но на ужин Елецкий опять не пришёл. Зато княгиня была не в лучшем душевном состоянии.
— Что вам наговорил мой внук? — без предисловий начала она, как только расположилась за столом.
— Много чего. Илья Андреевич почему-то совсем не переносит того, что ему указывают на какие-либо совершённые им ошибки. Я лишь внесла несколько предложений…
— Каких? — перебила меня женщина.
— Сущие пустяки. И, честно говоря, не понимаю его бурной реакции. Он всегда такой несдержанный?
— Я, Елизавета, спросила вас не о его характере. В чём заключаются ваши нововведения?
— Извините, Екатерина Михайловна, а вы когда последний раз были в нашей лечебнице?
— Года три назад. Приезжала дочь навестить. Больше туда не ездила, так как очень тяжёлое зрелище. Родную мать не узнаёт… Вы её сами видели?
— Нет. Илья Андреевич очень переживает за мать, поэтому стараюсь не бередить эту открытую рану.
— Правильно делаете.
— Наверное… А что до нововведений, то предлагаю обсудить их с вами на месте. Так вы лучше поймёте моё беспокойство.
— Хотите через меня научиться управлять внуком? — спросила прозорливая старушка. — Или со мной сблизиться?
— Управлять им? Человек, что без спроса объявляет меня своей невестой, что не хочет из-за своих амбиций провести время с родной бабушкой, не может быть управляемым. Знаете, Екатерина Михайловна, да будь я высокого титула и имея возможность ответить Илье Андреевичу на его чувства, то не стала бы подобного делать. Самовлюблённый гордец!
— Елизавета! — раздражённо бросила на скатерть столовые приборы княгиня. — Не вам, барышне из захудалого Кузьмянска, оценивать членов нашей семьи! Учтите это на будущее!
— Извините. Я же практически из деревни, а у нас принято говорить правду.
— Вот и оставьте её при себе. Мой внук замечательный человек, хоть и чрезмерно увлекающийся.
— Ещё раз извините. Я просто переживаю за лечебницу. Вижу ведь, сколько трудов в неё вложено.
— И финансов.
— Да. Такие суммы мне и в ночных кошмарах не снились.
— Почему в кошмарах?
— Потому что большие деньги нужно уметь тратить с детства или самой заработать. Свалились бы они мне на голову, то не знала, как ими распорядиться правильно. В результате осталась бы ни с чем и горько жалела о потерянных возможностях.
— Вы смышлёней, чем я думала, — благодушно кивнула княгиня. — Мне уже самой очень интересно, что там, в Доме Призрения творится. Обязательно проведите меня по нему и расскажите всё, как девушка, живущая там, а не как мой внук всё преподносит.
На следующий день мы двинулись в путь. За Екатериной Михайловной тянулся целый обоз. Не привыкла она путешествовать налегке. Из-за этого еле-еле к вечеру смогли добраться до места. Поездка получилась очень унылой, так как мы с князем в присутствии бабули делали вид, что не разговариваем друг с другом.
50
По приезде в приют княгиня сразу же развернула бурную деятельность. Первым делом позвала к себе матушку Клавдию. Сцена их встречи добавила несколько штрихов к портрету Вороны.
— И вы здесь, графиня…
— Попрошу без титулов, — прервала Екатерину Михайловну монахиня. — Просто матушка Клавдия. Мирское уже не принадлежит мне.
— Ну, хорошо. Не ожидала вас здесь увидеть, да ещё в церковном облачении. Особенно в церковном.
— На всё воля Божья. Как бесы судьбой моей ни крутили, а Господь по-своему распорядился. И не будем больше об этом. Извольте отужинать, хоть и поздно уже. А вот Елизавете необходимо вернуться в свою комнату на первом этаже. Её поездка в столицу была инкогнито.
— Ну, раз надо, то пусть идёт.
В заключении долго одной сидеть не пришлось. Ужин принесла сама Клавдия. Очень мрачная и чем-то встревоженная.
— Что-то случилось? — поинтересовалась я у неё.
— Прошлое встретила, — отмахнулась та. — Не думала, что княгиня Елецкая сюда лично пожалует. Надеялась, что возраст ей не даст этого сделать.
— Смотрю, раньше знакомы были.
— Не твоё дело, Елизавета. А тут к тебе гости пожаловали.
— Кто? — удивилась я.
— Крестьяне какие-то на возу. Старший Прохор, а также, дай бог памяти, Макар. С ними три девки разных возрастов.
— Устинья, Стеша и Марфа?! — чуть ли не подскочила я до потолка от таких новостей.
— Верно. Они. Значит, не соврали, что от самого Озёрского к нам добирались. Позавчера явились и давай у ворот поклоны бить. Будь одни мужики, то прогнала бы прочь, но больно девочки уставшие были. Пожалела.
— Странно… Ладно бы Макар со Стешкой и Марфой, но почему Прохор с внучкой сорвались с насиженного места?
— Не знаю. Мне достаточно того, что это твои людишки, а дальше разбирайся с ними сама. Но учти, что у нас им не место.
— Разберёмся с этим чуть позже. Скажи, Клавдия, а можно их сейчас увидеть?
— Мне сказано держать тебя здесь. Да и спят, наверное, уже.
— Пожалуйста! Я ведь места себе до утра не найду от волнения! Если даже здесь нашли, то совсем плохи дела дома. Ну а разбужу, так не обидятся.
— Хорошо. Через час отведу на задний двор — там всех поселила. Но ненадолго. Нечего по ночам шастать!
— Спасибо! С меня причитается!
Этот час в ожидании растянулся на целую вечность. Но вот, наконец-то дверь комнаты отворилась, и Клавдия, держа в руках масляную лампу, освещающую путь, лично отвела меня на задний двор. Там, в одной из комнат длинного сруба, и оказались мои земляки.
На настойчивый стук в дверь откликнулся сам Прохор. Подслеповато щурясь, не сразу признал меня в полумраке. Но как только понял, кто перед ним, то рухнул на колени и стал истово креститься.
— Лизавета Васильевна! Неужто господь услышал молитвы наши!
— Здравствуй, дедушка! — кинулась я к нему обниматься. — Вот нежданно-негаданно и свиделись.
Вскоре к нам присоединились остальные обитатели Озерского. После долгих охов-ахов и причитаний, наконец, мы все успокоились.
— Ну, рассказывайте, — сев на лавку, приказала я. — Что-то больно много вас.
— Дык, — понуро ответил Прохор. — Не от хорошей жизни сбёгли. Как барчука шибануло…
— Подожди! Кого и когда шибануло? Начинай-ка с самого начала и с подробностями.
— Вольдемара Потаповича. Других у нас и нету. Значится, увезли вас церковники, а мы думу думать стали, как дальше жить теперича. Барыня с сыночком по первости радовалися, а потом закручинились сильно. Сам не видел, но говорят, что им денег в Кузьмянске давать перестали крендиторы у банке.
— Кредиторы?
— Вот они. Значится, Мэри Артамоновна и разозлилася. Помните тех людишек, что вас у лесопилке оговорили? Так они у нас жить осталися барыне служить. Нехорошие мужички. Как есть разбойники. Барыня решила, что мало мы ей платим, и давай псов этих по дворам пускать. Всё вымели, хотя срок платы