масштабе. Одно было размером с голову Тефве, зазубренное, кристаллическое, с прямыми краями, шпилями и выемками, ничем не напоминая породу. Оно переливалось дифракционными цветами. Другое было размером с гальку, похожее на стеклянную блестящую бусинку и выглядело как идеальная сфера.
— До и после, — пояснил дрон, выключая экран и позволяя солнечному свету снова упасть на Тефве. Ее глаза адаптировались. Свет здесь был настолько сильным, проникающий через оболочки глаз, что мог повлиять на зрение. Она даже подозревала, что её глаза частично посеребрились. Нечто подобное произошло и с участками ее кожи, как реакция на жестокость солнечного света. Кажется, я становлюсь похожей на корабельный аватар, подумала Сколира.
— Ты полируешь их по отдельности? — спросила она.
— У меня есть процессы, машины для первоначальной грубой полировки, — сказал ей дрон. — Затем все частицы проверяются по отдельности, лично мной. Любую дальнейшую полировку, которая требуется, я так же произвожу сам.
— Это кажется немного навязчивым.
— Тщательная забота может показаться таковой тем, кто не желает признавать её истинную ценность.
— Я имела в виду, что ты можешь просто выбрасывать бракованные частицы.
Хассипура сделал вид, что задумался об этом.
— Я счёл бы подобное оскорбительным, — сказал он наконец.
— Ты странная машина.
— Потому что я устроил свой дом здесь, а не в центре города, среди моих дорогих собратьев-дронов и многих, многих восхитительно общительных людей?
— Неужели это всё, чем ты занимаешься? — спросила она, оглядывая сеть каналов, водопадов, плотин, бассейнов, озер и песчаных водоворотов. Она хотела назвать сухие, изогнутые мосты акведуками, но не смогла. Может быть, силикадуки?
— Да. Ты находишь это каким-то неадекватным?
— Нет, в каком-то смысле это даже прекрасно. У тебя действительно нет воды?
— Нет. А зачем мне вода? Мне она не нужна, как и комплексу песчаного потока. Вода создаёт возмущения и грязь. Вода засоряет комплекс и заставляет его работать менее эффективно. Здесь вода — это загрязнитель.
— А часто тут случаются дожди?
— Почти никогда, к счастью.
— И все же, разве у тебя не должно быть немного воды для гостей, посетителей?
— Я стараюсь не поощрять посетителей.
— А как насчет усталых путников? Или если какой-нибудь бедняга вдруг приползёт по песку и будет изнывать от жажды и хрипеть в поисках воды?
— Потерявший свой терминал, и не способный сообщить в хаб или куда-нибудь ещё, что ему нужна помощь?
— Гипотетически.
— В этом случае я бы сам позвонил в хаб. Сколира, я так понимаю, ты хочешь пить?
— Не совсем, но…афора.
— Ты должна была захватить с собой больше воды.
— У меня ещё осталось немного. Я дам ему попить в ближайшее время.
— Ты приехала из Чьян’тиа?
— Да. Если что — подробности в моем терминале.
Дрон на мгновение замолчал.
— Плюнул в тебя? — сказал он спустя секунду. — Не может быть, чтобы так хотелось пить.
— Вполне может.
— Я собираюсь посетить различные части комплекса в течение следующего часа. У тебя есть что-нибудь, что позволит тебе перемещаться по воздуху?
— Нет.
— Тогда тебе лучше забраться на меня, если мы все ещё хотим поговорить. А я так понимаю, ты все еще хочешь поговорить. Было бы слишком опрометчивым думать, что ты просто проходила мимо и по счастливой случайности я оказался на пути.
— Спасибо, я так и сделаю. И, конечно, я здесь с определенной целью.
— Я вроде как догадался.
Дрон медленно опустился примерно до уровня бёдер Тефве. Она забралась на борт и села, скрестив ноги, на его широкую спину. Воспарив в горячий сухой воздух, они поднялись примерно на десять метров к небольшому складу техники, установленному на тщательно выровненной площадке из застывшего расплавленного камня. Участок выглядел как стекло, отражая резкие блики солнца.
Афора, приютившийся в тени валуна размером с дом, поднял голову, когда увидел её на дроне. Он выглядел растерянным, но недолго. Едва они растворились в мареве, животное опустило голову, уткнувшись в темный песок и снова закрыло глаза.
Дрон поднял небольшую трубку и некоторое время осматривал её, поворачивая то в одну, то в другую сторону перед сенсором увеличения, проходящим вдоль его тупого носа. Затем он заменил её и перешел к другому стеллажу, на котором находилось то, что выглядело как миниатюрное горнодобывающее оборудование.
— Ну и как далеко всё зашло? — спросил он.
— Достаточно далеко.
— Кто тебя послал?
— Куча кораблей.
— Слышал ли я о ком-нибудь из них?
Она перечислила названия.
— Это секция Контакта?
— Нет чёткой генерации. Некоторые помогают добровольно. ОСЭ, например. Думаю, им просто скучно. Было некоторое затишье.
— А, Обычно Связанные Элементы, — дрону удалось произнести это почти с тоской. — А “Терпимая Усмешка” действительно активно участвует?
— Это скорее… желание с его стороны.
— И чего же ты хочешь, Тефве?
— От тебя? Узнать местонахождение нашего старого приятеля Нгароэ КьиРиа.
— Полагаю, я должен был догадаться. С чего ты взяла, что я что-то знаю о нём?
— Да ладно.
— Хорошо. Почему ты думаешь, что я скажу тебе?
— Это важно.
— Почему?
— Долго рассказывать. Он может вспомнить что-то, что подтверждает одно заявление. Утверждение, которое может иметь большое значение для огромного числа людей.
— Тебе придется сообщить мне больше.
— Сколько у нас времени?
— Весь день.
— Ладно.
Она рассказала ему предысторию. К тому времени, когда она закончила, дрон добрался почти до вершины выработки. Отсюда, с высоты около шестидесяти метров над поверхностью пустыни и солончаков, она могла видеть практически всю сеть комплекса песчаных потоков: все силикадуки, каналы и бассейны, озера, водоемы и плотины, все подъемные колеса и винты, которые перемещали песок от самого основания. Сверху песок напоминал странно окрашенную воду, а крутые склоны слегка сглаживались, создавая иллюзию естественного пустынного оазиса. Подъемные колеса медленно вращались, зачерпывая тёмную массу из одного бассейна и пересыпая её в более высокий. Работавшие в унисон, они выглядели как гигантские часы, приводимые в движение песком и светом.
Она увидела афора, всё ещё пытавшегося укрыться в тени скал далеко внизу, пока солнце медленно ползло по небу. Животное издавало тонкие хныкающие звуки, очевидно мучимое жаждой.
Высокогорная пустыня была плоской, блестящей, усеянная темными выступами-островами, затерянными в море соли, горячего песка и пыли. Вдали плясала бледная извивающаяся колонна пылевого дьявола, похожая на призрачную пародию на смерч. Вид на окружающие горы, сверкающие от жары, производил мрачное впечатление. Отчего-то она ощущала себя здесь незащищенной. Кожа на тыльной стороне рук стала неистово серебристой, отбеленная изливавшимся из голубого кобальтового волдыря небес светом. Создавалось впечатление, что кто-то поместил в вышине концентрическую линзу, сфокусировав её на ней. Эта суровая, насыщенная лазурь была истинным цветом пустыни.
Желудок издал слабый, урчащий звук. Она задумалась, когда в последний раз ела. Тело использовало