иначе.
Она пристально посмотрела на меня:
— Все на самом деле иначе.
Я сунул руки в карманы джинсов.
— Первым делом тебе нужно выключить питание, — сказал я. — Полагаю, рубильник в подвале?
Она повела меня вниз, где я отключил электричество. Потом зашел на кухню.
— Который? — спросил я, и Пайпер указала мне на выключатель.
— Шон? Как ты?
Я намеренно притворился, что не расслышал:
— Просто снимаю старый. Смотри, это не сложно, нужно лишь открутить. Потом следует вынуть все белые провода и надеть эти крохотные наконечники. Дальше берешь новый выключатель и с помощью отвертки соединяешь наконечники, — видишь, здесь сказано «белый провод»?
Пайпер нагнулась, чтобы посмотреть. От ее дыхания веяло кофе и сожалениями.
— Да.
— Сделай то же самое с черными проводами, соедини их с терминалом, где сказано «горячий провод». И в последнюю очередь нужно соединить заземляющий провод с зеленым винтом и убрать все в коробку. — Отверткой я прикрутил крышку и повернулся к Пайпер. — Вот так просто.
— Ничего не просто, — сказала она, не сводя с меня взгляда. — Но ты и так знаешь. Это как перейти на темную сторону.
Я аккуратно опустил отвертку:
— Пайпер, повсюду одна темная сторона.
— Что ж, я должна сказать тебе спасибо.
Я пожал плечами и отвел взгляд:
— Мне жаль, что с тобой это все случилось.
— А мне жаль, что это случилось с тобой, — ответила Пайпер.
Я прокашлялся и отступил на шаг:
— Наверное, ты хотела бы спуститься и выбросить сломанный выключатель, а потом попробовать новый.
— Все в порядке, — сказала Пайпер и робко улыбнулась мне. — Думаю, все будет работать.
Амелия
Хранить секреты от ближних не так уж просто. В доме и так было невыносимо, но вы замечали, какие тонкие стены в ванной отеля? Там же все слышно! А значит, мне приходилось вызывать рвоту в больших общественных туалетах в холле, где я выбирала кабинку, поглядывая, чтобы не было туфель ни справа, ни слева.
Утром я встала и нашла записку от мамы, потом спустилась на завтрак и увидела тебя в детской зоне.
— Амелия, — сказала ты, когда увидела меня. — Разве это не здорово?
Ты указала на короткие разноцветные палочки, которые некоторые дети прикрепили к колесам своих кресел. Они надоедливо щелкали, когда кресло толкали вперед. Конечно, они быстро испортятся, но — если быть честной — когда они светились в темноте, то выглядели потрясающе.
Я видела, как ты делаешь пометки в уме, разглядывая других детей с НО. У кого какого цвета кресло, кто прикрепил наклейки к ходункам, кто из девочек ходил сам, а кто использовал кресло, кто из детей мог есть сам, а кого приходилось кормить. Ты пыталась со всеми пообщаться, чтобы понять, где твое место и насколько ты независима в сравнении с другими.
— Так что у нас сегодня в списке? — спросила я. — И где мама?
— Я не знаю… Наверное, на другом собрании, — сказала ты, а потом заулыбалась. — Мы идем плавать. Я уже надела купальник.
— Похоже, будет весело…
— Амелия, но ты не можешь пойти. Это для таких, как я.
Знаю, что ты не хотела обидеть меня, но все же мне стало неприятно. Кто еще будет меня игнорировать? Сперва мама, потом Эмма, а теперь даже моя младшая сестра-инвалид оставила меня без внимания.
— Я и не напрашивалась, — сказала я, задетая ее словами. — Мне нужно по делам.
Я следила, как ты уезжаешь на кресле вслед за медсестрой, которая повела первую группу детей к бассейну. Ты смеялась, перешептываясь с девочкой, на кресле которой была наклейка «ОТЧИСЛЕН ИЗ ХОГВАРТСА».
Выйдя из детской зоны, я перебралась в главный зал конференц-комнат. Я не знала, какую презентацию собирается посетить мама, но не успела я подумать, как заметила вывеску на двери: «ТОЛЬКО ДЛЯ ПОДРОСТКОВ». Я сунула голову внутрь и увидела ребят моего возраста с НО — некоторые в инвалидных креслах, другие просто стояли возле воздушных шариков.
Вот только это были не шарики. А презервативы.
— Мы уже начинаем, — сказала женщина в передней части зала. — Дорогая, ты не могла бы закрыть дверь?
Я вдруг поняла, что она обращается ко мне. Но я здесь была лишней — для братьев и сестер больных НО существовали свои программы. Опять же, здесь находились и дети не в таком состоянии, как ты. Может, они и не заметят, что с моими костями все в порядке.
И тут я заметила парня, которого видела вчера. Он пришел за той маленькой девочкой Ниам, когда мы только регистрировались. Он походил на того, кто любит играть на гитаре и сочинять песни для любимой девушки. Мне всегда хотелось, чтобы для меня пел мальчик, вот только что интересного он мог найти во мне, чтобы сочинить песню? Амелия, Амелия… сними майку и дай себя пощупать?
Я зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Парень улыбнулся, и мои ноги стали ватными.
Я села на табурет рядом с ним и сделала вид, что я слишком невозмутимая и не замечаю исходящий от его тела жар.
— Добро пожаловать, — сказала женщина. — Я Сара, и если вы здесь не ради «пестиков и тычинок», то вы не туда зашли. Леди и джентльмены, сегодня мы будем говорить о сексе, сексе, и ни о чем, кроме секса.
Раздались смешки, и мои уши запылали.
— А они здесь не ходят вокруг да около, — сказал парень и улыбнулся. — Ой, это я невпопад!
Я осмотрелась по сторонам, но очевидно, что он обращался ко мне.
— Точно, — шепнула я.
— Я Адам, — сказал он, и я замерла на месте. — У тебя ведь есть имя?
Да, но, если я назовусь ему, он может узнать, что мне здесь не место.
— Уиллоу.
Боже, снова эта улыбка!
— Какое чудесное имя. Тебе идет.
Я уставилась на стол и покраснела до ушей. Это же была беседа о сексе, а не лабораторная! Но парни со мной даже не здоровались, если только не считалось «Эй, ботаник, у тебя есть карандаш?». Может, я подсознательно привлекала Адама, потому что у меня были крепкие кости?
— Кто может догадаться, какой главный риск, если у тебя НО и ты занимаешься сексом? — спросила Сара.
Подняла руку девочка:
— Сломать кости таза?
Стоявшие позади парни усмехнулись.
— На самом деле, — ответила Сара, — я разговаривала со многими людьми с НО, которые ведут активную сексуальную жизнь. И единственный, кто сломал кость во время секса, упал с кровати.
На этот раз все громко засмеялись.
— Если у тебя НО, самый большой риск во время сексуальной активности —