Витает где-то в другом Мире. Яга его подкармливает, выхаживает, да дело на месте стоит. Говорит, что принесли его в тот год, когда Бельчонок родился, да с тех пор он так и лежит. Что-то важное в нём таится, но даже ей, Яге, не даётся. Вот и лежит он — ни Маре-Смерти предать, ни на ноги поставить.
Жил Бельчонок у бабки, по хозяйству помогал, много странностей вокруг замечал. То, что зверьё и птицы разные к ней приходили да говорила она с ними. Это понятно, Бельчонок тоже так умел, но если он просто с ними говорил, то те бабке сами вести приносили. А вот когда деревья двигались с места на место да сучьями, будто руками, размахивали, вот диво так диво! Могла Яга и в нескольких местах разом быть! Вон она на печке спит, и вон, она же у деревьев траву собирает! И учила она его как-то странно. И не говорит ничего, и не спрашивает, а даст клубочек:
— Накось, рассмотри получше да поиграй с ним.
А клубок взгляд манит, уж больно хитро нитки у него намотаны! Вроде и нет узора, а приглядишься как-то по-другому — и есть, да не простой, а в выпуклые фигурки превращающийся, и движутся те фигурки, играют! Несколько дней Бельчонок дивный клубок из рук не выпускал, но Баба Яга скоро сама отобрала:
— Хватит с тебя, дальше для старших. Подрастёшь, так снова получишь.
Сначала Бельчонок ничего не понял, но вдруг заметил, что спокойно может видеть Ветра и Дождя, Речку и Солнце с Месяцем! Он и раньше их конечно видел, но видел он, как капли падают или ветер пыль гонит, вода течёт и солнце с месяцем светят. Мог обращаться к ним, но отвечали они ему только знамением, а теперь он видел их как живых и мог говорить с ними как с живыми! Они так же отвечали, радовались, что он теперь может с ними говорить! Бельчонок быстро освоился, и уже скоро всё стало обычным делом. Тогда Баба Яга дала ему кусочек шкуры да велела за пазухой её поносить.
— Колоться будет, а ты всё равно терпи да ни в коем случае на свет не вынай!
Носил Бельчонок шкуру за пазухой, чесался весь, да что сделаешь, если Яга вынать не велела? Теперь он уже знал, что не проста шкурка, и ждал, когда новое что-то ему откроется. Так и вышло! В полнолуние привела его Баба Яга на полянку недалеко от избушки и велела вынуть шкурку да Месяцу показать. Бельчонок так и сделал, и прямо в руках она прахом рассыпалась, ничего от неё не осталось!
— От и ладно, касатик! Всё ты правильно сделал! Всё впитал!
— А что это было, бабушка?
— А помнишь, как ты в детстве себя зверем представлял да рычал по-разному?
— Помню.
— Вот и ещё так же представь.
Представил Бельчонок себя волком, и вдруг стоять на ногах ему стало трудно! Опустился он на все четыре лапы, и столько запахов, столько звуков на него свалилось, что он поначалу и растерялся!
— Ну и как тебе в волчьей шкуре?
Огляделся Бельчонок — и правда он волком стал. Настоящим! Прыгнул в одну сторону, пробежался в другую, принюхался, прислушался, всё было новым и интересным! Но мучил один вопрос — как теперь назад вернуться?
— Так вспомни себя опять Бельчонком, и вернёшься, — подсказала Баба Яга.
Вспомнил Бельчонок себя, посмотрел вниз и увидел свои руки. Поднялся:
— Здорово! Это я теперь любым зверем стать могу?
— Можешь, и в любое время. Только постарайся освоиться в каких-нибудь нескольких, а не во всех сразу. Волк хорошо дерётся, но и учится этому с первых дней жизни, а ты вон сколько времени потерял. Так что ближайший месяц почаще в волчьей шкуре бегай, прыгай, играй. Потом других зверушек попробуй, помельче. Горностая, например, или соболька.
Увлёкся своими новыми способностями Бельчонок. Собольком по траве скользил, волком рыскал, раз даже с настоящим волком столкнулся. Тот остановился, принюхался, потом фыркнул и ушёл. Часто он не расставался с волчьей шкурой по нескольку дней и ночей, привык к ней, с запахами и звуками новыми освоился. Играл с волками, что к бабке приходили. Разную мелкую живность на пропитание ловил, что здорово ему волчьей ловкости прибавляло. Так ещё два года минуло.
Новый князь Горобой с небольшой дружиной отправился к Дубу, где назначил встречу старейшинам Старого и Лесного. Много вопросов накопилось за это время, которые решить надобно. Много противоречий возникло, что и не сразу решишь. Собрались все в священном месте, и стал им Горобой говорить, что раз он князь, то и все роды должны ему подчиняться, и в Старом, и в Лесном.
— Город наш растёт не по дням, а по часам! Стены строили, чтобы на много лет за ними селиться хватило, но не вмещают они уже людей, и расползается городской подол во все стороны! Со всего мира люди к нам едут! И всем у нас хорошо! Вот и вам пора к себе людей пустить, хватит старым обычаем жить, новое перенимать надо! Я как ваш князь прослежу, чтобы всё по чести сталось да все довольны были.
— Не выбирали мы тебя князем, Горобой, и в Речном тебя не наши выбирали, потому власти твоей над нами нет! — встал Родовид. — Вы там землю сгубили вовсе, озёра загадили! Нешто не понятно, что после этого только привозное есть будете? Теперь хотите и до нашей земли добраться? Не дадим! Вы законы Предков предали, потому люди, корня нашего там в кабале живут. Скажи, сколько наших старейшин осталось в совете города?
— Прядота один многих стоит, — ответил Горобой.
— У Прядоты тесть-степняк, потому Прядота в совете и угоден, — загалдели старейшины. — Через Прядоту в город зло вошло. Жаден больно Прядота, чести в нём чуть, а совести вообще не стало! Отошёл Прядота от наших порядков, значит не наш он.
— А вы нам не указ, кого в совет выбирать! — грохнул кулаком по столу Горобой.
— А и ты нам не указ, как землёй распорядиться! — встал воевода Лесных Бравута. — Вы родной уклад порушили ради тряпок заморских да злата, а теперь почитай все наши там в закупах да в работниках у приезжих. И нам ты такую долю готовишь?
— Нет, тут мы по-другому дело поведём. Тут сами быстро землю скупим…
Вскочили при этих словах старейшины:
— Ты думай, что говоришь! Или из ума выжил вовсе? С чего это нам свою землю выкупать у кого-то? Может, ещё и самих себя