Иван Кузнецов, старший прапорщик:
— Меня после госпиталя вызывали к следователю 3–4 раза. Молодой следователь задавал вопросы: «Кто тебе отдавал приказ? На основании чего ты туда пошёл? Есть письменный приказ?». Приказ должен быть свыше, подписан, заверен, в нём должны быть поставлены задачи. Но этого ничего не было. Кто нас послал?
Я до сих пор не знаю, как я попал в Дуба-Юрт. Майору Пакову же кто-то это приказал! Следователь явно подводил мысль, чтобы майора Пакова под суд отдать, якобы он виноват во всем случившемся с батальоном. Спрашивали, что я знаю о генерале Вербицком…
Владимир Паков, зам. командира разведбата, майор:
— Приехала комиссия из военной прокуратуры, разбираться, почему такие потери. Меня вызывали на беседу 11 раз. Не верю, что батальон нарочно подставили. Генерала Вербицкого хорошо знаю, ещё по службе в Германии, с 1993 года, он не мог этого сделать! Знаю и Митрошкина, с 1998 года, тоже не верю, что мог подставить. Если бы карты и попали к боевикам, им бы не помогли: они были чистые, без нанесённой обстановки. Тоже самое и радиочастоты — их мы меняли каждую неделю.
Андрей Бирюков, начальник штаба батальона, майор:
— В прокуратуру меня вызывали два раза. Чего хотела прокуратура… Понять, кто виноват в гибели людей. Почему это получилось — до сих пор непонятно. Никто теперь не разберётся. Реально — «духи» нас там ждали. То, что они нашу связь слушали, это железно.
Если операция пошла не так, как планировалось, надо было её прекращать, перегруппироваться. Я не могу сказать, что там было изначально что-то неправильно спланировано, это не мой уровень. Непонятно, почему пехота сразу не заняла село, если оно договорное и там всё нормально, «духов» никого нет.
Александр Соловьёв:
— Мне следователь, матом ругаясь: «Ты какого … пошёл в горы, пацанов положили!» — «Мне приказали!» — «Никаких официальных приказов нет!». Следователь меня спрашивал, где я стоял, куда кидал гранату, куда стрелял, кто давал приказ. За любой приказ я должен расписаться, до меня его должны были официально довести. А тут никакого письменного приказа не было Операция, получается, была неофициальной. — «Вперёд, по коням! Вперёд, пошёл!».
Когда начали делить ответственность за потери, я узнал, что в группировке накануне Нового года вообще официально, по бумагам, не планировалось никаких разведывательных операций, в том числе и 31 декабря. Чтобы установить виновных за потери и завели уголовное дело. И скоро следствие дошло до абсурда: получается, будто я своих людей сам, без приказа, повёл на эти высоты. Следователь обвинял меня, почему я повёл в бой людей. А как я мог не повести, это же невыполнение приказа, хотя и устного. Мы выполняли приказ, потому что надо было выполнять. Если бы я отказался, комбат бы отстранил меня, поставил бы кого-то другого, какого-нибудь сержанта, который бы её выполнил, положив при этом людей.
Восемь часов шла эта «беседа» со следователем. Следователь спрашивает: «За что у вас орден Мужества?». Отвечаю: участвовал в таких-то и таких операциях. Он открывает официальный документ, спрашивает: «Извините, сколько раз вы участвовали в боевых операциях?». У меня к тому времени было больше 40 боевых выходов на задание. Полистав бумажки, говорит: «По документам, вы один раз ходили в засаду, второй — сопровождали колонну с водой». Все остальные мои боевые выходы в бумагах даже не были учтены. И это по бумагам всё, за полгода войны. — «Ты что полгода в Чечне делал?» — спрашивал следователь.
Следствие закончилось ничем. Никто из вышестоящего командования за эту операцию и гибель разведчиков наказан не был. Виноватых не нашли.
Александр Куклев:
— Кому-то хочется видеть предательство, ведь так интереснее, мы красавчики, но нас предали! Моё мнение такое: война — это всегда трагедия. Не все военачальники имеют одинаковый успех в операциях, в бою. Всё зависит от потенциала группировки, боевого обеспечения, подготовленного резерва и многих других материальных факторов. Также важна воля командира к выполнению поставленной задачи. Тщательное планирование операции, грамотная постановка задач, наличие времени, скрытность, грамотно избранное направление главного удара. Можно долго перечислять факторы, от которых зависит успех боя.
Проанализируем некоторые факторы в нашей ситуации, хотя бы бегло.
1. Противник занимает подготовленную оборону на высотах. Для того чтобы его оттуда выбить, требуется, по меньшей мере, трёхкратное превосходство в живой силе. Да, у нас артиллерия, авиация, бронетехника. Но ведь это горы, хоть и поросшие лесом. А сколько у нас было личного состава? Вспоминаете? Пять групп по 10–15 человек. Ну, от силы сотня штыков, не более.
