под программу защиты свидетелей. Сейчас Грант владеет собственным независимым детективным агентством и испытывает такое же отвращение к коррумпированным властям, как и я. Мы начали сотрудничать два года назад, и с тех пор Грант еще ни разу меня не подвел. Эверетт — тот самый «мой человек», который проверяет подноготную моих сотрудников и бизнес-партнёров, подбирает людей в службу безопасности «Бионик». И он единственный человек, с которым я веду дела лично.
— Рад снова видеть тебя, Джером. Чем могу быть полезен? — приветствует меня Грант, пожимая руку.
— Мне необходима информация по препарату Купидон, разработанному в научно-исследовательских лабораториях Медеи, — перехожу сразу к делу. — Он был запущен в продажу и быстро снят с производства. Имеются неподтвержденные данные, что это витаминный комплекс для женщин, обладающий особыми свойствами.
— Звучит интригующе, — кивает Эверетт. — А что предположительно с ним не так?
— Возможно, в его состав входили запрещенные вещества. Проще говоря, Купидон — наркотик нового поколения, который распространялся в узких кругах. Предположительно Кертис Морган был причастен к его распространению уже после запрета на выпуск.
— Если все обстоит именно так, то дело будет непростым, Джером, — по испещренному морщинами лицу мужчины пробежала тень.
— Я понимаю, Грант, — с пониманием киваю я. — Риск будет оплачен. Если почувствуешь опасность, сворачивай расследование.
— Я тебя понял. Сделаю все от меня зависящее. Как только появятся первые результаты, я с тобой свяжусь.
— Спасибо, я могу доверить это дело только тебе. Будь осторожен.
— Не волнуйся. Я всегда максимально бдителен.
Еще одно рукопожатие, и мы расходимся в противоположные стороны.
Я еду в нелюбимый дом, пребывание в котором терплю исключительно ради Джоша. Сегодня я намерен отоспаться за предыдущие несколько суток. На душе все еще тяжело из-за внезапной смерти Лиен. Не могу отделаться от чувства вины за случившееся. Ее последний визит снова и снова мелькает в моей голове, как заезженная кинопленка. Что она хотела сказать? И почему не осмелилась? При чем тут Купидон? И, наверное, самый главный вопрос — что с ней произошло? Я несколько раз пересматривал записи с камер наблюдения. Никто не принуждал девушку войти в комнату. Лиен сама зашла, захлопнула дверь, легла на кровать и ни разу не попыталась встать с нее. Иначе, как с внезапным приступом безумия я связать ее поступок не могу. В течение нескольких дней я получу результаты посмертного вскрытия, но больше, чем уверен, что никаких следов посторонних веществ в ее крови обнаружено не будет. Даже если ее отравили тем самым Купидоном, тот, кто это сделал, позаботился о том, чтобы замести следы.
В гостиной я к своему удивлению застаю Джоша и Аннабель, за огромным обеденным столом. Брат выглядит воодушевленным и счастливым, Бель снова пьяна, но сносно справляется с ролью, за которую платить придется мне.
— Ты опоздал, — вместо приветствия заявляет Аннабель, прикладываясь к стакану с виски.
— У меня были дела, — сообщаю я бесстрастно, занимая свое место за столом. Смягчаю губы в улыбке, глядя на брата. — Как ты провел свой день, Джо?
— Доставили кувшинки Моне. Я думаю, что Джош рисует лучше, — жизнерадостно сообщает парень. Аннабель обескуражено смотрит на сына.
— В твоем присутствии он почти не заикается, — замечает женщина. Я одариваю ее тяжелым взглядом. — А со мной даже не разговаривает.
— Может быть, ты недостаточно интересный собеседник? — я лукаво подмигиваю Джо, и тот расплывается в широкой улыбке.
— Мама читала мне «Трех мушкетёров». И возила на прогулку. Она вела себя хорошо, — непосредственно сообщает он. Бель багровеет от ярости, но молчит, испепеляя меня взглядом. Я небрежно пожимаю плечами.
— Я же говорил, что она хочет исправиться. Ты не должен стесняться Аннабель, Джош. Говори все, что думаешь, она с удовольствием выслушает. Ты показал ей свои работы?
— Оставил на завтра. Их слишком много. Хочу, чтобы мама увидела все.
— Жду с нетерпением, — мрачно шипит Аннабель. Джош слегка хмурится, наблюдая за ее реакцией, со свойственной парню проницательностью. — Уверена, что они замечательные, Джо, — выжимает из себя улыбку Бель.
— Я рад, что у вас все отлично складывается, — произношу удовлетворенно. — Завтра я, возможно, приду еще позже. У меня незапланированная поездка. Аннабель, я могу рассчитывать на твое благоразумие?
— Неужели ты умеешь не только требовать, Джером? — в голубых глазах мелькнула насмешка.
— А ты не всегда ведешь себя, как ядовитая гадюка. Тебе не стоит так много пить. Алкоголь плохо влияет на состояние кожи. К тому же ты уже не молода. Стареющая алкоголичка — что может быть печальнее?
— Оскорбление матери в присутствии сына не самый лучший способ для налаживания семейных связей, — парирует женщина, высокомерно вскидывая голову. Чувство собственного достоинства ей не чуждо. Это хороший признак.
— Ты помнишь, что у тебя есть сын, — замечаю с улыбкой. — Горжусь тобой, Аннабель. Но все-таки не забывай, что я внимательно за тобой наблюдаю.
Глава 14
Четыре дня… Четыре дня я не видел Фей, не прикасался, не ощущал кожей, не слышал ее голос, не забывался в грешном безумии нашей страсти, вспыхивающей при каждом столкновении взглядов. Мои эмоции и контроль пасуют перед Фей, я не думаю, не пытаюсь быть острожным, я беру то, что она дает, и получаю еще больше, но насыщение не приходит. Фей держит меня своими хрупкими руками, крепко, намертво, так как никто и никогда больше не сможет. И я понятия не имею, как ей удается, и почему именно она, а не любая другая. Ни годы, ни новые лица не стерли ее след в моем сердце. Я сам выбрал Фей и не смог отпустить. Может быть, я немного мечтатель, хотя и далеко не романтичный герой, грешный и циничный, испорченный и развращенный, но мне хочется быть кем-то другим в ее лазурных глазах. Территория Фей — это мой билет в счастливое прошлое, убежище от неприглядной реальности, жесткости, усталости и сложностей, от ненависти, собственного несовершенства и безумия этого мира. Рядом с ней я верю, что для меня еще есть надежда, шанс, рядом с ней я забываю о том, что живу в постоянном состоянии холодной войны с самим с собой и с людьми, которых считаю врагами. Мне мало ее, всегда