— Ха-ха-ха! — рассмеялась я. — А что?
— Ничего, — закатил глаза Дима. — Не надо давать повода для гадостей людям.
— Перестань! Между прочим, я изменила свое мнение о Нате. Она мне нравится.
Отмахнувшись, Франк вновь пристроился рядом со мной на кровати.
— И вообще, мне нравятся все твои друзья, — добавила я. — Очень сильно.
— Это хорошо.
— А вот я так не думаю… — повернулась к нему.
— Почему? — не понял Дима.
— Потому что если вдруг так произойдет, что ничего не получится, я потеряю всех. А это будет еще больнее. В разы, — отчетливо произнесла ему в ответ.
Между нами возникла пауза.
— Я думал, мы договорились, — наконец-таки произнес Франк.
Мне оставалось только вздохнуть.
— И в конце концов, мои друзья сами решают с кем им общаться.
— Серьезно? — я решила все-таки прояснить вопрос, который меня мучал с момента сна. — Вот что будет, я сейчас не говорю о своих сомнениях, а просто… разошлись мы… неужели… кто-то из твоих будет со мной общаться? Насколько я поняла из разговора за столом… другие исчезали.
— А почему бы и нет? Все кто уходил из нашей компании, — завел Дима руку за голову, — были, я бы сказал… не особо интересными, что ли? В их парах были явные лидеры, поэтому…
— О-о-о! Класс! — зааплодировала я. — Тогда о чем мы говорим вообще?
— В смысле? — не понял моей столь бурной реакции Романов.
— Действительно! В нашей же паре совсем не очевидно, кто яркий, а кто нет!
— Я не понимаю тебя…
— Можно спросить тогда? — повернулась я к нему. — Вообще реально на твоем фоне быть ярче?
— Ха-ха-ха! — мы рассмеялись одновременно.
— Ты неправильно меня поняла, — провел он пальцами по моей щеке. — Для того чтобы стать ценным, надо быть стоящим человеком.
Я молча прищурилась.
— А у тебя, поверь, столько замечательных качеств, что я вряд ли могу с ними хоть как-то конкурировать!
— Неужели?
— А ты думала? Я что, зря за тебя боролся? Тем более так скажу. Твои люди, так или иначе, будут твоими. А нет — значит, они с самого начала были чужими. Поэтому бояться их потерять нет смысла.
— Ну ладно…
— Хороших людей мало, — тем временем зевнул Романов. — А хороших и безумно красивых еще меньше.
Улыбнувшись, я позволила ему прижать меня к себе.
— А это лишнее, — тут же залез он своими руками под мою футболку.
— Ха-ха-ха! Кто тебе это сказал?
— Наша кровать — мои правила! — ответил мне Дима.
— Ничего себе! — прижавшись к нему обнаженной грудью, я прикрыла глаза. — Как думаешь, утро будет серым?
— А что? — не понял меня он, уже с трудом борясь с закрывающимися глазами.
— У меня во сне утро было плохим, и я… а вдруг все-таки…
— А-а-а, — простонал Романов. — Нет. Будет светить солнце! Я тебе обещаю!
— То есть… это ты пообещать мне можешь? — тут же скривилась я. — Получается, у тебя есть связи со столь непредсказуемой погодой, а вот про будущее…
— Отстань! — прижал он ладонь к лицу. — Я от тебя никуда не денусь!
— Ха-ха-ха! — поцеловав губами его шею, осталась довольной.
— Ни я, ни мои друзья… никто!
— Мог бы сразу это сказать, и не было бы столь долгого разговора, — рассмеялась.
В который раз доставив мне кучу неудобств своими крепкими объятиями, он закрыл глаза.
— Ты уже спишь? — почему-то у меня резко повысилось настроение.
— Я тебя сейчас из окна выкину, — пробормотал Романов. — Вот и будет твое «вместе на всю жизнь»! На твою короткую жизнь! Ха-ха-ха!
— Эй! Я обиделась!
— Хорошо, можешь тогда замолчать и в тишине обсуждать у себя в голове, какой я плохой.
— Так и сделаю!
— Только, если после этого тебе что-то приснится, ты мне сразу сообщи. Ладно?
Укусив его кожу, я почувствовала, как он ущипнул меня в ответ.
Решив все-таки дать нам отдохнуть, тем более времени для сна с каждой минутой оставалось все меньше, я наконец-таки угомонилась.
