После поворота, опустившееся низко солнце, стало светить прямо в лицо. Водитель прищурил свои голубые глаза и подняв руку, ниже опустил защитный козырек, его спутник надел темные очки. Был он не молод, весь седой, властное лицо пресекали резкие складки. Он нетерпеливо заерзал в своем кресле:
— Куда они его затащили? Далеко еще?
— Да… Собственно, приехали, — успокоил его водитель. — Тут есть такая деревня — Каинка… Интересное название, правда? Сейчас пересечем мостик и остановимся. Дальше нельзя. У них там мотоциклисты шныряют взад-вперед… дозорные… Могут заметить.
— Вероятность прорыва исключена? — поинтересовался пассажир.
— Более, менее… — задумчиво сказал водитель. — Да нет, конечно, не уйдут! — поспешно добавил он поймав удивленный взгляд своего спутника. — Там все окружено. Сейчас ждем Истинных… штурмовую группу…
— А сами?
— Что вы, Аркадий Иванович? — усмехнулся водитель. — Там частный дом на отшибе… Вокруг пустырь. Все простреливается насквозь. А они… — он покачал головой, — они ребята боевые… Вооружены, я извиняюсь… только, что артиллерии при них нет. Чтоб их вышибить, боевой вертолет надо вызывать… или танки… Короче, зачем нам тут Сталинградская битва?
— Сколько их там? — поморщился Аркадий Иванович.
— Штук десять-пятнадцать в доме… Штук пять, я думаю, или около того, в огороде засели. Ну и пара тройка мотоциклистов по округе мотается… Да в городе еще сколько-то… По косвенным данным, общая численность группы — тридцать-тридцать пять особей.
— К операции все готово? Я имею в виду людей? Оцепление, информационная поддержка? Инсайдеры в силовых структурах?..
— Да, конечно! — кивнул головой водитель. — Давно все готово… Ну вот и приехали.
«Лексус» заехал в услужливо открывшиеся при его приближении ворота коттеджа.
— Здесь удобное место, возвышенность, холм… все, как на ладони. Отсюда и будем наблюдать…
— Когда они его привезли? — поинтересовался Аркадий Иванович, выходя из машины.
— Да с час, примерно, назад.
— Хм…Быстро вы тут обустроились…
— Так работаем… Аркадий Иванович!
— Андрей…
— Да, Аркадий Иванович?
— Ты думаешь это Костас?
— Ну если вы помните… я с самого начала…
— Да помню, я помню… — отмахнулся пожилой. — Жалко будет, если это он… Я ведь его с черти каких лет знал… работали вместе… Да… вот ведь судьба! Ладно Андрей, командуй…
От дверей коттеджа к ним спешил невысокий черноусый парень, одетый в белую сетчатую майку и шорты с кроссовками.
— Истинные прибыли! — начал говорить он еще на подходе. — Здравствуйте, Аркадий Иванович!
— Сколько их? — спросил Андрей, голос у него стал властный.
— Трое.
— Не маловато? — прищурился пожилой.
— Куда их больше-то? — пожал плечами черноусый, — Стандартная штурмовая группа. Пойдемте, я вам покажу место наилучшего обзора!
****
RAV4 бодро перевалил через мостик и уже приготовился въехать под поднятый шлагбаум, когда из кустов выскочил Мустафа. Он перекрестно замахал руками требуя остановиться.
— Чего? — высунулась в окошко Мила. Она была за рулем.
— Дальше нельзя! Сюда на проселок сворачивайте! Быстрее, быстрее!
— Раскомандовался тут… — пробурчала Мила, поднимая стекло.
Джип заворчав двигателем, съехал с дороги, поднялся на пригорок, затем спустился в низинку. Мустафа трусил следом за ним.
— Здесь, здесь… — помахал он рукой, показывая, где следует остановиться.
