в сутки, я изобрел для себя весьма изощренную пытку.
— Это нахрен что такое? — просипела Рита, задирая манжет моей рубашки.
— После примерки пара осталась, — соврал я, пытаясь вырвать руку из ее цепких пальчиков.
— Пять штук это не пара! Быстро вытащил!
На пол посыпались иголки, которые я все утро втыкал в жесткую ткань. Запястья заныли и заболели от сотен уколов.
В кабинет госпожи Клариссы наконец-то пробилось солнце, яркое и теплое для весенней поры Клена (или для конца апреля). Оно ярко осветило всю картину: мое запястье в маленьких красных точках, капельки крови на коже и белой ткани, старые желтые книги…
— Если ты думаешь, что так снова станешь настоящим мальчиком, то нифига.
Волны темно-рыжих волос, золотистые глаза и россыпь веснушек. Руки, парящие вверх-вниз, как крылья у птицы. Голос нежнее перелива колокольчика на ветру.
Ри. Та.
— Это не твое дело! — я освободился из ее хватки и отскочил почти к двери. — Что ты вообще из себя строишь?
— Строю? — у нее поползли вверх брови.
— Да, строишь! — злость буквально пожирала меня изнутри. — Благодетельница хочет всем добра! Даже урода, что поломал ей жизнь, хочет помирить с друзьями!
Ри медленно приблизилась ко мне, шурша складками голубого платья. Затем она снова взяла меня за руку и произнесла:
— Я тебя прощаю.
Мне показалось, что сердце сделало кувырок. Рита смотрела на меня все также пристально, а от ее пальцев исходило тепло, убиравшее боль.
— В Пекло такие подачки! — взвыл я. — И тебя в Пекло! Ты совсем дурная?!
— Да! — дерзко ответила она. — Бить больше нечем?!
Я опять превратился в огромную расколотую вдребезги и кое-как склеенную чашу, из которой бежали боль и горечь.
— Не смей меня прощать! — шипел я, чувствуя комок в горле и горячие слезы на щеках. — Никогда не смей…
Рита обняла меня и ответила, сама едва сдерживая слезы:
— Я не хочу и не буду тебя ненавидеть. Но прошу, перестань ненавидеть сам себя!
Теплые руки на плечах. Цветочный запах духов.
Ри. Та. Ри. Та. Ри. Та.
Где-то вдалеке зазвенела панель, Рири побежала проверять в чем дело. А я остался прижатый к двери, переводя дыхание и пытаясь понять, что со мной только что произошло.
Благодетельницы Арилии творили настоящие чудеса: они взращивали пшеничные поля за день, останавливали бури и исцеляли болезни.
А Рита исцеляла сердца. Она исцелила мое.
* * *
Вы такая невнимательная публика, право слово. Я тут все пишу об общем деле, сменах, а вы все не спрашиваете, в чем было дело.
Макрая и Кларисса не смогли бы придумать правдоподобной лжи о том, почему юная сестра Прикер за каникулы выросла на десять сантиметров, обзавелась золотыми глазами и способностью выращивать цветок из маленького семечка за полчаса. Именно потому Рири практически не покидала покоев директора Сагх. Но скучать ей было некогда. Рита работала без устали, а мы помогали ей как младшие наставники. И как друзья.
Она разговаривала по голограммосвязи с ведуньями в монастырях Благодетеля, заново тестируя их на приверженность к секте Зверя. Разумеется, не все были вежливы к ней, некоторые даже шипели что-то о предательстве сестринства. Но Рита не обращала внимания на их грубости. Под пристальным наблюдением оставили лишь пару девушек из десятка. Остальным Гвардия разрешила вернуться в школу Ронетт к началу следующего семестра.
— Они напуганы и злы, но не хотят даже думать о Звере, — объясняла Рита, разбирая ответы сестер чуть ли не по буковкам. — Нельзя наказывать девчонок, просто потому что они не так на вас посмотрели.
Еще Ри много училась: углубленная история Измерения, книга о Сотворении мира, Прорицания, Душеведство и магическая медицина. Последнему она уделяла огромное внимание, пытаясь помочь Элине заново научиться колдовать.
— В тебе есть что-то измученное, — говорила Рири, развалившись на пледе и водя рукой над юными травинками. — Магия тебе не в радость, а совсем наоборот.
Мы выбрались все вместе пообедать в парке на первых выходных весенней поры Жасмина (или первых майских выходных). Элла и Ри сидели под огромным дубом, пока мы с Ленардом сидели неподалеку и периодически проверяли, нет ли поблизости еще людей.
— Я ее люблю, — вдруг прошептал Лен, убедившись, что девочки нас не слышат.
— Сочувствую, — отозвался я, заглядывая на главную аллею.
— Ты тоже думаешь, что у меня нет шансов? — почесал тот затылок, пиная камушек, так некстати оказавшийся на пути.
— Я сочувствую бедной Элле, которой придется видеть твои неловкие брачные танцы.
— … Давай создадим новые воспоминания! — ветер донес до нас обрывки возгласа Риты.
Он посмотрел в сторону поляны с невероятной болью во взгляде. Мне вдруг стало стыдно перед Леном. Да, до идеальной дружбы нам было далеко. Но ведь начать заново еще было не поздно.
Так Рири сказала.
— Прости, — положил я ему руку на плечо. — За все. Я та еще тварина.
— Ты тоже меня прости, — улыбнулся Ленард. — Мы оба тварины.
— Точно.
— Эй, слышь, ты должен был сейчас не согласиться и сказать, что я человек высоких благородных качеств!
— Решил больше не врать, прости.
— … Котятки, пироженки, Тимоти Шаламе! — Рита не отставала от Элины. — Что значит не знаешь, кто это? Я тебе щас фотки покажу!
Мы медленно направились назад. Ленард мрачно смотрел себе под ноги, тяжелыми шагами поднимая пыль вверх. Я не знал, как поддерживать правильно, но переключить его на другую тему вполне мог.
— Может, ты не влюбился, — пихнул я его под руку. — Может, это пройдет!
— Правило трех часов после Темной поры.
— Что?
Ленард остановился и ответил мне с горечью прожженного мудреца:
— Если в три часа после Темной поры ты не можешь уснуть, думая о ней, то все. Это конец. Понимаешь? Ты пропал!
— Это подтвержденная информация? — нахмурился я. — Эксперименты проводил? У коллег спрашивал?
— Да пошел ты! Между прочим, я был популярен у девушек!
— В том и дело, что был!
Ленард уже открыл рот, но нас отвлек яркий серебристый свет. Все травинки и первоцветы покрылись яркой сияющей росой. Прекрасное видение длилось меньше мгновения, а потом резко пропало.
Мы побежали к нашей поляне. Элла лежала на пледе, беспомощно моргая, а Рири суетилась вокруг нее, размахивая бутылкой с водой и причитая:
— Сильно я тебе импульса придала? Ничего, котик, в следующий раз буду помягче!
Рита не очень любила колдовать сама. Она могла вырастить яблоки на дереве, перевернуть огромный камень силой мысли и залечить раны, но никогда не использовала магию в бою, уворачиваясь от противника или используя щит. Это не нравилось ни Макрае, ни Клариссе.
— Ты должна отвечать на силу силой! — злобно