Читать интересную книгу Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва» - Александр Владимирович Павлов

Впрочем, это не вина пока что главного западного шоу наших дней, а проблема запросов определенной части сериальной аудитории. И сейчас я не говорю про русские сериалы, потому что это совсем другая история. Тем более что зрительская аудитория западных и российских сериалов не часто пересекаются. Хотя какое-то пересечение все же есть, и поэтому про один важный феномен отечественного телевидения сказать необходимо.

Когда сериал «Физрук» только стартовал, то сразу полюбился телезрителям. Но не только зрители, но и некоторые издания поспешили назвать шоу всенародным хитом и объявить, что программу смотрят вообще все – и те, кто почитает телевизор, и те, кто давно его неистово презирает. Хотя о «Физруке» как о русском сериале, объединившем нацию, говорить все же нельзя, нам нужно отнестись к феномену со всем вниманием как к популярному ТВ-шоу. Не как к художественному продукту, а к тому, что он транслирует. Художественное своеобразие сериала таково, что своеобразного в нем мало. Самая обычная история. Таких много в массовой культуре. Большей частью, правда, на Западе. Сюжетные ходы разных серий первого сезона позаимствованы из западных образцов и реализованы с определенным умением – насколько это позволили средства и таланты создателей. Дмитрий Нагиев, на котором во многом держалось шоу, по обыкновению переигрывал. Впрочем, не так сильно, как он привык это делать, например, в сериале про прапорщика Задова. И переигрывал он с особым шармом – ровно настолько, насколько переигрывал, например, Аль Пачино, изображая кубинского эмигранта Тони Монтану в картине Брайана де Пальмы «Лицо со шрамом». Тем более что главное лицо «Физрука» имеет шрам, весьма похожий на тот, что украшал лицо преступника-кубинца, уверенного в том, что мир принадлежит ему.

Но прежде чем ответить на вопрос, что эта телепрограмма может сказать о реальности, в которой нам выпало жить, нужно напомнить читателям о том, что это за сериал. В самом начале шоу серьезный и деловой человек в синем костюме (Александр Гордон) по кличке Мамай выгоняет со службы начальника своей охраны Фому (Дмитрий Нагиев). Фома, судя по всему, так надоел начальнику своими выходками, что, в очередной раз сделав что-то не то, был вынужден уйти. Прямо как в мультике «Жил-был пес», который уволенный Фома, загружаясь алкоголем, смотрит и попутно пускает слезу. Но, не отчаявшись, Фома решает устроиться в школу к ребенку Мамая, чтобы втереться в доверие к семье бывшего патрона и постараться вернуться на работу. Из этой затравки следуют все злоключения главного персонажа и тех, в чью жизнь он столь бесцеремонно ворвался.

В целом сериал – ТНТ-шная комедия с сильным главным актером. Программа хороша тем, что, с одной стороны, снимает остроту и чернушность «Школы» Валерии Гай Германики, наделавшей шуму в конце 2000-х, с другой – избегает беззубости «Простых истин», популярных в 1990-е. То есть перед нами своеобразная золотая середина русских сериалов про школу нового десятилетия. Хотя не только про школу. В отличие от «Школы», где социальные пороки изображались не только в отталкивающей, но еще и в гипертрофированной форме, «Физрук» делает ставку на характеры и сюжет. Но то, что просматривается на фоне развития истории «Физрука», в разы интереснее, потому что позволяет нам понять, как в общественном сознании отражается память о 1990-х.

В этом отношении крайне важна фигура Мамая. Например, в 12-м эпизоде первого сезона в одной из сцен Мамай разговаривает по телефону и заканчивает разговор так: мол, если «он» не согласится, тогда «вопрос будем решать» – поступим, как с Лужковым, в случае чего. С одной стороны, зритель понимает, что перед нами важный человек, снявший Лужкова (высокий уровень). С другой стороны, зачем всё же нужно было называть конкретные имена? Получается, что Мамай, так или иначе принимающий участие в нынешнем политическом процессе (раз решил вопрос с Лужковым), это тот человек, который изжил в себе 1990-е и сегодня стал респектабельным и уважаемым членом общества. И «вопросы решает» вовсе не как Фома, а по-новому. Однако нынешние политики стали работать не сегодня. Получается, что сериал транслирует образ нынешнего коллективного политика (вариант – бизнесмена) как бывшего криминального авторитета, не вполне распрощавшегося со своим прошлым и по-прежнему «решающего вопросы». Хотели ли это сказать создатели шоу? В любом случае вышло так, что сериал репрезентирует некое бессознательное представление о политической элите.

Но главное в другом. Нам, зрителям шоу, дают понять, что Фома – человек, который так и не выбрался из «лихого десятилетия». Его поведение и взгляды на жизнь абсолютно архаичны. Опять же нам показывают, что сегодня другое время и по правилам поведения, негласно принятым в 1990-е, никто не живет. Проблема сериала в том, что самым нереальным и сказочным в нем выглядит как раз главный герой. Те, кто помнит 1990-е, вероятно, согласятся, что человек из 1990-х не такой. Более того, сомнительно то, что он в отличие от своего работодателя не стал другим. Потому что его способность меняться на протяжении сериала поражает. Он быстро смягчается, общаясь с женщинами и детьми, но ровно до того момента, как устроился в школу, он почему-то оставался именно таким, каким жил все 1990-е, 2000-е и часть 2010-х. В то время как его коллеги все уже давно эволюционировали. Конечно, с одной стороны, это художественное изображение и характеры героев не обязаны соответствовать реальности. С другой – прочие персонажи с действительностью хоть как-то да соотносятся.

Выходит, что человек из 1990-х, подобно динозавру, пропал, его можно восстановить только по косточкам, но цельного образа эти кости не дают. Более того, невозможность показать человека из 1990-х свидетельствует и о том, что мы забыли о том, что такое 1990-е. И после смерти Алексея Балабанова нам некому об этом напомнить. Вернее, конечно, не мы, а создатели шоу забыли, что такое 1990-е. Однажды популярный персонаж массовой культуры Гомер Симпсон решил рассказать своему сыну Барту одну историю и начал ее так: «Это было в далекие 1990-е». На что Барт отреагировал следующим: «Девяностые? Никогда о них не слышал». Хотя, как мы все знаем, Барт радовал нас своими выходками все 1990-е. Вероятно, с такой же установкой Барта подходили к шоу «Физрук» и его создатели.

Но, конечно, «Физрук» не может быть «коронованным королем» сериалов, даже отечественных. В принципе нынешнее многообразие предлагаемых культурных продуктов делает эту задачу трудноразрешимой. С каких пор вообще