Вокруг него засуетились женщины.
— Чудо, что он еще жив, — сказала одна.
— Кровь остановилась от холода, а то бы истек, — объяснила другая.
— Он должен жить. У него жена особенная.
Это сказал Симон. Он наклонился к Реми, потрепал по плечу.
— Ну, я опять к своим. На этот раз этим меня не поймать. Через месяц-два вернусь. Чтобы на ногах был!
* * *
Акадийцам, сосланным в Бостон, запрещалось выходить за пределы города, даже в расположенный рядом Кембридж. Но ведь там Жак! Даниэль не могла ждать.
— Нельзя! — сказал ей Андре, когда она поведала ему о своем намерении пробраться туда. — Опасно. Ночная стража всех подряд хватает.
Она бросила на него негодующий взгляд:
— Я должна его увидеть! Хотя он там и с Гийомом, но по семье тоскует, как и я!
Хозяева уже спали — они сидели вдвоем в пустой кухне.
— Нет! — решительно сказал Андре. — Тебе нельзя. Пойду я. У меня есть пропуск, хозяин дал. Найду твоего брата, расскажу ему, что мы задумали. Только смотри, девочка! Твой взгляд тебя может выдать: ты совсем не похожа сейчас на покорную, тихую Марту!
Она задохнулась от обиды; грудь ее высоко поднялась, что не осталось незамеченным ее собеседником.
— Я не девочка! Не обращайся со мной так!
Он улыбнулся, поддразнивая:
— Девочка, девочка. Прехорошенькая притом. Вот подрастешь — в жены возьму. Если кюре отыщем, конечно.
После этого его заявления ей как-то уже расхотелось спорить. Она только сказала:
— Ну, пожалуйста, Андре.
— Нет, и не проси. Ты не говоришь по-английски, дороги не знаешь. Я-то в любом случае выпутаюсь, а вот тебя вытащить, если попадешься, потруднее будет. А пока что готовься! Надо еды поднакопить, такой, чтобы не испортилась в дороге. Запас придется обновлять, конечно, неизвестно, когда точно дернем, но надо быть наготове. Скажи миссис Монро, что у тебя ботинки совсем изорвались, пусть новые купит — в дорогу пригодятся. Плащ теплый нужно. — Он заразительно улыбнулся. — Тот, зеленый, хозяйкин, с бобровой подстежкой, как раз подойдет…
Андре обернулся за один вечер и ночь. Утром, когда она встретилась с ним взглядом — он только что вошел в кухню, — то сразу поняла: поход был удачным. Но им и словом не удалось перемолвиться.
— Марта! Чарльз и Винсентик ждут завтрака! Ты чем там занимаешься? Что за копуша!
— Несу, мэ-эм! — ответила Даниэль на ломаном английском и понеслась с подносом в столовую. Слава Богу, все уселись, она там не нужна, можно, наконец, поговорить с Андре. — Ну? — только и могла она вымолвить.
Андре не спеша намазал маслом толстую краюху хлеба, откусил, пожевал — испытывает ее терпение, негодник этакий!
— Жак выглядит неплохо, хотя и худоват. Его хозяин наверняка получше питается — он слугой у какого-то адвоката. С Гийомом тоже поговорил. Он все-таки хоть как-то о мальчишке заботится, без этого твоему Жаку совсем плохо пришлось бы. Налей-ка мне этого их чая. Гадость такая, и как его англичане только пьют! Но все-таки горячий.
— Они с нами?
— Месье Трудель — нет. Он там с женой и тремя своими детьми, куда с ними, малышней? Родственников он разыскивает по объявлениям, хотя и сам говорит, что надежды мало. Во всяком случае, в Акадии у него никого не осталось и возвращаться некуда. Жак — другое дело. Он ждет только сигнала от нас.
Даниэль прикусила губу:
— Ты говоришь с малышней нельзя. А как же Венсан?
Андре перестал жевать. Даниэль опустилась на скамью напротив него.
— Я не могу его бросить. Если я найду маму или Пьера, с какими же глазами я им скажу, что оставила его среди врагов?..
Андре заговорил с длинными паузами, как бы размышляя на ходу:
— Здесь его наверняка усыновят, будет жить в богатстве и роскоши… Дорога в Акадию длинная… Да он к тому же здорово испортился: на тебя плюет, французский забывает…
Она сверкнула яростным взглядом:
— Он сын Пьера! Он наш!
Если Андре не захочет брать Венсана, она тоже останется. Наверное, он прочел это в ее глазах, потому что, вздохнув, пожал плечами:
— Только не говори ему прежде времени. Он все разболтает!
Из глаз у нее хлынули радостные слезы. Ну вот, вроде все и устроилось.
— Марта, о чем ты тут мечтаешь? Со стола надо убирать, а она расселась как госпожа! — в проеме двери возник силуэт миссис Монро.
Даниэль вскочила.
— Извините, мэм!
Как ей хотелось высказать все: и что она думает о своей хозяйке, и что она не Марта, а скоро не будет и служанкой. Но сдержалась. Не время.
Венсан только-только вылезал из-за стола, изящно обтирая личико белоснежной салфеткой. Мама говорила, что он вылитый Пьер, когда тот был маленький. Даниэль почувствовала такой прилив нежности к этому малышу, который, увы, уже стал отдаляться от нее! С этим чувством она провела остаток дня, с ним и уснула.
Проснулась она оттого, что кто-то положил ей ладонь на рот. Знакомый и уже любимый голос произнес:
— Тсс! Только без шума! Мы смываемся!
— Сейчас? Сегодня? Ты же говорил — весной, когда идти будет не холодно…
— Все изменилось. Нам не надо будет идти, по крайности, поначалу.
Она все еще спросонья с трудом его понимала.
— Я прихватил из кассы господина Монро приличную сумму и сунул морячку одному — он нас берет с собой. Корабль отойдет, как только вода подымется.
— А Жак?
— Он будет на месте ждать нас, если на стражу не напорется.
Больше ее не надо было убеждать. Она на ощупь оделась — в самое теплое платье, которое ей досталось от миссис Монро, зажгла свечу от камина и направилась к спальне Венсана.
Он разметался в своей постельке, кудрявенький, розовощекий, как ангелочек. Сердце Даниэль сжалось. Если их поймают, неужели и его не пощадят? Да нет, конечно, нет. Четырехлетний малыш — он же не мог замыслить побег. Это им двоим и Жаку предстоит в таком случае публичная порка, а то и повесят, кто знает? Но ради свободы можно пойти на любой риск.
Андре потянулся за свечой.
— Давай одевай его! Если совсем не проснется, тем лучше! Главное, чтобы тихо!
Венсан покорно протягивал ей ручки и ножки, пока она лихорадочно натягивала на него одежду, но никак и не помогал ей — спал. Андре протянул ей его теплое пальтишко, шапку с ушами, варежки, которые связала сама миссис Монро, а малыш все спал.
— Я его понесу на руках! — резко бросил Андре, отдавая ей свечу. — Бери еду, одевайся и пошли!
Несмотря на спешку, Даниэль не преминула выбрать с вешалки тот самый хозяйкин плащ, с бобровой подстежкой, о котором Андре говорил, испытав при этом чувство глубокого удовлетворения — пусть теперь эта миссис попляшет! Они бесшумно отворили засов и выскользнули на улицу.