Джип вздрогнул и затих. Мила соскочила с сидения не вынимая ключа из замка зажигания. Слева хлопнул дверкой Ким. Наклонив спинку водительского кресла, последней из салона выпорхнула Рита. Истинные были облачены в комбинезоны из легкой ткани, хамелеоновским образом меняющей оттенок в зависимости от освещения и цвета окружающей среды. На спинах у девушек были закреплены круглые ножны с серпами. Кастеты Кима крепились с внутренней стороны запястий, на несложном приспособлении, позволяющем им при необходимости, прыгать прямо в ладонь.
— Вот карта… — Мустафа развернул лист бумаги. — Не ахти конечно, но все, что успели добыть…
Ким молча забрал у него карту.
— Почему мы только сейчас узнали про операцию? — мрачно спросил он.
— Ты меня спрашиваешь? — Мустафа удивленно развел руками. — Я-то откуда знаю? Руководству видней.
Мила дернула его за рукав:
— А почему ты, гнида, покинул квартиру и нарушил инструкцию?
— Я па-апрошу! — он убрал руку. — Повежливей, мадемуазель! Сказали мне, я и покинул…
— Кто сказал? — глаза Милы стали почти черными. Рита предостерегающе положила руку ей на плечо.
— Руководство! — сказал Мустафа снисходительным голосом. — Опять же руководство, Милочка!
— Я тебе не Милочка! Говно — твое руководство! И ты говно!
— Хватит! — рявкнул ей Ким, и повернулся к Мустафе. — Он еще жив?
— Кто? — удивился тот. — Ах да… жив, жив… десять минут назад, по-крайней мере, был жив…
Ким презрительно посмотрел на него, но больше ничего не сказал.
****
Перед Никитой стоял пожилой, невысокий человек выражено восточной внешности. Высокий, изборожденный морщинами лоб, крупный нос, прищуренные хищные глаза под кустистыми бровями, тонкие губы, искривленные, в раз и навсегда прилипшей к ним, равнодушно-презрительной усмешке. Смолисто-черные, кудрявые волосы, изрядно тронуты сединой. Сильно сутулился, почти горбился. Одет по жаре, в какую-то широкую, цветастую рубашку, на выпуск, светлые брюки и босоножки. Это несоответствие между зловещим выражением лица и легкомысленным одеянием дополняло собой ощущение угрозы, которым было пропитано пространство вокруг этого человека. Нечеловека…
— А это я с тобой разговаривал, Наблюдатель, через своих пифонов — голос был резким и скрипучим. Не хриплым, а именно скрипучим, как на старой пластинке. Крайне неприятным.
— К-то т-ы? — Никита еще не совсем отошел от той гадости, которую ему вкололи, губы у него не слушались, язык заплетался, как у пьяного.
— Кто я? — усмехнулся тот. — А ты разве еще не понял? Или ты боишься, себе в этом признаться? Ну и правильно боишься! Я вашего брата живым не отпускаю, не в моих это правилах! Я даже не стану обещать, что не больно тебя зарежу, если скажешь все, что мне нужно. Потому что я и сам могу узнать все, что мне нужно, без твоих слов, а гуманизм мне чужд.
Он смотрел в упор, безжалостным, немигающим, змеиным взглядом, от которого вставали дыбом волосы и по спине бежали мурашки. Никита почувствовал, что на лбу выступила испарина. Словно сама смерть уставилась на него, своими пустыми глазницами. Ощущение усиливалось тем, что все скопившиеся в комнате нелюди, глядели на него точно также. Наверное такой взгляд был у Медузы-Горгоны. Только вместо того, чтобы окаменеть, Никита наоборот, почувствовал, что тело начинает пробивать крупная дрожь, словно от холода, хотя в доме было наоборот, жарко и душно. Внезапно сутулый развернулся на каблуках и заложив руки за спину принялся ходить взад-вперед по комнате, словно в ней было пусто. Остальные расступались перед ним, и тут же вновь смыкались за его спиной. Это было странное, жутковатое зрелище. Сутулый обошел вокруг Никиты, раздвигая своих марионеток, словно высокую траву. Встал у него за спиной. Некоторое время молчал. Никита почти физически, чувствовал, как он сверлит взглядом его затылок, словно пытается заглянуть прямо в черепную коробку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});