Читать интересную книгу Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

— Ему было двадцать пять — тридцать лет, скажем так. Но вообще-то сегодня, по-моему, почти все выглядят молодо, и он вполне мог быть на несколько лет старше, — констатировала она и вздохнула.

— Госпожа Рудберг, он ведь показался вам знакомым, — напомнил Левин осторожно.

— Да, хотя этим я по-настоящему дала маху, — ответила она и рассмеялась.

— И как же тогда? — спросил Левин.

— Ну, я, наверное, перепутала его с кем-то другим.

— Ага, и что вы имеете…

— Ну, на днях я разговаривала с техником нашего дома. Он приходил взглянуть на мой холодильник, который ужасно шумит и мешает мне спать по ночам. И тогда мы поболтали о машине, которую, очевидно, украли, ведь о ней же говорили по радио, и я поведала ему о том, что рассказала дамочке из полиции. Якобы сын хозяина забрал автомобиль и уехал в деревню.

— Да, — сказал Левин и кивнул ободряюще.

— Но тогда я наверняка дала маху по-настоящему, — повторила она.

— Что вы имеете в виду? — спросил Левин терпеливо.

— Ну, у него ведь нет никакого сына. Выходит, я здорово ошиблась.

— То есть на самом деле вам показалось, что он кого-то напоминает? — спросил Левин.

— Да, скорей всего, именно так и обстояло дело, — согласилась свидетельница и внезапно сделалась старой и усталой. — У него ведь нет никакого сына.

— То есть техник знал, что у вашего соседа-летчика, который владел украденным автомобилем, нет никакого сына, — констатировал Левин.

— Если кто-то и в курсе подобных вещей, то именно он, — сказала свидетельница с нажимом. — Он ведь знает всех, кто живет в нашем квартале. У летчика две дочери. Это мне известно наверняка, и здесь наши мнения полностью совпали. Но я уж точно видела не одну из них. У меня пока еще нет старческого склероза.

— Насколько я понимаю, госпожа Рудберг, вы много размышляли над этим делом, — не унимался Левин. — Но, возможно, тогда вы подумали о ком-то другом, кого знаете или кто живет по соседству. Или о ком-то, кого просто видели раньше, похожего на парня у автомобиля?

— Нет, — сказала свидетельница и решительно покачала головой. — Конечно, я все передумала, но единственный, кто приходит мне в голову в таком случае, это актер. Он еще играл в «Унесенных ветром». Кларк Гейбл, хотя без усов, да, конечно.

— Кларк Гейбл, хотя без усов, — повторил Левин и кивнул.

«Становится все лучше и лучше».

— Хотя там вряд ли ведь был он, — вздохнула свидетельница.

— Да уж, — согласился Левин. — Это кажется наименее вероятным.

— Да, в подобное действительно трудно поверить, — согласилась свидетельница. — Ведь он, наверное, уже такой же старый, как и я, или умер уже?

— Насколько мне помнится, он умер много лет назад, — сказал Левин.

— Поэтому я вряд ли могла его видеть, — согласилась свидетельница и кивнула.

Когда Левин пешком возвращался в здание полиции, его обычная меланхолия снова дала о себе знать. Маленькая, заставленная мебелью квартирка, портреты членов семьи, родственников и друзей, которые некогда составляли единое целое, по сейчас переместились в мир иной. Специфический запах, всегда существующий дома у пожилых людей независимо от того, насколько тщательно там все прибрано, пусть им еще предстояло прожить двадцать лет. Девяностодвухлетняя женщина, которая в свои годы была бодрой и подвижной и по-прежнему управлялась со всем сама, живя в собственной квартире, готовила себе кофе и даже могла нести поднос в одной руке. Никакого инвалидного кресла — ей требовалась только палка с резиновым наконечником, чтобы выйти на свой собственный балкон.

Ничего общего с той промежуточной станцией на пути к смерти, которую система ухода за престарелыми могла предложить всем тем, кому выпал менее удачный жребий, чем его свидетельнице, пусть они зачастую значительно уступали ей в возрасте. Линолеумное покрытие, постоянно включенный телевизор, в котором никто не пытался больше переключать каналы, вареная рыба и кисель с ложечкой на ночь, кровать с матрасом, приподнимаемым со стороны головы для поддержки скрюченной спины и помощи уставшим легким. Плюс свобода ожидания избавления от всего этого с приходом неизбежного конца, который наступал совершенно независимого от того, кем был человек, некогда живший полнокровной жизнью.

— Он был похож на Кларка Гейбла? — спросила Сандберг час спустя.

— Только без усов, — подтвердил Левин и еле заметно улыбнулся.

