— Да вы с ума сошли, Вариз! Это всего лишь сирх!
Не обратив внимания на вопль Эстерсона, Вариз, не спуская глаз с сирха, спросил у Полины:
— Вы… общаетесь с аборигенами?
— Редко. Но иногда они все-таки приходят ко мне в гости. Немедленно уберите пистолет. Иначе я доложу о вашем поведении в консульство — и вашу бандитскую базу уберут с планеты за двадцать четыре часа!
Вариз перевел полубезумный взгляд на Полину.
— Что ж, законы гостеприимства священны, — прошипел он, нехотя отводя пистолет в сторону. — А насчет «бандитской базы»… не советую… Честное слово, госпожа Пушкина, лучше бы вам заниматься своей биологией.
Тем временем сирх, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, и ухом не повел. Он присел перед самым большим капустным кочаном, оторвал от него огромный лист и, тихонько курлыкая себе под нос что-то умиротворенное, принялся жевать.
— Так вы… кормите его… капустой?! — Смуглое лицо капитана пошло серыми пятнами.
— Я ему не нянька, а он — не мое домашнее животное. Что хочет — пусть то и ест, мне не жалко.
В заключение их беседы капитана Вариза Мир-Мирое вытошнило капустным салатом. И неудивительно: ведь к этой капусте, возможно, прикасалось нечистое животное!
— У нас сегодня большой приемный день, — устало улыбнувшись, сказала Полина, когда взбешенный пехлеван убрался восвояси. — Давайте, Роланд, зайдем в дом за приставкой к моему переводчику и я познакомлю вас с Качхидом.
— Что-то знакомое… А, вспомнил! Это любимое имя сирхов. Что-то вроде «любитель качи», да?
— Вы не поэтичны. Не «любитель», а «влюбленный в качу».
— Однако ваш друг не блещет оригинальностью.
— В именах сирхов царит анархия. Вообще-то его зовут Тан У Боцу-Боцу. Но это имя — парадное. Сирхи обычно такие имена не используют. Да и передают их, как правило, не акустической речью, а цветовым переливом шерсти на лице. Для повседневной жизни взрослый сирх выбирает себе нечто вроде прозвища, на которое он охотно отзывается.
— Но если они почти все влюблены в качу, как же они различают друг друга по прозвищам?
— Да никак. В письменной записи они, конечно, рисуют имя полностью, логограммами. Нарисуют «Качхид Тан У Боцу-Боцу» — и все будет ясно. А так, в жизни, они идентифицируют друг друга по запаху, по ушам, по множеству других признаков, которые мы с вами даже не заметим.
— А этого Качхида вы давно знаете?
— Уже пятый год. Когда-то он жил в лесу недалеко от станции. Раньше мы с ним частенько виделись, гуляли вместе по берегу, собирали качу. Но за последний год я видела его только один раз. Кажется, в феврале.
— А что он делает в лесу? Сирхи ведь, кажется, раса оседлая? И живет компактными поселениями?
— Верно. Но мой Качхид — отшельник. Между прочим, он поэт и философ. Уважаемая персона среди соплеменников. Как он выражается, «его судьба — поиски Скрытой Качи».
— Да он интеллектуал!
— Вот именно. А эти самовлюбленные кретины из Клона считают, что сирхи лишены разума!
Разговор происходил в доме. Полина металась из комнаты в комнату, пытаясь найти, самодельную цветоэмулирующую приставку к ее переводчику (довольно старой модели, Эстерсон такой никогда не видел). У самого-то конструктора такая приставка была — без нее разговор с сирхом за пределами «моя-твоя-не-понимай» был невозможен, ведь основной смысл сирхи передавали и воспринимали не акустически, а визуально.
— Кстати, Полина, насчет этого клонского долдона. Вы ему правду сказали насчет модулей на дне океана? И насчет того, что на станции нет ни скафа, ни подлодки?
Полина, которая копалась в бездонном ящике письменного стола, отвлеклась и озорно посмотрела на Эстерсона.
— Все модули, конечно же, были эвакуированы — они больших денег стоят. Поэтому я понятия не имею, что нашел металлоискатель клонов. Но если их бредовая фантазия вдруг окажется явью — я буду только рада. Пусть автоматический разведчик чоругов проникнет на клонскую базу и взорвет там все к чертовой матери!
— Вряд ли это чоруги… — пробормотал конструктор, вспоминая о затонувшем «Дюрандале». — Все-таки как насчет скафа? Вы не ответили.
— Ага, вот она! — воскликнула Полина, извлекая наконец приставку из-под груды хлама. — Идемте, Роланд. Потом поговорим.
Они застали Качхида продолжающим поиски Скрытой Качи в капусте. Сирх сидел, подобрав к груди согнутые задние лапы и оперевшись на свой роскошный хвост. Он держал капустный лист двумя руками и, откусывая от него крошечные кусочки, жевал с видом отрешенным и задумчивым. Глаза его были прикрыты, по шерсти на лице перетекали плавные волны яично-желтого цвета.
