Читать интересную книгу Седьмой крест. Рассказы - Анна Зегерс

Уже на лестнице Георг услышал голоса Кресса и его жены — не громкие, но выразительные. Он удивился. Оба они показались ему какими-то немыми, — во всяком случае, очень мало разговорчивыми. Нерешительно остановился он перед дверью.

Голос Кресса сказал:

— За что ты мучаешь меня?

И низкий голос женщины ответил:

— Разве это тебя мучит?

Кресс спокойнее продолжал:

— А я вот что тебе скажу, Герда. Тебе безразлично, отчего человеку грозит опасность и кто он — все тебе безразлично. Главное для тебя — опасность. Побег или автомобильные гонки — тебе все равно, ты оживаешь. Какой ты была, такой и осталась.

— Ты прав и не прав. Может быть, я раньше была такой, а теперь опять стала. А хочешь знать почему? — Она помолчала.

Но хотел ли Кресс знать все или предпочитал не знать ничего, она решительно заговорила:

— Ты только и твердил: тут ничего не поделаешь, мы бессильны против этого, приходится ждать. Ждать, думала я. Он хочет ждать до тех пор, пока все, что ему дорого, будет растоптано. Постарайся понять меня. Когда я ушла из дому к тебе, мне не было и двадцати лет. Я ушла оттого, что все там было мне отвратительно: отец, братья и эта невыносимая тишина по вечерам в нашей столовой! Но последнее время здесь у нас такая же тишина.

Кресс слушал; может быть, он был еще более удивлен, чем стоявший за дверью Георг. А ведь сколько вечеров ему приходилось буквально вырывать у нее каждое слово!

— И потом еще одно: дома нельзя было никогда ничего с места сдвинуть. У нас гордились тем, что все от века стоит там, где стояло. А тут появился ты! И ты сказал мне, что даже в камне ни одна частица не окаменела, не говоря уж о человеческих существах. Но, очевидно, за исключением меня! Почему? Да ведь ты только что сказал обо мне: какой была, такой и осталась.

Кресс подождал секунду, не зная, все ли она высказала. Он положил ей руку на голову. Ее лицо снова стало равнодушным, почти упрямым. Он запустил пальцы ей в волосы, вместо того чтобы погладить их. Она была нежна и вместе с тем неподатлива — на любовь, на поученья, может быть, кто знает, и на перемены. Он осторожно сжал ее плечи.

Георг вошел. Кресс и его жена отскочили друг от друга. Какого черта Крессу понадобилось все открыть жене? Равнодушие на ее лице сменилось холодным любопытством. Георг пояснил:

— Я не могу заснуть. Можно мне побыть с вами?

Кресс, стоявший у стены, пристально на него уставился. Да, гость здесь, приглашение принято, это неотвратимо. И тогда, тоном гостеприимного хозяина, он спросил:

— Чего вы хотите? Чаю? Водки? Может быть, фруктового сока или пива?

Жена сказала:

— Он, наверно, голоден.

— Водки и чаю, — сказал Георг, — и поесть, что найдется.

Муж и жена засуетились. Они накрывали на стол, ставили на него большие и маленькие блюда, откупоривали бутылки. Ах, поесть с семи тарелочек, попить из семи стаканчиков! Всем троим неловко. Крессы только делают вид, что едят. Георг сунул в карман белую салфетку — хорошая перевязка для больной руки. Затем снова вытащил и расправил. Он насытился и чуть не падал от изнеможения. Только бы не остаться наедине с собой. Он отодвинул от себя вилки, ножи и тарелки и положил голову на стол.

Прошло немало времени, пока он снова поднял ее. Со стола давно уже было убрано, комната тонула в табачном дыму. Георг не сразу опомнился. Его знобило. Снова Кресс стоял у стены. Бог весть почему, Георг счел нужным ему улыбнуться; ответная улыбка хозяина была такая же кривая и натянутая.

Кресс предложил:

— А теперь давайте еще выпьем. — Он снова принес бутылки. Налил себе и Георгу. Его руки слегка дрожали, и несколько капель пролилось на стол. Именно эта дрожь окончательно успокоила Георга. Порядочный человек. Ему было, видимо, очень нелегко приютить меня, но он все-таки приютил.

Фрау Кресс снова вошла в комнату, села у стола и безмолвно закурила. Мужчины тоже молчали.

Гравий на дорожке захрустел под чьими-то легкими шагами. Шаги остановились у парадной двери. Было слышно, как кто-то возится у подъезда, видимо отыскивая звонок. И когда звонок прозвенел, мужчины вздрогнули, хотя и ждали его.

— Вы меня встретили случайно, выходя из кино, — твердо сказал Георг вполголоса. — Вы знали меня по вечерним курсам. — Кресс кивнул. Как и многие робкие люди, перед лицом реальной опасности он был спокоен.

Жена встала и подошла к окну. В ее лице была надменность и легкая насмешка, как всегда в минуты азарта. Она подняла жалюзи, выглянула в окно и сказала:

— Женщина.