— Я достала фото зятя командира воздушного лайнера. Это Хенрик Юханссон, тридцати двух лет. Он авиаштурман и женат на его младшей дочери, — сказала Сандберг.

— И как он выглядит? — спросил Левин.

— Ни капельки не похож на Кларка Гейбла. Кстати, тебе не лишне знать, что ты разговариваешь с женщиной, несколько раз смотревшей «Унесенных ветром» по видео, — ответила Сандберг. — Что ты думаешь о фотороботе? За недостатком лучшего, — продолжала она.

— Боже сохрани. — Левин покачал головой.

«Кларк Гейбл? Достаточно ведь в таком случае убрать у него усы», — подумал он и сразу почувствовал себя немного бодрее.

Олссон пожелал пообщаться с Бекстрёмом с глазу на глаз, и то, о чем он жаждал поговорить, Бекстрём узнал от коллеги Сандберг днем ранее.

— Да, я слышал это, — сказал он дружелюбно. — Речь идет о придурочном существе в розовой ночнушке, с которым я познакомился на встрече в этом здании, куда ты меня пригласил. С тех нор я больше не видел ее и, скорее всего, еще долго не увижу. Вы близкие друзья, кстати?

— Сейчас ты должен постараться понять меня правильно, Бекстрём, — заныл Олссон и поднял руки в характерной для себя манере, как бы защищаясь от возможных возражений. — Я хочу просто предупредить, на случай, если до тебя дойдут какие-то грязные слухи.

— К подобному, к сожалению, привыкаешь с годами. Кстати, ты знаешь, Олссон, сколь многим нашим коллегам по всей стране сейчас приходится отмываться от одного, а порой и нескольких заявлений всяких ублюдков и сумасшедших из числа тех, кого мы пытаемся призвать к порядку?

Бекстрём ободряюще кивнул Олссону, который, судя по его виду, не испытывал особой радости от темы их разговора.

— Наверное, много, насколько я понимаю, — промямлил он.

— Более двух тысяч, — сообщил Бекстрём с напором. — Пятнадцать процентов наших братьев по оружию, и по большому счету все, кто пытается активно заниматься своей работой.

— Да, это ужасно, — согласился Олссон.

— А тебе известно, как много из этих коллег оказываются осужденными? — продолжил Бекстрём, не собираясь ослаблять захват, коль уж он вцепился в свою жертву.

— Не так много, — предположил Олссон.

— Ты будешь смеяться. От одного до двух в год. Менее одного на тысячу всех коллег, которых всякие гнусные личности изо всех сил стараются облить дерьмом.

— Да, это действительно неприятная ситуация, — согласился Олссон и сделал попытку подняться.

— Пожалуй, мне надо переговорить с профсоюзом и с его помощью позаботиться о заявлении по поводу ложного доноса, — сказал Бекстрём.

— В отношении пострадавшей? — спросил Олссон.

— Нет, в отношении чуда в розовом наряде. Я не думаю, что у вас есть пострадавшая, — сказал Бекстрём. — Так что поразмысли на досуге над этим делом, — предложил он щедро.

— О чем ты? — спросил Олссон нервно.

— Надо ли нам заявлять на нее, — объяснил Бекстрём. — На бабу в розовом.

«Пораскинь же мозгами, придурок».

— Это, конечно, не понадобится, — сказал Олссон и поднялся.

— И что сказал Бекстрём? Он нашел какие-то доводы в свою защиту? — поинтересовался комиссар полиции лена пять минут спустя.

— Он выглядит так, словно ничего не понимает, — сказал Олссон и покачал головой. — Считает, что нам надо обвинить Моа Хьертен в ложном доносе. Подумывает еще обратиться в профсоюз.

— Но неужели это может понадобиться? — простонал комиссар полиции лена. — Ты, кстати, разговаривал с пострадавшей?

— Только по телефону.

— И что она сказала?

— Она вообще не желает разговаривать об этом деле и не собирается писать заявление в полицию, — сообщил Олссон. — Но я все равно готов поклясться, что дело не чисто.

— Угу, конечно, — кивнул комиссар полиции лена. — Подобное нередко случается, но речь ведь идет о нашем коллеге, и, если пострадавшая сейчас отказывается помогать, я не понимаю, как нам разобраться с ситуацией. Поправь меня, если я ошибаюсь, но не на Хьертен же напал Бекстрём?

— Тебе надо поговорить с новым шефом Бекстрёма, — предложил Олссон. — С Юханссоном.

— Ты имеешь в виду Ларса Мартина Юханссона, нашего нового главкримпа? — уточнил комиссар.

— Да, точно, — подтвердил Олссон. — Он ведь узнает обо всем рано или поздно.

— Я обещаю подумать над этим делом, — сказал его начальник.