— Папа! — рассмеялась Кэти. — Ты опять сел на любимого конька.
Но когда, согнувшись, забиралась в салон, недовольно фыркнула.
На этот раз летели часа два. На небольшой высоте, однако смотреть было не на что: внизу болота, перелески, тундра. Наконец самолет приземлился, вздымая пыль, и подрулил к небольшому ангару, полвысоты которого занимала надпись «Dark Lakes». Пассажиров ожидал автобус, а Варламов с Кэти направились к корпоративному «Ленд-роверу».
— Привет, Фред, — сказал Варламов водителю. — Поезжай на автобусе, мне хочется порулить.
Но не спешил садиться за руль, а постоял — прохладный воздух Севера касается лица, ноют комары. Варламов включил отпугивающий браслет и закрепил такой же на запястье Кэти. Та накинула куртку, с любопытством оглядываясь.
Наконец отъехали, вскоре вырулив на грейдер. Слева забелело полотно однопутной железной дороги. Кэти с интересом разглядывала ее.
— Такую же вы протянули к Фэрбанксу? — спросила она.
— Да, — ответил Варламов. — Тоже однопутную, поскольку грузопоток пока невелик. Но основа мощнее, рассчитана на скорость до 300 километров в час. А где Темная зона, полотно шире и с бортами по краям.
— Скоро первый поезд?
— Да, и хочу прокатиться на нем.
— Значит, мечты сбываются, па?
— Пока только отчасти, — вздохнул Варламов.
Показались здания рудника — красные, желтые, синие.
— Все довольно аккуратно, — сказала Кэти.
Варламов улыбнулся: — Теперь это отчасти твоя забота.
— Ты хотел мне кое-что рассказать…
— Уже скоро.
Миновали здание управления, и машина покатила по малоезженой дороге.
— Здесь иногда ездят на рыбалку, — пояснил Варламов. — А вот и первое озеро.
Показалась какая-то ограда, не доезжая до нее, он остановил машину.
— Выйдем.
Снова ветерок морщит синеватую гладь озера, снова цветет иван-чай, и все как десять лет назад. Только появилась ограда… Кэти подошла к ней и прочитала вслух надпись на табличке: «Здесь покоится рогна. Не следует ступать на эту землю».
— Значит, это было здесь, — сказала она. — А кто обустроил могилу и придумал надпись?
— Я, — ответил Варламов. — Рогны не возражали. Сегодня ты встретишься с одной из них.
Он положил ладонь на холодный металл ограды.
— Слушай, теперь я могу рассказать. Там действительно нет волшебной страны. Плоскогорье, большую часть года покрытое снегом. В центре возвышение, самое высокое место плато, и я говорил, что там вход, как та дыра, куда провалилась Алиса. Конечно, там нет никакого входа, но там — ключ к волшебной стране. Три километра к северу и три километра к югу. Три километра к западу и три к востоку. Под плоскогорьем — богатейшее месторождение платины, возможно, самое крупное в мире. Когда-нибудь ты придешь туда.
— Папа! — ахнула Кэти. — Откуда ты знаешь?
— Мне показала это место одна рогна. Она заставила меня зарисовывать каждый поворот на пути.
— Но как я смогу завладеть этим месторождением, оно же в другой стране?
— Ты поедешь в Колымскую автономию. К северу от Усть-Неры есть прииск Первомайский. Там найдешь рогну Колымского края, она поможет тебе.
— Рогна… — легкая улыбка появилась на губах Кэти. — То-то мама иногда намекала, а я никак не могла понять.
— Ты еще недостаточно взрослая, чтобы понимать некоторые вещи, — с досадой сказал Варламов.
— Ну-ну… — протянула Кэти.
Варламов дернул ее за руку: — К нам идут.
Сильвия на этот раз приоделась: легкая парка с меховой оторочкой накинута на красивое лиловатое платье, на ногах изящные ботинки вместо сапог. Варламов слегка поклонился, а Кэти удивила его, сделав книксен.
Рогна рассмеялась: — Я не знатная леди. Здравствуйте. Кэти, если не ошибаюсь? А меня зовут Сильвия.
Она протянула ладошку, и Кэти осторожно пожала ее.
Сильвия повзрослела. Варламов не видел ее десять лет, если не считать «встреч» то ли во сне, то ли наяву, где она была скорее видением. Теперь она выглядела уверенной в себе молодой женщиной, и только глаза светились прежним голубым светом.
