— Прошу прощения, ваше сиятельство. Но — это вряд ли получится… сразу.
— Не говори загадками, — поморщился я. — Чего у вас тут стряслось?
— Ничего страшного, но пусть лучше Круглей объяснит. У него лучше выйдет. Да и вы сами, когда увидите — все сразу поймете.
* * *
Сперва послышался дробный перестук копыт, а следом на опушку вымахнул и затанцевал красавец конь. Судя по тому, как всадник пытался осадить коня и повернуть обратно в лес, он не собирался выезжать на открытое пространство, но не смог вовремя сдержать разгоряченного скакуна. Строптивец громко хрипел, норовил встать на дыбы, но вынужден был покориться власти наездника и смириться. Минуты не прошло, как он успокоился и послушно сдал назад.
Вернув власть над конем, всадник приставил козырьком ладонь ко лбу, чтоб садящееся солнце не так слепило глаза, и поглядел в нашу сторону. Какое-то мгновение мы рассматривали друг друга, а еще секунду спустя он спрыгнул с седла и со всех ног бросился нам навстречу.
— Ага, — только и пробормотал сотник, чей профессиональный взгляд явно был острее моего. Ну а дальше и мне стало понятно.
— Степан! Дядька Носач! — звонкий девичий голосок мигом свел на нет всю прежнюю таинственность.
Хороша… Я непроизвольно залюбовался стремительно несущейся девушкой. Из всех моих знакомых и подружек, в том числе спортсменок, которых мне доводилось застать за таким времяпрепровождением, Чичка первая бежала ровно, красиво и ни капельки не «косолапя».
— А где остальные? Мне сказали, добровольцев почти сотня набралась? — Чичка совершенно не запыхалась, только грудь вздымалась чуть выше, чем пристало скромной девице, да щечки пылали румянцем. — Вас разбили, да? Что с дядей? Он живой? Степан! Не молчи!
— Да живой Круглей, живой… — я чуток растерялся под неожиданным напором.
— Ох… Успела.
Девчонка то ли застонала, то ли взвизгнула, шагнула вперед и… бросилась мне на грудь. Только плечики задрожали.
Терпеть ненавижу клинч. Особенно вот такой его подвид. Одну из бесконечного арсенала женских уловок. Поди пойми, плачет она или смеется? Лица ж не видно, а все прочие звуки и телодвижения — совершенно идентичные. И стоять как истукан глупо, и вырываться — еще глупее. Да и бесполезно. Проще клеща оторвать, чем красотку, повисшую у тебя на шее…
Я растерянно оглянулся на Носача. Но тот только плечами пожал. Мол, поскольку прямой опасности для жизни патрона нет, значит, охране тут нечего делать. Сами разбирайтесь.
— Ну, ты чего? — я осторожно погладил Чичку по спине, напряженно следя за тем, чтоб ладонь даже не приближалась к опасному изгибу, за которым дружеское участие можно расценить иначе. В идеале лучше провести ладонью по волосам, но для этого сперва надо было снять с девушки шлем. — Я правду говорю. Носач, подтверди.
— Точно, — прогудел тот. — Можешь не сомневаться. Получаса не минуло, как турнул меня твой дядя из комнаты, чтоб со счета не сбивал. И велел без их светлости не тревожить.
Девушка отпрянула с не меньшим проворством и поспешностью. Кулачки сжаты, глаза полыхают яростью. Сухие, кстати. Значит — не рыдала. Хоть это хорошо… Как и то, что буравит ими не меня, а Носача.
— Их светлостью?! Ты что, теперь тоже?..
Неподражаемо. Ради справедливости не стану утверждать, что только женщины умеют задавать такие исчерпывающие вопросы, но у них это получается гораздо чаще и… непринужденнее.
— Тоже что? — не понял Носач.
— К барону нанялся? — топнула Чичка.
— Ну да, — подтвердил Носач.
— Сволочь!
— Почему?.. — удивился тот.
— Как ты мог?! Дядя считал тебя своим другом! А ты… Он в плену! Я скачу за помощью! А вы!.. Ну ничего. Еще к ночи сюда малая княжеская дружина прибудет. Тогда со всех спросим! Предатели! А ты? Ты, Степан? Как ты мог? Я же тебя… Я тебе!..
Чичка так разъярилась, что уже шарила рукой по поясу, нащупывая рукоять кинжала.
— Ваше сиятельство, хоть вы объясните этой полоумной, — усмехнулся Носач, на всякий случай делая шаг назад. — Прибьет ведь, ей-богу.
Девушка замерла. Поглядела на него, склонив голову набок, потом — с недобрым прищуром посмотрела на меня.
— Что? Кто тут сиятельство?
— Извини. Мы не нарочно. Так получилось… — я развел руками.
— Издеваешься?
— Клянусь, и в мыслях не было. Да, если б я мог предвидеть, то ни за что не отправлял бы тебя из замка, а дал возможность самой посмотреть.
— На что посмотреть-то? — энергично тряхнула головой Чичка. Как только шелом не свалился. — Совсем запутали. Погоди. Давай сначала?
— Давай.
— Дядя жив?
— Живее всех живых.
— И он свободен?
— Смотря от чего.
— От козней Шварцрегена?
— Совершенно.
— А сам барон где?
— Увы… — я состроил печальный облик. — Их сиятельство Отто фон Шварцреген безвременно покинул земную юдоль.
— Правда?
— Могу поклясться.
— А вот с клятвами я бы не стал торопиться, Степан… — хмыкнул вдруг Носач, озабоченно потирая переносицу и старательно отводя взгляд.
— Не понял?
— Я и сам озадачен. Но тебе лучше выслушать Круглея, а после и сам все увидишь.
— Носач, — я нахмурил лоб. — Что за глупые тайны?
— Ваше сиятельство! Степан, — начальник моей замковой стражи от избытка искренности стукнул себя кулаком в нагрудник, — тебе и в самом деле лучше самому разобраться.
— Ладно, может, ты и прав. У нас тоже говорят, что один раз увидеть лучше, чем десять раз услышать. Веди нас к Круглею… Вергилий.
* * *
Ай да Пушкин, ай да Александр Сергеевич. Я только дверь открыл, как из памяти буквально выпрыгнуло: «Тут царь Кощей над златом чахнет. Тут русский дух — тут Русью пахнет…»
В комнате, которую оккупировал Круглей, стоял густой полумрак, слегка разбавленный пятном света от трехрогого подсвечника на столе, и — такой ядреный аромат, что любой бомжатник отдыхает. Щиплющее глаза жутчайшего амбре не смогли перебить ни свечи, ни густые клубы табачного дыма, в которых, как мне показалось, спасались Круглей с Кузьмой. Наверно, именно так выглядит армейская палатка для испытания противогазов, о слезоточивых, но комических приключениях в которой любил рассказывать отец.
— Мама дорогая, — пробормотал я, дыша ртом.
Чичка сунулась следом и тут же попятилась. Да что там Чичка, закаленный казарменной жизнью Носач и тот не стал строить из себя невозмутимого и закаленного любыми невзгодами воителя, а демонстративно зажал пальцами нос и невнятно прогугнявил что-то явно матерное.
Зато Круглей и Кузьма настолько увлеклись делом, что в дополнительных средствах защиты явно не нуждались и никаких раздражающих обоняние запахов не ощущали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});