Прим. авт.) человека, благодаря которому мы сможем реализовать наши намерения. Это было оценка моих экспертов (а я всегда формировал очень квалифицированную группу экспертов по Советскому Союзу и по мере необходимости способствовал дополнительной эмиграции из СССР нужных специалистов). Этим человеком был М. Горбачев, который характеризовался экспертами как человек неосторожный, внушаемый и весьма честолюбивый. Он имел хорошие взаимоотношения с большинством советской политической элиты, и поэтому приход его к власти с нашей помощью был возможен»[147].
Как любят говорить французы, «De deux choses l’une». Либо некий С. Ю. Павлов и его коллеги по участию в исторической «юбилейной сессии» Американского нефтяного института (API) в Хьюстоне, штат Техас, США, в ноябре 1991 года являются известными персонажами рассказа детского писателя Н. Н. Носова под названием «Фантазеры». Либо наш милейший А. А. Громыко – неприкрытый пособник и скрытый наймит персонально «железной леди», и если уж совсем строго следовать этой логике – вдобавок ко всему еще и оставшийся неразоблаченным «агент влияния Запада».
Ибо именно Андрей Андреевич, а не кто-либо иной, привел к власти М. С. Горбачева в обмен на эфемерную роль «кремлевского мудреца и верховного арбитра», на почетный, но абсолютно номинальный пост «президента страны Советов» (Председателя Президиума Верховного Совета СССР, который, как известно, был коллективным органом главы советского государства). А уже вскоре ему, как и положено любому историческому мавру, «горбачевцы» дали коленкой под зад, и он улетел с вершины власти вверх тормашками, потянув за собою еще более сотни членов брежневского состава ЦК.
Не сделал бы он этот впечатляющий политический финт – и его самого, и его сына – директора Института Африки Ан. А. Громыко непременно обвинили бы в склонности к очень распространенной для высокопоставленных вельмож брежневских времен практике «приватизации подношений» от иностранных гостей вместо, как это формально полагалось, их сдачи государству. Плюс страсть к «коллекционированию» предметов культуры и искусства, что приобрело в обществе негативный резонанс после нашумевших историй с «коллекциями» Щелокова, Чурбанова, Г. Брежневой и других высокопоставленных персон брежневской эпохи. Старший Громыко был к этому времени обладателем коллекции картин и скульптур из разряда выдающихся образцов наследия мировой культуры, а младший стал единоличным владельцем крупнейшей и одной из богатейших в мире коллекций ритуальных масок африканских племен[148]. Дурному примеру министра последовали, кстати, и многие из его тогдашних замов, в том числе и упоминавшийся мною А. Г. Ковалев. Высоких мидовских начальников вдруг всех потянуло в ценители живописи и скульптуры различных времен и народов.
Как все это происходило на практике – да порой до банальности просто. Приезжает Андрей Андреевич, скажем, в Рим, где тамошним послом СССР числился в тот период милейший человек по фамилии Луньков. Во время одного из протокольных мероприятий на «Вилле Абамелек», где находилась резиденция посла, последний «случайно» узнает о культурных пристрастиях своего шефа, тут же вспоминает о приближении какой-то очередной юбилейной даты в богатой политической биографии своего патрона, спокойно снимает со стены уникальное творение какого-то там мастера эпохи Возрожения и вручает в качестве презента министру. Вот и все – безоблачная кадровая жизнь на многие годы вперед ему теперь гарантирована. А ты, завхоз посольства, покрывай недостачу дворцового имущества как хочешь, это твоя забота и твои проблемы. А не захочешь поступать как надо – тебя быстро заменит другой завхоз, более покладистый.
Так оно, кстати, на самом деле и произошло. На Н. М. Лунькова «в лесу» за период его руководства посольством СССР в Италии вырос огромный зуб, причем абсолютно по делу. Скользкий был человек, сигналов на его «неправильное, непартийное поведение» и на работе, и в быту было предостаточно. Был он, кстати, кандидатом № 1 на «вылет» из кресла совпосла после смены караула на Смоленской – Сенной площади. Ну, и что же получилось в итоге? Шеварднадзе, которому разведка в красках расписала истинную картину достаточно гнетущей обстановки в советской колонии в Италии, вначале был (на словах, как оказалось) готов погнать его поганой метлой в числе первых в рамках решительно развернутой им «борьбы с кумовством и протекционизмом» в МИДе.
Да вот только ручонки у него оказались коротки, как, впрочем, и у «всемогущего» якобы КГБ. Эффективно сработала цепочка Луньков – Ковалев – Яковлев – Р. М. Горбачева (которую ушлый совпосол лично опекал во время зарубежного визита еще задолго до ее восхождения на престол «первой леди»), и он в результате «правильной подачи» материала остался на своем месте аж до апреля 1990 года. Правда, откровенно гадить «резидентурским», как это посол делал ранее, он уже стал побаиваться…
На каком-то этапе, как это часто у нас водится, и бывший мининдел, и его боевые замы вдруг единодушно, как по команде, прониклись «классовой сознательностью» и передали принадлежавшие им культурные ценности кто куда, но как правило – на свою «малую историческую родину», преимущественно в областные музеи. Сколько передали и что конкретно передали, сколько при этом «по-тихому» себе в загашнике оставили – история во всем лет через сто разберется, может быть…
В этом отношении полными антиподами поведению таких партийно-государственно-дипломатических «коллекционеров» по части обращения с подарками от иноземцев были Ю. В. Андропов и его верный ученик – В. А. Крючков. Могу с открытой душой засвидетельствовать: по части «подношений» они оба были безукоризненно честными и бескорыстными людьми, какие бы недостатки не числились за ними по другим линиям их общественного и личного поведения.
К моменту моего перехода «из леса» на Лубянку у начальника секретариата Первого Главка были в оперативном ведении целых четыре пухлых тома литерного дела, целиком посвященного вопросам передачи руководителем КГБ и главой ее внешней разведки подарочных ценностей в Гохран. Тамошние финансовые чиновники скрежетали зубами и, уверен, про себя тихо матерились, принимая по подробным описям, с обязательными фотографиями и словесными описаниями, а во многих случаях и с официальной оценкой искусствоведов, передаваемое им на хранение имущество.
Ну, что для них был какой-то там золотой портсигар с рубинами, разукрашенный драгоценными каменьями кинжал в ножнах или сабля из дамасской стали с рукояткой из золота, а тем более часы в дорогой оправе – так, пустяки, семечки, мороки с ними было больше, чем поступление на государственное хранение реальной ценности, даже зачастую не музейной. Но Ю. В. Андропов, В. А. Крючков и, отчасти, В. М. Чебриков строго блюли установленный ими же порядок обращения с ценностями и заставляли других неуклонно ему следовать. Насколько я слышал (а кое-что и знал), за М. С. Горбачевым и его супругой подобной «слабости» в обращении с подарками иностранцев не наблюдалось. Но категорично утверждать не буду, не знаю наверняка полной картины происходившего в ближайшем окружении генсека…
Э. А. Шеварднадзе на роли стойкого борца с привилегиями мидовской номенклатуры хватило ненадолго. Это хорошо видно на