И тогда всё пойдёт так, как раньше. Что-то подсказывает мне, что именно так и задумано.
— Я ничуть в этом не сомневаюсь, — отозвалась Флавия.
— Ты хочешь сказать, что он нарочно не стал вмешиваться?
— Нет, я думаю, что он сам всё это устроил. Я в этом уверена.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Я видела, кто устроил шутовской парад на арене, и я узнала его. Это он подстрекал к беспорядкам в Киренаике. Он главный смутьян.
— Павел? Я знаю. Но это вовсе не значит, что Флакк использует его. Более того, он пообещал мне, что приложит все усилия к тому, чтобы его арестовать.
— И ты ему поверил?
— Да. А почему? Взамен он получил полезные сведения об Ироде. Более того, арестовать Павла в его же собственных интересах.
— Тогда спроси себя: если он намеревался арестовать Павла, то почему не сделал этого вчера и почему не отправил ему вдогонку ни единого человека. Павлу не было необходимости убегать. Он спокойно ушёл, как будто знал, что ему ничто не грозит.
А ведь она права, подумал Веспасиан. Мысль эта ударила его сродни выпущенному из пращи камню.
— На протяжении всей его речи Флакк слушал Александра с улыбкой на лице. Он знал, что именно вот-вот произойдёт. Потому что это была его идея. Он знал, каков будет результат. Евреев спровоцируют на беспорядки. Он же и пальцем не пошевелит, чтобы их остановить, ожидая, пока евреи униженно не приползут к нему, чтобы покорно принять любые его условия — так, как он планировал. Я же помог ему это сделать, рассказав, какой мастер сеять раздор этот Павел.
Флавия вскинула брови.
— Только не вини себя, мой дорогой. Флакк и сам это знал. Видишь ли, я вижу Павла в Александрии не впервые. Он был у входа во дворец в тот вечер, когда мы с тобой встретились снова. Когда я приехала во дворец, он из него выходил.
Вспомнив, что в тот раз Флакк, коротко переговорив с ним, поспешил уйти, Веспасиан даже простонал.
— Флакк давно уже использует Павла, чтобы сеять недовольство среди евреев. И не собирался его арестовывать. С его помощью он получил всё, что хотел: официальную церемонию, во время которой Ирод как посланник императора официально, на глазах у всей провинции, вручил ему мандат, после чего подвергся публичному унижению и поспешил уехать без всякого зерна, которое — я ничуть в этом не сомневаюсь — Флакк теперь объявит своим. Евреи же оскорбились так сильно, что устроили уличные беспорядки, не подумав о том, что тем самым поставили себя в глупое положение. Флакк встанет на их защиту лишь в том случае, если они согласятся на его условия.
— А он хитрец, я погляжу, — одобрительно прокомментировал Магн, когда они подошли к соме. — Но мне кажется, господин, что хватит перемывать ему косточки. Давайте лучше сделаем то, ради чего мы пришли сюда, и поскорее унесём из этого нужника ноги.
Гортензий остановил легионеров у ворот сомы. Веспасиан вздохнул. Магн прав: в первую очередь надо делать дело. Любые же попытки отомстить Флакку за то, что тот, словно глупого мальчишку, обвёл его вокруг пальца, придётся временно отложить. Частично утешало то, что он, по крайней мере, увёл у Флакка Флавию.
Веспасиан помог ей спуститься с носилок.
— Тебя устраивает мой план, моя дорогая?
— Да, Веспасиан.
— Отлично. Гортензий, жди нас здесь, мы долго не задержимся. Флавия желает взглянуть на великого Александра.
Солнце уже клонилось к закату, и храм Александра был наполнен умиротворяющим янтарным светом. Даже не верилось, что всего в двух милях отсюда горят дома и льётся человеческая кровь.
Стоя рядом с огромной конной статуей, Веспасиан и Магн наблюдали за тем, как жрец повёл Флавию мимо стражника вниз по ступенькам в погребальную камеру. Зири, как и положено рабу, сопровождающему хозяйку, застыл рядом со входом.
Веспасиан отклонил предложение жреца вторично посетить гробницу, сославшись на то, что даже сам великий Август был в ней лишь один раз. Истинная же причина отказа заключалась в том, что пока жрец будет совершать очистительный ритуал, Флавия должна появиться на верхней ступеньке лестницы одна.
