— Лучше расскажи это своим лохмотьям, старый пень, — ехидно заметил паренек напротив. — Они-то уж точно знавали эти твои хорошие прежние времена в отличие от тебя самого!
— Лохмотья, говоришь, — прошипел старик. — А ну, подтащи сюда свой прыщавый нос, щенок. Ближе, ближе… и гляди сюда!
Слоев разнообразного тряпья на старом бродяге было пять, если не все шесть. Под ними же… под ними же из дыры размером с ладонь в глаза паренька ударило зеленью весенней травы и желто-багряной пестротой осеннего леса.
— Видал, а? — старательно драпируя прореху верхними слоями лохмотьев, ухмыльнулся бродяга.
Его собеседник кивнул и неторопливо огляделся. Похоже, никто, кроме него, не успел разглядеть эту на миг проступившую из навозной кучи жемчужину. Повезло. Они со стариком сидели в самом дальнем от входа углу трактира «Три черепушки», и свет, что проникал в грязное оконце, надежно вяз в сочащихся из распахнутой кухонной двери сизых клубах.
— Ты, дед, я погляжу, что та луковица, — задумчиво сказал паренек. — Сверху на вид грязь да шелуха, а ковырнешь чуть глубже… эльфова вещичка, так? На золотой ведь потянет.
— По нонешним хреновым временам, — хмыкнул старик, — потянет и на все три! А почему? Во-о! Потому как времена — хреновые! Прежде эльфовы тряпки валялись, почитай, в каждой лавке за пару ноблей, а таперича и платка ихней работы дешевле, чем за полсребреника, не сыскать.
— Видимо, — с легкой насмешкой произнес паренек, — это все же как-то связано с тем, что прежде эльфийские товары доставлялись нашими купцами, а сейчас мы вынуждены перекупать их у гномов с соответствующей наценкой.
— Во-о! А почему?
— Потому что была война.
— Война! — Усмешка, на миг проступившая при этом слове на лице бродяги, всерьез озадачила молодого человека. Очень уж она не вязалась со всем остальным его обликом, даже с учетом эльфийского одеяния под слоем лохмотьев. Кирпично-красное лицо, изъеденное ветром и солнцем, гниль на месте зубов, скрюченные болезнью пальцы — такое не подделает самый искусный гример. Разве что иллюзионная магия…
Паренек украдкой скосил глаза, но третий слева от застежки камешек в дешевеньком с виду браслетике по-прежнему оставался безжизненно-тусклым.
— Ты, щенок, еще небось у мамки в пузе кувыркался! Война! Да что ты знаешь о войне?! Ты знаешь, как, из-за чего началась война?
— Все это знают.
— Все! — презрительно фыркнул старик. — Все знают… да не всё.
— Хочешь сказать, — медленно сказал паренек, — что ты знаешь больше?
Старик кивнул и, прищурившись, еще раз попытался мысленно перевести внешний вид своего соседа по столу в интересующие его товарные единицы. Юнец, лет восемнадцати, одет, что называется, неброско, но прилично: серый суконный кафтанчик, коричневый шерстяной плащ, на макушке — плоский черный школярский берет. Студиоз из здешнего Секст… Секстен-брюгхс… язык-сломаешь-пока-выговоришь университета? Мелкий приказчик? Или подмастерье? Короче, одну или две кружки просить?..
— Вина, — решившись наконец, хрипло произнес бродяга. — Две.
— Эй, хозяин! — Бродяга не сумел засечь, откуда взялся серебристой рыбкой засверкавший меж пальцев паренька новенький нобль. — Бурдюк красного!
* * *
Бурдюк красного был пуст, как башка тролля, — Зигги знал это преотлично, ибо сам же и выхлебал последние глотки, едва спустившись с перевала. Знал, но все равно раз двадцать встряхнул бурдюк над своей призывно распахнутой пастью и лишь затем с проклятьями отшвырнул в сторону. Мышасто-серый жеребец Зигги и пятеро купцов в соседних лавках — два человека и три гнома — сопроводили бурдюк в его последний путь шестью неодобрительными взглядами.
Бурдюк — равно как жеребец — был краденый. Вообще-то Зигги по прозвищу Полтора Райля числил себя принадлежащим к более, с его точки зрения, почтенному сословию мошенников, но — увы. Тучи иногда сгущаются и над головами самых ловких и преуспевающих представителей вышеупомянутого сословия. Зигги не был уверен, кому именно из богов его персона не угодила больше других — ведь храмовые кружки для пожертвований он игнорировал подчеркнуто равнозначно, — но походило на то, что одному из этих небесных забулдыг приспичило больше прочих. В итоге Полтора Райля вынужден был пойти на столь недостойное уважающего себя мошенника дело, как бегство от кредитора. В роли кредитора выступил хозяин постоялого двора «Веселый крот», ну а в роли кредита — трехнедельная плата за лучшую комнату, стоимость выпитого и съеденного Зигги за этот же период, конь со сбруей, бурдюк красного вина, четыре копченых колбасы, круг сыра, два мешка овса и еще на полнобля всякой мелочовки вроде дюжины оловянных ложек, походя прихваченных Зигги на кухне.
Именно стремление как можно скорее оставить между собой и «Веселым кротом» как можно большее расстояние было первой из причин, приведших Полтора Райля сначала на, а после и за Перевал Седых Гор. Второй же причиной было опрометчиво данное — а после бутылки дзябского и веселых кувырков в кровати обычно другие и не получаются — обещание: добыть Марыше-Чернушке настоящую эльфийскую курточку, причем такую, какой не сыщется ни у одной из ее подружек. Учитывая, что в подружки Марыша зачисляла подавляющее большинство женского поголовья Нитцеля, далеко не самого маленького города в Четырех Королевствах, переоценить сложность выполнения обещания было затруднительно. Впрочем, Зигги не унывал. Он вообще не любил предаваться этому занятию — ни по какому поводу.
Вот и сейчас, пройдя по торговым рядам Розгерского базара и удостоверившись, что товары в здешних лавках не принципиально отличаются от своих нитцелевских аналогов ценой и почти не отличаются расцветкой — каковой параметр в свете Марышки-ного поручения представлялся Зигги крайне важным, — Полтора Райля ничуть не обеспокоился. Других нет, говорите? Во всех четырех дозволенных Лесным Народом по эту сторону гор анклавах? Как же… а это вон что пошло? Ах, эльфы не продают других? Ну, это они вам не продают, а мне… Угу, посмотрим-по-смотрим. Еще как посмотрим.
Итак, задача приобрела более конкретные черты — подходящую одежку нельзя было купить, ее требовалось как-то у эльфа взять. И этот вариант устраивал Зигги — потому как по части за-получения нужных ему вещей он не без оснований мнил себя мастером, а вот платить за эти вещи деньги крайне не любил. Другое дело, обменять… с выгодой. С выгодой — это когда получаешь что-то нужное, отдав взамен что-нибудь ненужное. Главное в этом процессе — убедить второго участника сделки, что это самое ненужное тебе крайне необходимо ему. Применительно же к данной ситуации — надо найти подходящего эльфа… ну, что может быть нужно эльфу, известно каждому младенцу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});