Неожиданно автоматические переводчики Полины и Эстерсона, только что настроенные биологом на диалект местных сирхов, забормотали:
— Хорошо… Очень хорошо… Хорошо… Очень хорошо… Эстерсон вздрогнул от неожиданности. Ведь сирх пока что не проронил ни звука! Но конструктор тут же сообразил, что сканеры переводчиков прочитали визуальное сообщение, безадресно посылаемое в окружающую среду изменчивой шерстью сирха.
Поэт и философ повернулся к ним и, не открывая глаз, сказал:
— У него есть стрелялка. Если он будет стрелять, я обижусь.
— Злой бесцветик ушел, — сказала Полина. — Он не будет стрелять в тебя, терпеливый Качхид.
— Злой бесцветик ушел, — согласился сирх. — Но стрелялка у него тоже.
Качхид указал рукой на Эстерсона. Глаза его были по-прежнему закрыты (или так казалось?).
«Обоняние такое хорошее? Или слух?» — подумал конструктор.
— Так-так, — грозно сказала Полина, обращаясь к Эстерсону. — Вы, оказывается, знакомы?
— Первый раз в жизни его вижу! За все время на Фелиции я встречал одного сирха. Но он упал с дерева, получил смертельное ранение и умер у меня на глазах!
— Отчего же он получил смертельное ранение, а? — Полина, казалось, готова задушить Эстерсона своими руками. — Вы в него стреляли? Признавайтесь!
— Стрелял. — Эстерсон вздохнул. — Но — вслепую. Я не знал, что за мной следит абориген. Думал, это какое-то опасное животное или, хуже того, следопыт-землянин. К тому же я не попал ни разу. Клянусь!
— Вы оба мелете чепуху, — встрял Качхид, нехотя разлепляя розовые веки. — Ты, Полина, зря говоришь, что мы знакомы. Я не знаю, как зовут этого бесцветика. И ты, незнакомый бесцветик, тоже зря говоришь. Я не умер. Я полежал, поспал без сновидений, потом встал и пошел. В одном ты прав: я сам упал и напоролся боком на противную палку. Вот след.
Сирх похлопал себя по боку, заросшему короткой пока что, светлой шерстью.
Полина вздохнула с облегчением.
— Я рада, что мой друг тебя не обидел. Не бойся его — он больше не достанет свою стрелялку.
— Ни в коем случае! — горячо заверил Эстерсон. — Никогда не буду стрелять в сирхов. Вы такие хорошие!
— Это верно, хорошие, — согласился Качхид. — А как тебя зовут?
— Роланд.
— Роланд… Произносить трудно, но приятно. А меня зовут Качхид.
— Очень рад знакомству, Качхид.
— Не вижу повода для радости.
— Чтобы получился правильный перевод, нужно говорить «Наше знакомство устроено качей», — подсказала Полина. — К сожалению, не все диалекты языка сирхов были правильно запрограммированы нашими лингвистами. По той же причине некоторые слова, например «человек» и «пистолет», переводятся буквально.
— Наше знакомство устроено качей, — послушно повторил Роланд.
— И пройдет с большой миской качи! — радостно подхватил сирх.
— Скажи, Качхид, но ведь тогда я видел тебя мертвым! Ты не дышал!
— Не очень-то вежливо. — Сирх совсем по-человечьи покачал головой. — Никогда не говори кому-то, что видел его мертвым. Кроме того, это глупость. Если сирх жив сейчас, значит, был жив и раньше. И если ты говоришь сирху, что видел его мертвым, значит, ты лжешь. Понял? Это и глупо, и невежливо в одно и то же время.
Эстерсон про себя отметил, что Качхиду не откажешь в способности к аналитическому мышлению. И еще он вдруг обнаружил, что, несмотря на бесцеремонные манеры сирха, общение с ним доставляет ему огромное удовольствие!
Во-первых, это был первый настоящий инопланетянин, с которым Эстерсону довелось говорить в своей жизни. А во-вторых, он чувствовал, что с Качхидом можно общаться открыто на любые темы. Совсем не так ощущал он себя полчаса назад в обществе капитана Мир-Мирое!
— Извини, — сказал Эстерсон. — Впредь буду иметь в виду. И все-таки как ты объяснишь мою ошибку?
— Наверное, ты просто дурак, — без затей ответил Качхид.
— Не обижайтесь на него, Роланд. Снова языковая проблема, — вставила Полина.
— Ты видел меня, когда мне было плохо, когда я заснул сном без сновидений, — пояснил сирх. — Это значит, что мне нужно было спасти себя. И я спасся. Дырка в боку заросла, я встал и пошел дальше.
Полина пояснила: