Читать интересную книгу Крейсер «Очаков» - Рафаил Мельников

Этот брак в прямом смысле слова убил отца Петра Петровича: он проклял сына, а вскоре после того умер. Перед самим оригиналом-мичманом после женитьбы возникла перспектива увольнения с позорной формулировкой «за поступки, противоречащие офицерской чести». Но, несмотря на то, что в кают-компаниях шел ропот, а многие прежние знакомые прервали со Шмидтом отношения, никакой реакции со стороны командования флота не последовало. От него даже не потребовали объяснений, ибо за мичманом Шмидтом могучим тесом высилась фигура его дядюшки, Владимира Петровича Шмидта, старшего флагмана Балтийского флота.

Собственно, большего наказания, чем он сам себе устроил, трудно придумать: даже революционные мифотворцы, замалчивая подробности, непременно отмечали, что «семейная жизнь у Шмидта не сложилась», и во всем винили супругу лейтенанта. Хотя, как в таких случаях украинцы говорят: «Бачили очi що купували».

Как бы то ни было, Домникия Павлова, став супругой Петра Петровича Шмидта, через год после свадьбы родила сына, которого назвали Евгением. Вскоре после этого радостного сбытия лейтенант снова крупно начудил. Явившись на прием к командующему Черноморским флотом адмиралу Кулагину, он закатил в его кабинете настоящую истерику: «находясь в крайне возбужденном состоянии, говорил самые несуразные вещи». Прямиком из штаба мичман был препровожден в морской госпиталь, где его продержали две недели, а при выписке врачи настоятельно советовали Петру Петровичу показаться хорошим психиатрам. Но неприятное дело замяли, и, взяв годичный отпуск «для поправки здоровья», Шмидт поехал в Москву, где лег в клинику доктора Могилевича. Однако, пройдя курс лечения, он все же вынужден был подать рапорт об увольнении. Болезнь его выражалась в неожиданных приступах раздражительности, переходящей в ярость, за чем следовала истерика с судорогами и катанием по полу. Зрелище это было жуткое: маленький Евгений, ставший свидетелем внезапного приступа отца, так испугался, что остался заикой на всю жизнь.

Как отставной мичман П.Шмидт стал аэронавтом

Чтобы не доводить дело до скандала, Шмидту было позволено уволиться по болезни. Тем более что она и в самом деле обострилась. Летом 1889 года отставка была утверждена. И опять Петр Петрович удивил всех. Он решил зарабатывать на жизнь демонстрацией прыжков с парашютом!

Зрелищное воздухоплавание с парашютными прыжками тогда входило в моду. Способствовал этому в России американец Шарль Леру. Он приехал в Петербург как раз в то время, когда лейтенант Шмидт вышел в отставку, в июне 1889 года. Первый полет заокеанского аэронавта состоялся 11 июня из увеселительного сада «Аркадия» на Новодеревенской набережной. В день полета набережные Большой Невки и Строганов мост были заполнены народом.

Не менее двух тысяч зрителей, купивших входные билеты, собрались в самой «Аркадии». Среди них, возможно, был и Шмидт. Но при полете в Ревеле (ныне Таллинн) осенью того же года Шарль Леру опустился с парашютом в море и утонул. Однако эта трагедия не остановила Шмидта в его стремлении стать аэронавтом-парашютистом. Отставной морской офицер с женой и маленьким сыном отправился в Париж к известному воздухоплавателю Эжену Годару. После недолгого обучения у Годара Шмидт совершил на воздушном шаре восемь полетов. Прыгал ли он с парашютом, осталось неизвестным.

Готовясь к публичным выступлениям, новоявленный аэронавт выбрал себе псевдоним и превратился из Петра Шмидта в Леона Аэра. В начале мая 1890 года Шмидт-Аэр возвратился в Россию. Его дебют, как воздухоплавателя-парашютиста, предполагался в Петербурге. Первый полет Шмидта назначили на воскресенье 20 мая в Озерках. Шар наполнялся водородом с пяти часов дня. Публика уже начинала скучать.

Но вот все увидели и героя дня. Он галантно раскланялся перед публикой, сел на трапецию и дал команду отпустить шар. Но шар, вместо того чтобы взлетать, вдруг лег на бок! Из него начал вытекать водород.

Публика зароптала. Раздались возмущенные голоса: «Обман! Деньги назад!». Пришлось деньги за входные билеты возвращать, а устроителям неудавшегося воздушного аттракциона — подсчитывать убытки. Шмидт попытался было организовать вторую попытку совершить полет из сада «Озерки». Но устроители зрелища уже потеряли веру в «преемника Леру». Пришлось ему перебираться в другой город.