Как только её голова исчезла ниже уровня пола, Веспасиан повернулся к Магну.
— Иди и встань напротив лестницы. Когда Флавия появится снова, она направится в мою сторону. Как только над полом появится голова жреца, почеши нос, и я дам Флавии сигнал, чтобы она упала в обморок.
— Понял, господин. Будем надеяться, что Зири, пока будет ждать внизу, не слопает хлеб, предназначенный для гусей, — сказал Магн с кривой улыбкой и, обойдя храм, встал, где ему было велено.
Веспасиан посмотрел на Зири. Тот кивнул ему в ответ и похлопал по переброшенному через плечо мешку. Убедившись, что юный мармарид готов, Веспасиан посмотрел на бородатого стражника, облачённого в доспехи аргираспида — ветерана-фалангита, которые составляли костяк пехоты Александра: на голове бронзовый фракийский шлем с высоким гребнем, на груди коричневая кожаная кираса, надетая поверх простого хитона, бронзовые поножи и круглый, посеребрённый щит — от которого, собственно, и получили своё название пехотинцы-аргираспиды, — украшенный шестнадцатиконечной бронзовой Македонской звездой.
Вооружён он был коротким мечом, висевшим слева на перевязи, переброшенной через правое плечо, и устрашающей длинной пикой, которая, если ею размахивать, сжав двумя руками, обращала в бегство многие армии, пока наконец не столкнулась с римским копьём.
Стражник и четверо его товарищей — двое у входа в храм и двое у ворот сомы — были единственными, кому Рим из уважения к Александру до сих пор позволял облачаться в греческие доспехи.
Веспасиан молил воителя-Марса, чтобы этот церемониальный страж не был приверженцем той строгой дисциплины, которая позволила его предкам создать огромнейшую империю, и, оставив свой пост, бросился на помощь бедной Флавии, которой после посещения гробницы сделалось дурно.
Спустя вечность — а на самом деле, в два раза быстрее, нежели он сам несколько дней назад провёл в погребальной камере. — Флавия появилась вновь. Дойдя до верхней ступеньки, она, как только оказалась рядом со стражником, замедлила шаг и, слегка покачнувшись, простонала, как будто от увиденного ей сделалось дурно, и, чтобы сохранить равновесие и не упасть, ухватилась за его мускулистую руку.
Стражник с тревогой посмотрел на неё с высоты своего роста. Веспасиан невольно улыбнулся: а ведь она мастерица располагать к себе мужчин. От её прикосновения грозный страж наверняка внутренне растаял.
Флавия тем временем виновато улыбнулась ему и, похлопав его по руке, медленно, неверным шагом направилась к Веспасиану. Тот не сводил глаз с Магна. Флавия успела сделать четыре шага, когда рука Магна потянулась к носу.
Веспасиан посмотрел на Флавию и кивнул. Та, негромко крикнув, упала в «обморок». Страж обернулся на крик. Пика со звоном полетела на пол, а сам он бросился на помощь той, что пару мгновений назад так нежно прикоснулась к его руке. В следующий миг на верхней ступеньке показался жрец. Поняв причину переполоха, он также счёл своим долгом уделить внимание бедной женщине.
— Флавия! — крикнул Веспасиан, подбегая к ней.
Стражник уже опустился рядом с ней на колени и приподнял её голову с холодного мраморного пола.
— Что случилось? — спросил жрец, озабоченно заглядывая стражнику через плечо.
— Не знаю, — отвечал Веспасиан, изобразив на лице растерянность и тревогу, и обвёл взглядом храм. Магн направлялся в их сторону. Зири исчез.
— Магн, отправь Зири готовить паланкины.
— Он уже побежал.
— Отлично, помоги мне поднять её.
— Всё хорошо, — прошептала Флавия, приоткрыв глаза. — Сейчас всё пройдёт. Просто это такое потрясение.
Она позволила стражнику придать ей сидячее положение. Тот осторожно поддерживал её за плечи.
— Такое случалось и раньше, — серьёзно произнёс жрец. — Люди теряли сознание, даже просто глядя на лицо Александра сквозь отверстие в полу.
— Оказаться там, внизу, рядом с великим мужем, о, это такое потрясение, особенно для женщины! — прощебетала Флавия. — Я бы советовала вам не пускать туда женщин. Это для них опасно.