А когда уже, казалось бы, начала засыпать, услышала:
— Всегда рассказывай мне обо всем. И ничего не бойся. Я же рядом.
16. Он
— О-о-о, — мне понадобилось до хрена сил, чтобы разлепить глаза. — Твою ма-а-ать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Растерев глаза, я повернулся в сторону спящей Наты. Судя по тому, как она сопела и не реагировала на мои телодвижения возле себя, ее сон был еще далеко от завершения.
Ну окей. Я даже решил быть великодушным и не будить ее. Пускай еще поспит, хотя, судя по часам, было уже двенадцать дня. В комнате зависла полутень — утро было серым. Мха-а-а. По-моему, я сдуру пообещал ей солнце. Ладненько. Надо будет позвонить в отдел погоды по Санкт-Петербургу и разобраться с ними.
Размяв шею, которая отличненько так похрустела, я, кое-как одевшись, стараясь не особо шуметь, покинул мансарду. Спустившись по лестнице, зашел в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Судя по окружающей меня тишине, все чуваки, которые в данный момент находились в доме, дрыхли. Еще спали поганые бездельники.
Оказавшись на кухне, я непроизвольно вспомнил ночное бедствие, в котором принимало участие четверо. И-и-и…
Вспомнив об одном из них, подумал, что все-таки для Павла спать в двенадцать, это как-то ненормально. Поэтому, сделав себе кофе, решил наведаться в его кабинет.
Точняк. Я оказался прав.
— Не спишь? — увидел его за рабочим столом.
— В середине дня? — поднял он на меня взгляд. — Нет. Привет! Остальные все еще спят?
— Ну-у-у… я больше никого живого не видел, — уселся напротив него в кресле.
— Сам-то ты как? Выспался?
— Ха-а-а, — покачал головой. — Более-менее.
— Ну что, вы разобрались, — отложив бумаги, друг переключил свое внимание на меня, — с Наташей?
— Да.
— В итоге, да? Все нормально теперь?
— Ага.
— Это хорошо.
— Она рассказала мне все, что… — не доходило до меня, как описать наш разговор коротко. — В общем… все.
— Все-таки рассказала? — усмехнулся почему-то друг. — Молодец.
— В смысле? — не понял я его.
— Ничего, — отмахнулся он от меня.
— Эй! Так не честно!
Но Паша не отреагировал на мое возмущение.
— Короче я понял, что ее состояние не было связано с твоей женой, поэтому…
— А это ты извиняйся перед ней, — перебил меня друг.
— Ну-у-у бли-и-ин! — растянулся в улыбке. — А через тебя никак?
— Нет! — усмехнулся он.
— Черт, а я думал: ты меня любишь.
— Ее я люблю больше, — нормально, вообще? Что это за предательство? — Поэтому сам разбирайся со своим косяком.
— Я тебе этого никогда не прощу, — у меня защемило в сердце. — Буду умирать, но не прощу!
— Ха-ха-ха! — покачав на это головой, Паша вновь потянулся к своим бумажкам.
— Слушай, — решил я вновь отвлечь его от работы. — Хотел спросить тебя…
— М?
Немного подумав, как бы правильно выразиться, я в конце концов сказал напрямую:
— Как тебе вообще… Ната?
Паша с интересом меня рассматривал:
— Которая моя, если ты не понял, — решил все-таки уточнить, на тот случай, если мой друг немного даун.
— Я как бы догадался, — усмехнувшись, Павел откинулся на спинку рабочего кресла и принялся неспешно покачиваться.
— Так, и? — мне было важно его мнение. — Что ты можешь о ней сказать… пообщавшись несколько дней?
Чем-то там цокнув у себя во рту, он ненадолго задумался.
— Я-я-я… бы хотел для начала, — он уперся локтями о стол, — спросить тебя кое о чем.
— Ну давай, — забросил я одну ногу на другую.
— Ты уверен, что это твой типаж? — меня немного напрягло, как он вперился в меня своими органами зрения.
— В смысле? — пожалуй, даже немного растерялся.
— Я это спрашиваю, скорей, для себя. Потому что мне немного непривычно видеть тебя с такой девушкой.
Между нами возникла пауза.
— Еще раз, — он решил повторить. — Ты уверен, что Наталья — это твой типаж, то, что тебе надо?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Видимо, всей этой своей серьезностью он пытался заставить и меня стать серьезным. У него это получилось.