О приезде Шмидта в Ригу объявили заранее. В назначенный день, 27 мая 1890 года, в живописном Верманском парке в центре города собралось много народа. Как и в Петербурге, шар начали наполнять за несколько часов до полета.

Но почему-то процедуру эту Шмидт прекратил преждевременно. Даже неискушенные зрители заметили: аэростат далеко не полон. Тем не менее воздухоплаватель решил лететь. Однако, почуяв свободу, шар устремился не ввысь, а пошел в сторону и налетел на стоявший неподалеку музыкальный павильон. Отталкиваясь от крыши павильона ногами, воздухоплаватель ушел от препятствия, однако ненадолго. Одна из веревок шара зацепилась за карниз эстрады. Купол парашюта оторвался от шара. Шмидт успел спрыгнуть на крышу павильона, где был подхвачен стоявшими там зрителями. Облегченный аэростат, кувыркаясь, полетел дальше и запутался в ветках деревьев.

«Господин Аэр разбил себе лицо и руку, — писала газета «Рижский вестник». — Вообще вчерашнее зрелище, и помимо его неудачного исхода, было неутешительного свойства. В противоположность своему отважному оригиналу, Шарлю Леру, молодой воздухоплаватель до того трусилполета, что дрожал перед ним, как осиновый лист. Тут же находившаяся его жена была заплакана и, прощаясь с мужем, способна была разбередить нервы хоть кого. Больше полетов г. Аэра в Верманском саду допущено не будет».

Словно злой рок тяготел над Шмидтом-Аэром. В Москве (неделю спустя после Риги) антрепренер А.Ф. Картавое арендовал для его полетов площадку в саду «Эрмитаж». Шар наполняли светильным газом, поступавшим сгазового завода. Давление в магистрали, на беду, оказалось недостаточным. Публика внимательно следила за приготовлениями к полету. «Сам г. Аэр и бывшая тут же его супруга, — писал «Московский листок», — проявляли невероятное волнение, которое мало-помалу сообщилось и всем руководившим работой».

Заиграл оркестр, раздались негромкие аплодисменты. Аэронавт, сев на полочку трапеции, скомандовал: «Раз, два, три. Пускайте!». Рабочие, державшие шар, отпустили его. И какой конфуз! Шар остался на месте! Воздушное «представление» отменили. Зрители, громко ругая его устроителей и «бесстрашного воздухоплавателя», бросились к кассе, где уже начали возвращать деньги. Шмидт решил еще разпопытать счастья, для чего в середине июня того же 1890 года вместе со своим антрепренером, женой и багажом отправился в Киев. Здесь был, наконец, раскрыт псевдоним «преемника Леру».

Кстати, читателю будет интересно узнать, что первые опыты, морского оздухоплавания в России проводились в Севастополе. На пристрелочной минной станции Севастопольского порта в Троицкой лейтенант М.Н.Большев был хорошо известен своими опытами в воздухоплавании и лекциями в Морском собрании. Знали там и лейтенанта Н.Н.Шрейбера, с бескорыстием и самоотверженностью проводившего эксперименты по подъему наблюдателей на воздушных змеях. Первые опыты, морского воздухоплавания в России проходили с большими трудностями. После долгой и мучительной подготовки парохода «Опыт», бесчисленных поломок, недоразумений с портовыми властями и даже пропажей 20 аршин шелка со склада станции при загадочных обстоятельствах (причем в тот же день ефрейтор А.Вайновский был задержан патрулем в непотребном виде) эти опыты все же состоялись.

1 сентября 1901 года в Севастополе впервые оболочка шара наполнилась водородом. В первый привязной полет на высоту 170 м ушли поручик фон Берхгольц, лейтенант М.Н.Большев и инженер- механик Ротманов. Авторитетная комиссия следила завыполнением всех пунктов программы опытов.

Программа летних опытов 1902 года была выполнена морскими офицерами с блеском. Впервые наЧерном море были получены фотоснимки Севастопольской бухты с высоты 325 м, проведены привязные подъемы в море с броненосца «Чесма», ночные подъемы с берега, выполнено эвакуация человека с борта броненосца на берег и обратно, получены результаты наблюдений и корректировки стрельбы орудий броненосца.

Опять в моряки

Газеты писали, что Шмидт-Аэр собирается ехать на полеты в Одессу и далее — в Константинополь. Поездка эта, однако, не состоялась. Горе-аэронавт продал свой шар и навсегда распрощался с воздухоплаванием. После неудачи в Москве одна газета писала: «Если правда, что господин Аэр был когда- то моряком, то можно ему посоветовать и впредь быть мореплавателем, а не аэронавтом». И он последовал этому совету, правда, не сразу.