Ждать осталось недолго.
Глава LIII
Карлос действительно был в это время в пещере. После случая в крепости он поселился здесь, сделав эту пещеру своим «логовом» по тем самым причинам, о которых Мануэль говорил своему сообщнику. Она обеспечивала ему надежное убежище и при этом находилась недалеко от его друзей, от долины. Он мог спокойно выходить из ущелья ночью и возвращаться перед рассветом. Днем он спал. Здесь он мог не бояться, что его выследят солдаты. Но если бы даже и выследили, из входа в пещеру открывался вид на ущелье почти на милю, до самого устья, и кто бы ни появился с той стороны, Карлос заметил бы его еще издали. И хотя по обе стороны ущелья вздымались неприступные утесы, у охотника была возможность бежать, если бы солдаты вошли в ущелье снизу, из долины. Как уже сказано, из ущелья вверх, на плоскогорье, вела узкая, крутая, опасная тропка. Несмотря на ее крутизну, славный вороной смело взбирался по ней, а наверху, на широком просторе Льяно Эстакадо, Карлос только посмеялся бы над своими преследователями-уланами.
Лишь в часы его сна или после наступления темноты враги могли бы подкрасться к нему. Но и этого Карлос не боялся. Он спал так же безмятежно, как если бы его окружала надежная охрана. И у него был страж – верный страж Бизон. Из последней отчаянной схватки на мосту Бизон все-таки вырвался, и хотя его искололи пиками, раны были неопасны. Как и прежде, он был рядом со своим хозяином, и, когда тот спал, умный пес сидел на уступе и смотрел вниз, в ущелье.