немцев, – в то самое время три купца и беглый атаман волжских разбойников дерзнули без царского повеления завоевать Сибирь».
Царь и его кромешники творили насилие в городах и весях, опустошавшихся голодом и чумой. Число жертв от них было в несколько раз больше, чем от погромов опричников. Но в памяти современников казни, погромы, мор и голод слились в одно бедствие. Опричнина произвела на современников ошеломляющее впечатление. Историк Р. Г. Скрынников так оценил это социальное бедствие в жизни русского народа: «По своему деморализующему влиянию на русское общество террор можно сравнить разве что с монгольским игом».
Ознакомление с террористической стороной общегосударственной деятельности российского самодержца Ивана IV невольно вызывает вопрос: как эта одиозная фигура смогла войти в сознание народа (но не его современников) более чем положительной личностью? Ответ на этот вопрос дал ровно 200 лет назад Николай Михайлович Карамзин: «Добрая слава Иоаннова пережила его худшую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими. Но имя Иоанново блистало на Судебнике и напоминало приобретение трёх царств монгольских: доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы Царя-Завоевателя; чтил в нём знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул или забыл название Мучителя, данное ему современниками, и по тёмным слухам о жестокости Иоанновой доныне именуют его только Грозным, не различая внука с дедом, так названным древнею Россиею более в хвалу, нежели в укоризну. История злопамятнее народа!»
Да, мы плохо знаем свою историю, а потому старые предания и затмеваются новейшими.
«Двою отцю»
Известный русский историк В. О. Ключевский говорил о личности Ивана Грозного: «Это был зверь от природы». С ним согласен и современный российский писатель Сергей Цветков: «хищник, вкусивший крови», «монашествующий палач».
Откуда всё это взялось? Ведь предшественники Ивана IV по престолу вроде бы не отличались особой лютостью, а тем более изуверством в массовых масштабах. На наш взгляд, судьба предпоследнего царя из династии Рюриковичей была определена при его рождении (если не раньше).
Вспомним историю его появления на свет Божий. За два десятилетия жизни Василия III с Соломонией у них не было детей, и великий князь упрятал супругу в монастырь. Разорвав узы брака, Василий, по церковным канонам, не мог жениться вторично: тот, чья супруга с согласия мужа принимала монашеский постриг, должен был отказаться от мирской жизни.
Но это простой смертный. Для великого князя церковные законы были не писаны. Получив благословение митрополита, Василий, к изумлению бояр, обвенчался с литовкой Еленой Елинской. У неё были молодость и красота. Великий князь не на шутку влюбился. Чтобы нравиться ей, сменил русскую одежду на польскую и сбрил бороду. Вроде бы пустяк, но для первой трети XVI столетия это был вызов не только бытовым, но и церковным обычаям. Брадобритие тогда приравнивалось к еретичеству, к посягательству на образ Божий в человеке. В одном из сочинений того времени говорилось: «Смотрите, вот икона страшного пришествия Христова: все праведники одесную Христа стоят с бородами, а ошуюю[48] бусурманы и еретики обритые, с одними только усами, как у котов и псов[49]. Один козёл сам себя лишил жизни, когда ему в поругание обрили бороду. Вот, неразумное животное умеет свои волосы беречь лучше безумных брадобрейцев!»
Итак, в связи с новым браком Василий совершил два проступка, которые в глазах верующих отождествлялись с ересью и должны были сказаться как на судьбе великого князя, так и на его потомстве.
Василий III объездил все монастыри и святые места, вымаливая Бога о ниспослании наследника. Сын появился только на третий год брака с Еленой. В народе рождение Ивана Васильевича было воспринято с большим недоверием, говорили, что он от «двою отцю»: то ли от великого князя, то ли от молодого боярина Ивана Фёдоровича Телепнёва-Оболенского, приближённого к трону.
На следующий год Елена порадовала супруга вторым сыном – Юрием. Но счастливый отец не задержался на белом свете: скончался от пустякового нарыва на ноге 3 декабря 1533 года. К власти пришли Елена и её любовник, которые уже не скрывали своей связи. Слухи о незаконности наследников Василия III усилились. Их прямо называли выблядками. Но нас интересует только один – Иван, формально ставший правителем Руси сразу после кончины отца. Поэтому все разговоры сосредоточились на нём. В глазах многих своих современников Иван был незаконнорождённым и занимал русский престол не по праву. И толки об этом имели серьёзные основания.
Первое: Елена, зная о судьбе Соломонии, могла решиться, ради сохранения своего положения, на сближение с молодым боярином, уже имевшим детей.
Второе (об этом говорят историки): Иван и его брат Юрий имели ярко выраженные психические отклонения. Вспышки лютой жестокости и слепой ярости у Ивана. О Юрии Курбский писал, что он был «без ума, без памяти и бессловесен». Ни в роду Калиты, ни в роду Глинских о психических нарушениях неизвестно. Зато прозвища Оболенских наводят на мысль об их «оригинальности» в умственном отношении: Немой, Лопата, Глупый, Медведица, Телепень[50].
Трон начал качаться под Грозным ещё до его рождения. Сохранился рассказ о некоем Сидорке Альтине, который, заблудившись в дворцовых покоях, стал свидетелем разговора царя с Малютой Скуратовым. Самодержец требовал избавить его от атамана Кудеяра, которого молва считала сыном Соломонии Сабуровой и сводным братом царя.
Рассказ этот был записан в 1793 году, а опубликован в 1882-м. По этому поводу С. Цветков пишет в своей работе об Иване IV: «Можно представить, какое широкое хождение имели подобные слухи при жизни Грозного, если их передавали из уст в уста ещё спустя три столетия!»
«Испуганный человек с ущемлённым самолюбием»
В восемь лет Иван лишился матери и всех благ, связанных с его высоким положением (великий князь! государь всея Руси!). О своём детстве он рассказывал: «По смерти матери нашей Елены остались мы с братом Георгием круглыми сиротами. Нас начали воспитывать как нищих. Какой нужды не натерпелись мы в одежде и в пище: ни в чём нам воли не было, ни в чём не поступали с нами так, как следует поступать с детьми. Одно припомню: бывало, мы играем, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, локтем опираясь на постель нашего отца, ногу на неё положив…»
Чем объяснить полное пренебрежение окружения будущего царя к его воспитанию? Только одним: в глазах бояр он был незаконным отпрыском преступной связи его матери с Телепнёвым-Оболенским. Характер Ивана