— Откройте ей, — сказал Георг, — но не впускайте.

— Она хочет лично переговорить с моим мужем. Вид у нее вполне мирный.

— Откуда она знает, что я дома?

— Знает. Ты говорил с ее мужем в шесть часов.

Кресс вышел. Фрау Кресс снова села за стол. Она продолжала курить и время от времени бросала на Георга короткий взгляд, словно они столкнулись на крутом повороте дороги или на обледенелом горном склоне.

Кресс вернулся, и по его лицу Георг понял, что случилось что-то самое страшное.

— Мне поручено сообщить вам, Георг, что ваш Пауль в гестапо. Ввиду опасности муж этой женщины уже уехал из дому. Чтобы не терять связи с вами, они хотят знать, куда мы теперь отправимся — или вы один… — Он налил себе вина.

Ни капли не пролил, отметил про себя Георг. Он чувствовал, что его голова совершенно пуста, словно из нее вымели все дочиста.

— Мы могли бы отвезти вас куда-нибудь на машине, или нам всем уехать втроем на машине?.. Куда? Прямо на Восточный вокзал? Или, может быть, в глубь страны, в деревню? В Кассель? Или, может быть, лучше нам теперь же расстаться?

— Ах, помолчите минутку, пожалуйста…

В опустевшей голове Георга мысли закишели. Значит, Пауль провалился! Как так провалился? Забрали его? Или он получил вызов? На этот счет не было сказано ни слова. Во всяком случае, он попал к ним в руки. Что же теперь будет с Паулем? Если им известно, что он приютил меня, если им действительно известно… Все равно, Пауль никогда не выдаст новое убежище Георга. Да и знает ли он его? Само убежище — нет. Если посредник — надежный человек, если это действительно один из наших товарищей, то он фамилии Кресса не назвал… Но ведь Пауль знает номер машины, а этого достаточно. Георг вспомнил людей, более сильных, чем Пауль, искушенных в борьбе, опытных и изобретательных. И все-таки их удалось сломить, выжать из них все, что они знали. Но нет, Пауль не выдаст его. Смелое решение, возникшее в голове Георга, потребовало от него всего его мужества и твердости. Да, он доверяет Паулю. Пауль стиснет зубы так, как это делали до него другие, и его упорное молчание со временем станет для него нетрудным и окончательным.

А может быть, это обычный вызов, и Пауль стоит перед ними этаким глупым коротышкой, дает безобидные осторожные ответы.

— Мы остаемся! — заявил Георг.

— А не лучше ли на всякий случай уехать?

— Нет. Все другое только осложнит положение. Сюда мне пришлют дальнейшие указания. Деньги и документы. Если я сейчас уеду, все пропало.

Кресс молчал. Георг угадывал его мысли.

— Если вы хотите отделаться от меня, если вы боитесь…

— Дело не в том, боюсь я или не боюсь, — сказал Кресс, — вы один знаете этого Пауля. Решайте сами.

— Да, хорошо, — сказал Георг. — Скажите этой женщине, что мы остаемся здесь.

Кресс тут же вышел. Он с каждой минутой все больше нравился Георгу. Ему нравилась в Крессе та готовность, с какой более слабая часть его души после короткой борьбы подчинялась более сильной, нравилась его честность, ведь он ни на минуту не старался прикрыть свой страх хвастовством или громкими словами. Он нравился Георгу больше, чем жена. Она докуривала последнюю папиросу, пуская в воздух кольца дыма. У этой женщины, вероятно, никогда еще не было ничего такого, что она боялась бы потерять.

Кресс вернулся и опять встал, прислонившись к стене. Они слышали, как шаги удаляются в сторону поселка. Когда все снова стихло, фрау Кресс сказала:

— Пойдемте наверх, для разнообразия.

— Хорошо, — сказал Кресс. — Все равно мы не заснем.

Кресс устроил себе под крышей рабочий уголок, сплошь заставленный книгами. Из окна было видно, что дом находится в конце новой улицы, несколько в стороне от Ридервальдского поселка. Небо было безоблачно. Давным-давно уже не видел Георг безоблачного звездного неба; над Рейном оно было затянуто туманом. И он взглянул на небо, как смотрят те, кому грозит гибель, точно небосвод воздвигнут для их защиты. Фрау Кресс опустила ставни и включила отопление, что Кресс обычно делал сам, когда рано возвращался домой. Она освободила от книг несколько стульев и угол стола. Теперь Пауля пытают, подумал Георг, а Лизель сидит дома и ждет. Его сердце сжалось от страха и сомнений. Правильно ли он поступил, понадеявшись на Пауля? Хватит ли у Пауля сил? Теперь, правда, уже поздно, сделанного не воротишь. Крессы молчали, они, вероятно, думали, что он засыпает. Он же, закрыв лицо руками, мысленно обратился за советом к Валлау. Успокойся! То, что сейчас поставлено на карту, только случайно, только на этой неделе носит имя Георг!