— Отныне Кэти владелица участка, — сказал Варламов. — У меня слишком много дел, а ей пора привыкать. Она умница, изучает экономику и право.
— Мы не против, — улыбнулась Сильвия. — Буду контактировать с ней. Кстати, можете меня поздравить, и я недавно стала бакалавром, тоже по экономике.
— Поздравляю, — сказал Варламов. — Понравилось в университете?
— Да, но дальше я не буду учиться. Побуду месяц в Москве, у Огненного цветка, а по возвращении выйду замуж.
Похоже, после близкого общения с рогной она кому-то показалась не пугающей, а привлекательной. Это хорошо.
— Кажется, только незамужние рогны могут прислуживать у цветка? — спросила Кэти.
— Да, — мечтательно сказала Сильвия. — Это большая честь.
Вокруг Огненного цветка (так его стали называть) в Москве начал возводиться храм — и только рогны и пропущенные ими люди могли приближаться к цветку. Он стал главным чудом света.
— Не беспокойся, — повернулась Сильвия к Кэти. — Нашему общению это не помешает. — Она глянула на Варламова: — Не возражаете, если мы прогуляемся немного?
— Пожалуйста, — сказал Варламов.
Сильвия взяла Кэти под руку, и обе пошли среди куп иван-чая. Исчезли как-то слишком быстро. Варламов прислонился к ограде, скользнул взглядом по простому камню на могиле и стал смотреть на озеро. Впервые за долгое время никуда не надо спешить. И пришло странное чувство, что это — прощание с Севером. С чего бы, еще столько дел на северном участке магистрали?
Наконец показались обе женщины. Сильвия не стала приближаться, просто помахала рукой. Кэти подошла, чуть спотыкаясь.
— Что с тобой? — спросил Варламов. — Глаза прямо квадратные.
— Я… в порядке, — выговорила Кэти. — Ох, сколько всего на меня свалилось…
Варламов подождал, но Кэти явно не была расположена говорить. Уж не брала ли ее Сильвия в мир рогн, бледным отсветом которого являются полярные сияния? Во всяком случае, за Кэти теперь можно не беспокоиться.
Они вернулись на аэродром, и «Твин Оттер» доставил их и работников в Хей-Ривер, а оттуда элегантный «Бомбардир» — в Эдмонтон. Там не стали задерживаться. Варламова будто что-то подталкивало, вылетели ночью в Торонто.
Такси доставило их к дому. Странно, в спальне Джанет горел свет. Не переодеваясь, Варламов зашел.
Джанет лежала на разметанной постели, подтянув ноги к груди и хрипло дыша. Было видно, что наволочка под ее головой потемнела от пота, а когда Варламов дотронулся до оголенного плеча, то чуть не отдернул руку, так было горячо. Он схватился за телефон — скорее звонить в больницу!
Джанет открыла глаза.
— Не… надо, — хрипло сказала она. — Утром… приедет доктор Мартинс. Побудь… со мной.
Варламов сбросил на пол мокрое одеяло и накинул на Джанет сухое. Сел рядом, взяв ее горячую ладонь в свою. От ужаса его чуть не трясло: казалось, Джанет пожирает невидимое пламя.
— Что с тобой? — с трудом выговорил он.
— Доктор Мартинс… скажет. Я звонила ему и… все описала. Как… Кэти?
— Все в порядке. Кажется, она и рогна понравились друг другу.
— Это хорошо… Присмотри за Ивэном… Или попроси Инес… У него трудный возраст.
Варламов оцепенел, Джанет словно прощалась с ним.
— Я люблю тебя, — с отчаянием сказал он.
— И я тебя люблю… Она сказала, что продлит мое время, но… — Хрипение вырвалось из груди Джанет, и она не могла больше говорить, борясь за каждый глоток воздуха.
Потрясенный Варламов видел, как по ее лицу и рукам стремительно разливается какая-то мертвенная серость. Даже глаза, несколько секунд назад еще зеленые, будто подернулись пеплом, но под ним еще тлел тусклый огонь.
— Я вспомнила! — вдруг выкрикнула Джанет. — Она сказала… что цветы Сада могут воскресить даже мертвых!
Ее пальцы напряглись, в последнем усилии стискивая руку Варламова, и вдруг ослабели. Глаза померкли. Варламов оцепенел от горя — его жена умерла.