в эту гнусность. Никто даже не догадывался, что она решила заняться душегубством. Если не выступим против нее сейчас, то потом, боюсь, нам уже не оправдаться. Мы знаем, что она за человек, и наш долг не терпит промедления».
Локон перечла написанное Фортом дважды. Сперва хотела запротестовать, но затем осознала, что это было бы слишком самоуверенно. Растущее внутри незнакомое чувство изрядно пугало ее. Однако самоуверенность и самоуважение – две стороны одной и той же разменной монеты.
В итоге, вместо того чтобы продолжать спор, Локон посмотрела Форту в глаза и кивнула:
– Ладно, будь по-вашему.
– Значит, мятеж, – подытожила Салэй. – К утру я подговорю Дугов, чтобы поддержали нас.
– А я отвлеку Лаггарта, – сказала Энн. – Если пальну из пушки, он сразу прибежит меня чихвостить.
«Капитан не знает, что у меня есть ключ от ее каюты, – написал Форт. – Мы нападем, когда она будет спать, и свяжем ее, а затем возьмем курс на Изумрудное море, чтобы сдать ее королевским властям в обмен на полную амнистию».
Локон глубоко вздохнула и произнесла:
– Форт, пленить Ворону не так-то просто. Если кто-то попытается ее обездвижить, споры в крови отреагируют мгновенно. На наше счастье, я изобрела оружие, которое поможет нам… Вы ничего не чувствуете? Как будто…
Локон поежилась. Она определенно что-то ощущала. Какой-то неприятный и до боли знакомый зуд. Да такой отчетливый, словно аромат материнского хлеба из детства. Не успев осознать, что делает, она нырнула под стойку и ухватила что-то пальцами в тени. Темный сгусток, на ощупь похожий на флягу с водой.
Полуночная сущность!
Локон явственно ощутила присутствие постороннего разума. Симбиотическая связь весьма слабая… Похоже, что чужак управляет существом откуда-то издалека.
Подчинившись инстинкту, Локон перехватила контроль, и во рту мгновенно пересохло. Закашлявшись и перепугавшись, она нечаянно разорвала связь. Причем как для себя, так и для таинственного соглядатая. Полуночная сущность развеялась черным дымом.
Этот таинственный соглядатай…
Ворона!
Капитан установила связь с полуночной сущностью и подслушала разговор мятежников.
– О луны! – прохрипела Локон. – Ей все известно…
50. Убийца
Корабельный колокол взорвал тишину несмолкающей серией резких звуков.
– Всем наверх? – удивилась Энн. – Но… как она узнала?
– Споры, – ответила Локон. – Это сложно объяснить.
Рында продолжала трезвонить. За каждым ударом слышалась угроза: «умри, умри, умри…»
– И как теперь быть? – спросила Энн. – Она же нас всех убьет… Как убила Уива.
– Мы собирались взбунтоваться завтра, – произнесла Салэй, – но, похоже, придется сегодня. Локон, ты говорила, что придумала какое-то оружие против Вороны? Покажешь?
И хотя больше всего на свете Локон хотела спать, она все-таки кивнула и направилась к себе в каюту. Как ни крути, у них было общее, не терпящее отлагательства дело.
Локон уже открыла дверь и хотела припустить по коридору за своим сигнальным пистолем, как вдруг обнаружила другой пистоль, направленный ей прямо в лоб.
– Салют, голубчики! – ухмыльнулся Лаггарт. – Капитан желает видеть вас у себя. Вот уж повезло так повезло! Всех четверых разом накрыл!
Локон, унявшая было озноб, затряслась еще сильней. Как будто дрожь только и ждала подходящего момента, чтобы наверстать упущенное. Девушка взглянула в темное дуло, и во рту у нее пересохло. Однако причиной тому была отнюдь не связь с полуночной сущностью, а страх за свою жизнь. Все же Локон смогла выдавить несколько слов.
– Ты не сможешь мне навредить, – сказала она. – Я нужна капитану.
– Боюсь, ты права. – Лаггарт навел пистоль на Салэй и выстрелил ей в бедро.
Энн закричала. Форт бросился на Лаггарта, но на полпути, увидев второй пистоль, застыл как вкопанный.
– Капитан сказала, что хочет видеть вас… однако не уточнила, живыми или мертвыми, – процедил Лаггарт. – Форт, ты сумел прочесть по губам? Или мой пистоль говорит достаточно громко даже для глухого?
И пока огромный баталер стоял, не смея шелохнуться, Энн, не обращая внимания на пистоль, упала на колени и принялась перевязывать рану Салэй платком.
Локон не знала, что делать. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Закончив с ногой Салэй, Энн в смятении подняла взгляд. Ее мысль была понятна без слов. Обильное кровотечение говорило само за себя: без помощи Улаама не обойтись.
– На верхнюю палубу! Да поживей! – скомандовал Лаггарт и махнул рукой в сторону трапа.
Несколько Дугов, вытаращив глаза, поспешили убраться, гулко топая по деревянному настилу.
– Но у нее сильное кровотечение! – воскликнула Локон.
– Было бы и посильней, проделай я дыру в другом месте! – возразил Лаггарт. – Наверх!
Форт отстранил Энн и поднял Салэй на руки. Морщась от боли, рулевая обхватила его за шею и кивнула Локон. Энн, чьи руки были сплошь в крови, свирепо воззрилась на Лаггарта. Канонир в ответ лишь ухмыльнулся и качнул пистолем, поторапливая пленников.
Локон нехотя повиновалась и пошла впереди. Вскоре все пятеро оказались на верхней палубе. Багряная луна зловеще сияла на ночном небосклоне, то и дело сбрасывая на планету туманную пелену спор, похожую на ту, что вы, вероятно, привыкли видеть на своей планете, когда под самыми облаками моросит неразличимый глазу дождь. Однако здесь, на планете Локон, при ярком лунном свете создавалась иллюзия, будто сверху падают не споры, а сверкающие капли крови.
Ворона стояла на фоне луны, и ее тень черным шрамом пересекала залитую красным светом палубу. Дуги, окружив четырех мятежников и капитана, толпились вдоль бортов. Форт опустил Салэй, и та устроилась так, чтобы крепко держать перевязанную рану. Локон и Энн приткнулись к ней. Лаггарт, замыкавший шествие, поднялся на ют, чтобы ничто не могло укрыться от его зорких глаз.
– Итак! – объявила Ворона. – Правильно ли я понимаю, что вы вздумали предать свою команду и отнять у меня мой корабль?
Ни один из четырех пленников не вымолвил ни слова.
– Если честно, то я до последнего не верила, что вы осмелитесь поднять бунт, – продолжала Ворона. – Особенно учитывая тот факт, что для короля вы все – беглецы-висельники.
Ворона махнула рукой; подбежал Дуг и поставил между капитаном и пленниками столик.
– Словом, я впечатлена, – подытожила Ворона, вытаскивая из-за пояса и кладя на столик пистоль. Затем она проделала то же со вторым и третьим. – Я даже горжусь вами! Точно… точно какая-нибудь мамаша! Однако меня мучает один вопрос. Сколько на этом корабле тех, кто по-настоящему уважает своего капитана?
Форт опустил взгляд на свою дощечку и отстучал пальцами на задней панели пару предложений.
«Никто здесь не уважает тебя, Ворона. Подчиняются только потому, что боятся спор в твоей крови».
– Ну вот все и прояснилось, – сказала Ворона. – А ты не так умен, как кажешься, Форт. Не спор боится моя