Магдалена. Его жена. Он не мог смотреть на нее даже спящую, ибо сгорал от желания разбудить ее крепкими страстными поцелуями. Он слишком часто так и делал и занимался с ней любовью как собственник. Он думал: а была ли когда-нибудь такая всепоглощающая телесная связь между его родителями? Конечно, у него и Магдалены нечем было сцементировать свои отношения. И если даже Бенджамин простил ей ненавистную кровь Вальдесов и аморальное прошлое, то Аарон не мог.
«Сколько у тебя было любовников, Магдалена? Сколько было мужчин там, при дворе? В Севилье?» Эта мысль все больше терзала его, даже если он силился отгонять любую идею о ее возможной причастности к гибели его семьи. Но в отличие от Алии, льстивым речам которой Аарон мог сопротивляться оставить свою жену он был не в силах.
– Неужели это только потому, что она моя жена? – прошептал он в густой ночной воздух. Снаружи шел дождь, выбивая тихую барабанную дробь по крыше. Ночь ничего не могла бы ему сказать в ответ. Он аккуратно закрыл дневник и положил его в седельную сумку, потом задул свечу и в темноте подошел к кровати.
Бартоломе Колон нервно расхаживал в библиотеке брата. Это была маленькая комната, наполненная книгами на латинском и кастильском, а также свитками карт и различными навигационными приборами. Кристобаль сидел, спокойно проверяя судовой квадрант, и дал Бартоломе разрядиться.
– Меня очень беспокоят новости Торреса о Гуаканагари. Если Каонабо убедит других касиков присоединиться к нему, это принесет много бед для нашей колонии, но если он найдет себе союзников с такими бессовестными лжецами, как Хойеда или Ролдан, тогда наше положение станет еще более непрочным. У них такое же оружие и мастерство, как и у нас! Бартоломе посмотрел на Кристобаля. Губернатор, собиравшийся продолжать исследования на материке и сытый по горло пререкающимися кастильскими дворянами, предпочел бы оставаться адмиралом.
– Алонсо Хойеда чересчур злобный, чтобы с ним стал союзничать любой из вождей племени таинцев. Все, что он может сделать, – это поднять их на восстание против всех белых людей.
– Тогда его надо остановить! Хойеда открыто не подчинятся тебе как губернатору Эспаньолы и представителю их величеств в Индии. Речь идет об измене, Кристобаль!
Глаза старшею Колона сделались печальными.
– Да, евреям и генуэзцам, – сказал он. – Сколько лет я жил в Севильей Кордове, посещая королевский двор? Я был так же предан монархам, котoрые поддержали мое предприятие, как и Диего Торрес, который сражался против их стадийных врагов в Гранаде.
– Да, и посмотри, какова была его награда! Вся его семья убита и изгнана этими же самыми монархами. Новые христиане, евреи, генуэзцы – все мы чужаки для таких людей, вроде тех кастильских павлинов – для всех испанцев, но король с королевой возложили на тебя ответственность за эти колониальные владения, несмотря на то что ты генуэзец. Если ты хочешь сохранить нашу семью, как губернатор них мол, ты должен подавить восстание. Начни с Хойеды. А как насчет этого негодяя Ролдана?
Услышав с порога страстную речь Бартоломе, Аарон вошел в комнату и сказал:
– Пусть Бехечио, касик Ксарагуа, остерегается Франсиско, который однажды станет править отдаленным полуостровом. Немудрено для нас забраться так далеко на юг и на запад и тревожить льва Ролдана в его логове. Слишком много неладного здесь. Мы не можем растягиваться такой тонкой линией.
– Ты знаешь этого парня? – скептически спросил Бартоломе.
Аарон улыбнулся:
– Вполне. К Ролдану смогут обратиться, а может, даже станут подкупать, чтобы он покорился королевской власти, если ославить его в покое. – Он сел за большой стол напротив губернатора, заинтриговав Бартоломе. – Мы должны бояться Каонабо, если он возьмет себе в союзники других касиков из глубинных районов островов: провинции Сигуайо, Магуа и Магуана намного ближе к Изабелле, чем Ксарагуа. Если Хойеда будет продолжать то, что начал Маргарит, тогда все эти касики пойдут за Каонабо. И даже без современного оружия они могут устраивать страшные засады, неожиданные нападения, пользоваться огнем. И они первыми пойдут против нашего единственною преданного друга.
– Гуаканагари. – тихо сказал Кристобаль. Да, он был верен их величествам. Без его помощи мы все бы погибли при кораблекрушении «Сайта-Марии».
– У тебя есть план, как сотрудничать с Каонабо, прежде чем он объединит всех касиков? – спросил Бартоломе Аарона.
– Да, надо начать с того, чтобы остановить Хойеду и других, подобных ему, чтобы они прекратили порабощать, насиловать и грабить таинцев. Если мы обустроим и сделаем мирными внутренние районы островов, мы сможем стать союзниками с Гуаканагари и противостоять Каонабо. У него будет намного меньше отходных путей, если каждый помешанный на золоте кастильский аристократ на Эспаньоле не будет скакать по холмам и долинам с мечом и арбалетом, направленными на индейцев. – Аарон помолчал и мрачно улыбнулся, припомнив урок, данный Магдалене, когда он заставил ее заниматься тяжелой грязной работой на поле. Мы должны начать с того, чтобы включить каждого здорового мужчину в Изабелле в par боту.
– У нас много больных, – с несчастным видом произнес Кристобаль.
Аарон нахмурился:
– Я поговорю с доктором Чанкой, почему они болеют. Они должны научиться есть хлеб из кассавы, свежую рыбу, ямс, пить чистую воду. Хватит пить кислое вино и есть протухшую свинину. Это новая земля. Мы должны приспособиться к ней, иначе погибнем. Если вы дадите мне полномочия действовать, я дам вам много здоровых людей, пригодных к работе и желающих выполнять ее.
Бартоломе удивленно поднял брови:
– Вряд ли желание работать руками менее важно, чем здоровье, чтобы делать это.
Вы наделите меня официальной властью как представителя короны? – спросил Аарон обоих братьев.
Бартоломе кивнул, положив руку на рукоятку меча, но Кристобаль казался встревоженным. Всегда спокойный и решительный, сейчас он показался ему измученным, хрупким.
– Он хочет наносить на карты новые земли, быть на борту корабля, а не сражаться в этих ничтожных политических баталиях», – с грустью осознал Аарон.
Кристобаль, вздохнув, встал. Боль в суставах, это постоянное несчастье со времени его возвращения в Палос в 1443 году, теперь ежечасно разрушала его тело. Высокий худой человек выпрямился и, явно приложив усилие воли, прошел к окну. Обернувшись, он сказал:
– Нам надо делать то, что нужно, Диего. Ты здесь под началом Бартоломе. Каков твой план?
– Хойеда все еще в Изабелле, собирает горстку ничтожных аристократов, чтобы поехать в глубь острова и отыскать золото. Дайте мне сначала поработать с ним.