Князь ворвался внутрь…
Рогнеда прижалась к стенке, забилась в угол…
Владимир налитыми кровью глазами оглядел горницу, кинулся к окну, выглянул… Потом обернулся, уже не так стремительно.
– Кто здесь был? – спросил он, нависая над княжной.
– Никого не было, – испуганно проговорила Рогнеда.
Владимир схватил ее за подбородок, вздернул голову, глянул в глаза:
– Не лги мне, рабыня!
– Я не рабыня! – Рогнеда отбросила его руку. – Я – княжна!
Нехорошая усмешка растянула губы князя.
– Ты – девка-подстилка! Ну-ка! – Владимир толчком опрокинул ее на ложе, задрал рубаху до подбородка, смял жесткой рукой молочной белизны грудь, цапнул между ног…
Рогнеда лежала, не шевелясь, глядела вверх, на закопченную потолочную балку.
– Вот теперь хорошо, – похвалил Владимир. – Будь послушной, и я тебя не обижу.
Если бы он заглянул сейчас в глаза своей полонянки, то увидел бы в них такую свирепую ненависть…
Но Владимира сейчас привлекали другие прелести.
Немногим позже, надев штаны и затянув пояс, Владимир почти ласково похлопал все такую же неподвижную княжну-рабыню по животу и сказал умиротворенно:
– Вот так-то, Рогнедушка. Не разувать тебе меня, а только подставлять норку. Хотя… Родишь мне сына – сделаю тебя младшей женой.
И вышел из светлицы.
Отстучали вниз по лестнице тяжелые шаги.
Рогнеда услышала, как он крикнул еще с лестницы:
– Поймали лазутчика?
– Ловят, – отозвался кто-то из гридней. – Споймаем. Кажись, подстрелил его Олав.
– Что ты болтаешь? – перебил другой. – Не попал Олав. Его болт Скегги, дурень, собственным мясом перенял.
– Я – в трапезную, – бросил Владимир. – Сигурд! Лазутчиком сам займись. Олава ко мне. Княжну не тревожить. Двери поставить на место и запереть. Побитых убрать.
Последние слова донеслись уже со двора. Князь покинул башню.
Только тогда княжна поднялась, взяла рушник, брезгливо утерлась и прошептала мстительно:
– Рожу, рожу я сына, рабичич… Только – не от тебя.
Ранним утром Славка, нацепив на лицо кровавую «заплатку», как ни в чем не бывало выбрался из своего закута.
Первым делом глянул на башню. Княжну стерегли еще строже, чем ночью. Под окнами сидели двое. Третий подпирал двери. А сколько еще внутри?
Нет, не увести ему нынче Рогнеду. Значит, надо убираться из Полоцка.
Славка подошел к колодцу. Его уважительно пропустили вперед. Признали в нем того, кто подарил князю громадного мишку. Еще бы не признать – с такой-то подряпанной рожей.
– Что за шум был ночью? – спросил Славка по-нурмански.
– Милый дружок к дочери полоцкого ярла заглянул, – ответил кто-то тоже по-нурмански.
Несколько викингов расхохотались.
– Опозорились Сигурдовы воины, – насмешливо заметил другой.
– А племянник Сигурдов вместо незваного гостя подстрелил Скегги Шепелявого, – добавил третий.
– Значит, не поймали? – сделал вывод Славка. Вернее, «Горм».
– До утра бегали. А полочанин небось сразу через частокол махнул – и был таков.
– Слышь, Горм, тебя ярл искал.
– Торкель? – спросил Славка.
– Ну да. А у тебя есть другой ярл?
– Был другой, – вздохнул Славка.
Его похлопали по плечу, успокоили:
– С Торкелем тоже плавать можно. Он удачливый. Пойдем, мы тебя проводим.
И Славка поплелся к Торкелю.
Ярл был бодр.
– Как дела, Горм? Помирать не будешь?
– С чего бы? – промямлил Славка.
– Знахаря вчера выгнал.
– А на что мне знахарь, – буркнул Славка. – Мне рану здешняя ведьма заговорила. И медвежью печень на ней держала, пока кровь не встала. Теперь точно заживет.
– Вижу, вижу, – одобрил Торкель. – Запах от тебя дурной идет, но лихорадки нет. Поправишься. На-ка вот! – Он сунул Славке кожаный мешочек. – Тебе князь марку серебром пожаловал. Всё. Иди, отдыхай. Три дня тебе даю. Потом – в дозор со всеми пойдешь.
– Да я и сегодня могу, – пробубнил Славка, притворяясь довольным.
– Отдыхай, я сказал! – рявкнул ярл, и Славка ушел. Правда, не отдыхать, а в конюшню. Девка, которую он пугал вчера, уже убежала. Зато конек его был на месте. И никто не обратил внимания на то, что жеребец оседлан. Хотя нет, наверное, обратили. В яслях была не трава, а овес. Видно, кто-то из конюхов решил, что коня ждет работа. Правильно решил. Славка вывел «хузарина» из стойла. Уселся в седло. Неловко – как и подобает славному викингу.
Конек покосился с удивлением: ты что, хозяин, заболел? И потрусил к воротам. Здесь Горма тоже признали. Спросили: куда собрался? Еще одного мишку заломать хочешь?
– Не-е, – простодушно ответил Славка. – Я – к девке.
Выпустили его беспрепятственно. Из терема и из города.
Но только оказавшись в поприще от Полоцка Славка рискнул снять с лица вонючую нашлепку и подтянуть стремена на привычную длину.
К нему постепенно возвращалось хорошее настроение. Жаль, конечно, что он не увел Рогнеду, но зато ушел сам. Второй раз Владимир его вряд ли бы пощадил. Ну все! Теперь – прямо домой. Смоленского наместника упредил Устах, а Славка поскачет прямо в Киев. Сейчас каждый день на счету. Киев – силен. Да только силы его разбросаны по всей киевской земле. Чтобы собрать их в один кулак, потребуется немало времени. Но уж тогда…
В победе Ярополка Славка не сомневался. Киев – не Полоцк. Новгородским крикунам с Ярополковым войском тягаться… Смешно. Даже если к ним прибавить тысячи три-четыре свеев да нурманов.
Скоро Владимир получит свое, а Рогнеда – свободу. И тогда…
Славка не мог точно сказать, что будет тогда. Но он – надеялся…
Глава пятнадцатая
Сомнения князя Ярополка
– Собрать все силы! Кликнуть воев с городов и весей! Да мы втрое сильней – против Владимирова войска! Раздавим их, как яйцо в кулаке! – Варяжко, самый младший и самый горячий – на боярском совете киевского князя, сжал немаленький кулак, потряс им перед носом сидевшего рядом щекавицкого боярина Кути.
Тот отодвинулся с недовольной гримасой.
– Раздавим их, княже, пока из яйца не вылупился беркут!
– Не кричи, подтысяцкий, – проворчал старший из бояр, Блуд. – Беркут уже вылупился. Много ты навоюешь – с ополчением смердов против северных ярлов.
– Ты меня еще воевать поучи, боярин оброчный] — по-волчьи оскалился Варяжко. – Кто сказал о смердах? Я о воях говорю! О дружинниках Святославовых, что ныне по своим землям сидят, о стороже, о заставах на Диком Поле. Да князю стоит только стрелу послать – и под его знамено тридцать тысяч лучших воев встанут!
– А степняки как же? – поинтересовался Блуд. – Откроем заставы – тут-то они и нагрянут. А как начнут зорить родовые земли этих твоих лучших воев, те и разбегутся – родню свою защищать. И останется наш князь с малой дружиной – против Владимировых полчищ!