— Успели, — выдохнул Гена, щелкнул зажигалкой и посмотрел на часы. Наташа вздрогнула, словно проснувшись, и схватила его за руку.
— Поехали! Поехали за ними!
— Сиди! — резко сказал он и вырвал руку. — Не для того он уехал! Это из-за тебя все, да?!
Наташа с глухим стоном отшатнулась, точно он ее ударил, и Римаренко, чертыхнувшись, похлопал ее по плечу и сказал уже мягче.
— Ну, прости, прости, все на нервах. Минуты три выждем и покатим, лады? Вот, скоро уже светать начнет, хоть потеплеет чуток, может… я, пока вас ждал, околел тут.
— Он вернется, — прошептала она, сцепив пальцы в немой молитве неведомому богу. — Он сказал, что вернется. Он должен вернуться.
— Конечно, вернется, — пробурчал Гена, поеживаясь. — Куда денется?! В молодости как-то, в ранней, конечно, помню, и покруче попали — и ничего!
— Вернется, — почти неслышным эхом отозвался сзади Костя.
Все оставшееся время Наташа повторяла это себе, как нехитрое, коротенькое заклинание: вернется, вернется — пока выжидали, пока тряслись по сельским дорогам, пока снова летели по бесконечному шоссе, пока всходило зимнее солнце, зажигая края сонных облаков, пока мелькали мимо поселки и городишки, пока «ауди» мчалась по холодным симферопольским улицам сквозь редкий, почти невидимый снег, пока Римаренко нес Наташу к кровати сквозь испуганные вопросы Екатерины Анатольевны — повторяла все время и во сне, и через череду безмолвных ночей и дней, и чьих-то прикосновений и слов, домашнего тепла, звона посуды на кухне, печально-тревожных взглядов Кости — повторяла: вернется. Слава не мог не вернуться. Он всегда возвращался. И он так сказал, а значит, так и должно быть.
Но он не вернулся.
* * *
Спустя две недели, поздним вечером, когда Наташа сидела на кровати, замотавшись в одеяло, и хмуро бегала глазами по неровным строчкам Надиного дневника — единственного, что у нее осталось от подруги, пронзительно зазвонил один из телефонов, лежавших на тумбочке. Она повернула голову, уже зная, что это звонит телефон Схимника. Он звонил уже не в первый раз, и не в десятый — кто-то там был очень упрям — звонил и днем, и ночью, но она не отключала его, вслушиваясь в звонки, словно в чьи-то злобные крики, хотя и не ответила ни разу — ждала, пока они не замолкали сами. Но сегодня был другой день, и Наташа ждала этого звонка и протянула руку к телефону, слыша, как в другой комнате Костя с лязганьем катается на своем новом кресле, которое помог достать Генка, и вместе с Екатериной Анатольевной собирает вещи. Еще два дня назад Римаренко сообщил Наташе, что нашел для них новую квартиру на втором этаже пятиэтажки в другой части города — хорошую, большую квартиру, которую оставил на его присмотр какой-то неожиданно и надолго уехавший дальний знакомый, так что и платить за квартиру не придется, только за свет и все такое… Дело в том, пояснил Римаренко, пряча глаза, что приезжают некие его родственники с отцовской стороны на несколько месяцев, и ему понадобится дом. Чем дольше и убедительней он говорил, тем равнодушнее смотрела на него Наташа, и в конце концов Гена сердито шарахнул кулаком по столу и сказал, что ему-то самому в принципе глубоко наплевать на тех, кто гоняется за Наташей, но его подруга, Оксана, на пятом месяце беременности, и он бы не хотел, чтобы…
— Я понимаю, не объясняй, — кивнула Наташа, — все правильно. Ты и без того нам здорово помог. А по этой квартире тебя не найдут?
— Нет. Место хорошее, все рядом. А если тебе что понадобится, ты знаешь, где меня искать. Только вначале позвони. Вот, держи, я принес Славкины деньги, наверное, тебе надо, — Римаренко тяжело вздохнул. — Конечно, если хочешь, я могу их положить в какое-нибудь местечко понадежней…
Наташа отказалась и забрала деньги. Позже, произведя общий подсчет финансов, она неожиданно обнаружила, что является обладательницей довольно крупной суммы. Правда, некоторым из ее недавнего окружения эта сумма показалась бы смехотворной, но для нее это были очень большие деньги, и она решила, что, скорее всего, они могут заинтересовать и еще кое-кого. Днем раньше, она, просматривая записную книжку Нади, которую уже знала почти наизусть, обнаружила нечто, раньше не привлекшее ее внимания и, зная любовь Нади ко всяким секретам, удивилась, что не заметила этого раньше. На нескольких страницах, через одну, в уголке было написано по букве латинского алфавита, и раньше она думала, что это просто так. Но тут она обратила внимание, что одна из них вовсе не буква, а занятный значок, похожий на тот, что стоял в электронном адресе Лактионова, который тот написал когда-то для нее на своей визитке, — @. Это заставило ее задуматься, и она выписала все буквы в одну строчку. Получилось vitia @ pochtamt. ru Наташа показала это Косте, и он подвердил, что это действительно очень похоже на российский интернетовский адрес. Vitias — по-русски звучало как «Витязь», и Наташа тотчас вспомнила часть письма из Санкт-Петербурга насчет Лактионова и Неволина, которое прочитала еще летом — письмо от некоего Витязя. И одну из множества беспорядочных записей в Надиной книжке: «Мой милый друг Витязь, пожалуй, может узнать все что угодно!!!». А рядом с ней — синее чернильное сердечко. «Мой милый друг» — так Надя называла только Славу или саму Наташу, и это значило, что питерский Витязь был человеком очень близким. И, скорее всего, надежным. Возможно, она сумеет зацепить этого Витязя деньгами или информацией о Наде, а, может, и тем, и другим. Поэтому к тому моменту, когда зазвонил телефон, в ее голове уже зрело решение — еще не достаточно оформившееся, но уже приобретавшее некие достаточно твердые очертания.
Ответивший ей голос был совершенно незнакомым, и вначале звонивший слегка растерялся — видно уже и не надеялся, что она снимет трубку. Потом вежливо спросил:
— Наталья Петровна Чистова? Я не ошибся?
— Не ошиблись, — ответила Наташа и замолчала, предоставляя человеку вести разговор самому.
— Рад, что вы в дoбром здравии.
— Не могу сказать вам того же.
— Ну, милая барышня, давайте не будем начинать беседу с оскорблений, — в голосе быстро появилась уверенность, а с ней — и деловитость. — Вы, конечно, догадываетесь, по какому поводу я звоню?
— Нет.
— Нет?! Хм-м… ну… А, ну, наверное, вы еще не в курсе. Так получилось, что один ваш знакомый… насколько мне известно, очень близкий ваш знакомый был вынужден воспользоваться нашим гостеприимством. С беднягой не все ладно — он попал в серьезную аварию, так что в ближайшую неделю поговорить с ним пока никак невозможно, но увидеть его вы могли бы самое меньшее через два дня, если…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});