2. Направление главного удара не определено, бьём растопыренными пальцами. Грубо говоря, усилия равномерно распределены по фронту.
3. Авиация, как видим, практически не работала из-за наличия средств ПВО у противника, арткорректировщиков в группах практически не было.
4. Подготовленный резерв разведки не создан, главных сил в виде пехоты — что кот наплакал. Главных сил просто не было.
5. Насчёт воли командующего комментировать не буду, воли у нас хоть отбавляй. А вот желание прославиться на всю Россию в отсутствии штатного командующего группировкой было огромным.
6. Сроки планирования и подготовки к предстоящим действиям не соответствуют характеру выполняемых задач.
Думаю достаточно. А теперь делайте вывод сами, что это было. Кое-кому хотелось стать Героем.
«Я в совпадения не верю…»
Александр Соловьёв:
— Я в случайные совпадения на войне давно не верю. Много раз попадал в такие ситуации, когда куда-то приходишь, там тебя уже ждут. Не бывает совпадений на войне. Было ли предательство? Насколько я знаю, по неофициальной информации, по слухам, ФСБ кого-то искала в группировке, кто сливал информацию боевикам. Автор статьи в «МК» грешит на двух человек: генерала Вербицкого и подполковника Митрошкина. Митрошкин — нелогично. Я был с ним в одном бою, в том же Дуба-Юрте. В то, что он предатель — я не верю. Но странно, что он пошёл на какую-то сделку с чеченцами, пусть и мирными. Нам он тогда в Дуба-Юрте сказал, что никого там не нашёл, своему старлею из ГРУ сказал, что встретишься с чеченскими проводниками, они тебе помогут. А этот старлей был с первого отряда, который стоял на высоте, из-за которой всё и началось.
Нам поступило радио, что первая группа спецназа ГРУ попала в засаду, нужна помощь, кончаются боеприпасы. Работали по рации позывным первой группы спецназа, которая засела на хребте. Причём мне тогда «щёлкнуло» в голову, что это тот старший лейтенант спецназа, который действует рядом с Дуба-Юртом. И почему вторая рота пошла, причём у меня был один наушник частоты батальона, рядом радист был — у него была наша общая частота, на которой мы работали. На батальонной частоте я услышал, понял, что работает Миронов: «Я подошёл к Дуба-Юрту». Он работал позывным роты, а не группы. Значит, рота подошла. Я ещё тогда подумал: «Какого хрена они туда лезут?». Я же помню, как тот старлей после поездки в Дуба-Юрт с Митрошкиным говорил: «Вся деревня кишмя кишит бородатыми людьми в натовской форме». — «Это «духи»?» — «Нет, нам местные сказали, что это ополчение, от бандитов защищаемся».
Получается, что эту нашу разведгруппу кто-то в Дуба-Юрт специально послал? В результате группа старшего лейтенанта Шлыкова попала в засаду в Дуба-Юрте. Но вторую роту оттуда, естественно, выдернул майор Паков. Но Паков не руководил операцией, поэтому, полагаю, что ему задачу поставил Митрошкин.
Вторая рота подошла к Дуба-Юрту, я сам слышал на чистом русском языке, позывными Митрошкина — «Сотый» у него был, я не хочу идентифицировать голос, — он, не он — это могла быть радиоигра, мы работали в открытой сети, это была не ЗАСовская засекреченная связь. Я лично слушал эфир и слышал, как Шлыков доложил «Сотому», что вошёл в Дуба-Юрт, и тот ответил: «Ждите решения». То ли это «духи» вышли на нашу частоту, то ли это сам Митрошкин вступил с ними в переговоры, короче — Шлыкову пришло распоряжение: «Идите вслепую!». Как вслепую? В результате этого приказа наши и попали в засаду.
Мог ли подполковник Митрошкин получить приказ свыше «Идите вслепую!» — не знаю. Но знаю, что когда генерал Вербицкий приезжал в батальон на разборку, надо было делить ответственность, то якобы сказал: «Вы вляпались, вы и расхлёбывайте». И это во время расстрела колонны! А по чьему приказу вляпались, я не знаю. Операция, получается, была неофициальной.
В нашей армии невыполнение приказа ничем по-настоящему не регламентируется и ничем не наказывается. Так, законодательная профанация… В принципе, я считаю, что глупые, не обоснованные приказы можно, а иногда и нужно не выполнять. Но без вредительства и благоразумно. Отвечает, как правило, исполнитель. В данном случае командир роты, взвода, группы. Потому, что это наши Вооруженные Силы. Мы так существуем. Мы выполняли приказ, потому что надо было выполнять, больше некому.