Работы в Бати должны были закончиться через полмесяца. Об этом супруге сообщил Жак, который, как только установилась хорошая погода, стал чаще навещать вассалов и выезжать на охоту. Однако Филиппину он с собой не брал, считая, что подобные развлечения не для девиц ее возраста. По правде говоря, Филиппина прекрасно понимала, какова цель подобного маневра, — как можно реже оставлять Сидонию наедине с Мартой. Отец рассчитывал, что дочка составит его беременной супруге компанию. И все же Филиппина, которая пять долгих лет просидела взаперти в аббатстве и истосковалась по скачке и по свободе, мечтала лишь о том, чтобы ощутить, как ветер треплет волосы, бедром почувствовать нервный бок лошади. С трепетом вспоминала она приятное возбуждение, которое охватывало ее, когда они катались на лошадях с Ангерраном. Возможно, пустив коня галопом, она заодно развеет и свои сомнения? Может, всему виной обстоятельства, как в случае с тем молодым послушником в Сен-Жюсе? Запретное желание или любовь, у которой нет будущего? И то и другое казалось таким соблазнительным… Действительно ли она скучала по Ангеррану, или же он появился в ее жизни только для того, чтобы окончательно исцелить ее от чувства вины перед Филибером де Монтуазоном и Лораном де Бомоном?
Она постоянно испытывала потребность двигаться, жить, узнавать. Познать себя истинную, без лицемерия, не считаясь с навязанными кем-то понятиями о добре и зле. Первые два дня ее сопровождали двое солдат. Разумеется, она испытала то неистовое удовольствие, которого так жаждала, и ощутила столь желанное утомление во всем теле, но ответа на свои вопросы не нашла. Наоборот, у нее появился еще один вопрос. Что делает Альгонда в ее отсутствие? Она представляла, как ее горничная без конца бегает по замку, стараясь занять руки, а то и голову работой. Хотя, быть может, она пользуется моментом, чтобы хорошо провести время с Матье. Что ж, очень скоро они будут делать это на законных основаниях — они ведь обручены. Даже день свадьбы уже назначен — она состоится накануне их отъезда. Филиппине Матье был по душе. Ей нравились его шутки. И гораздо меньше — когда он чмокал в щечку свою суженую. В этом-то и заключалась новая проблема. Почему ей так не хочется, чтобы они поженились? Почему она так сердится, когда ей сообщают об успехах юноши? Почему ей так хочется запретить ему ехать с ними в Бати? Заставить вернуться к отцовской печи? Отнять у него Альгонду? Почему, когда Альгонда сказала, что любит Матье больше всего на свете, Филиппина почувствовала себя так, словно ее предали?
На третий день одиноких прогулок ей пришлось принять очевидное: представить, что Ангерран уложит в свою постель какую-нибудь служанку из трактира, ей куда легче, чем Альгонду в объятиях возлюбленного на тюках с соломой в загородке, где тот упражнялся во владении оружием.
Вот где таился ответ на ее вопрос! Снова она была вынуждена признать, что чувства ввели ее в заблуждение. Она любила любовь, само понятие любви. Не Ангеррана. И вдобавок ко всему была жуткой собственницей. Она не станет мешать счастью Альгонды, но она хотела, чтобы девушка принадлежала только ей. И была с ней. До тех пор, пока в Бати не найдется другая, более подходящая исполнительница роли горничной и не заменит ее. Это случится. Это неотвратимо. Там, в основной резиденции отца, гости будут бывать у них намного чаще, чем в Сассенаже. У нее появится подобие собственного двора. И тогда Альгонда получит назад свою свободу.
Обретя эту уверенность, категорически не желая чувствовать себя виноватой, Филиппина развернула лошадь и направилась в замок, чтобы удостовериться в том, что Альгонда не сидит без дела. И чтобы лишить её приятных минут в обществе возлюбленного, она задала горничной столько работы, что той хватило до ночи.
На следующее утро Филиппину осенило. Она любит прогулки верхом, а раз так, Альгонда будет ее сопровождать. Стоило горничной уложить последнюю прядь в ее прическе, как девушка сказала:
— Мне надоело, что ты все время что-то чистишь, натираешь, бегаешь с метлой! Мне нужна не замарашка, а подруга. Идем! — потребовала она, увлекая Альгонду на лестницу.
Та, успев привыкнуть к импульсивности своей госпожи, покорно шла следом, пока не оказалась нос к носу с лошадью, которую по приказу дочери барона подвел к ней конюх.
— Мне очень жаль, Елена, но я никогда не сидела в седле, — призналась Альгонда.
— Ничего, я тебя научу! — успокоила ее Филиппина, проглотив легкое разочарование.
Если таким образом Альгонда думает увильнуть, она ошибается. Разве не вольна Филиппина казнить ее или миловать? С радостным волнением и удивлением Филиппина вдруг осознала, что в саду аббатства в день дуэли проявилась ее истинная природа. Она любила властвовать, покорять. Прельщая по-женски или приказывая на правах госпожи — все равно. Даже если она и извлекла из случившегося урок и старалась не злоупотреблять больше своей властью, она поняла, что аббатиса соврала, говоря, что, осуществляя эту власть, она навлечет на свою голову проклятие. Нет ничего предосудительного в том, чтобы получать желаемое. Альгонда покорится, иного выбора у нее нет.
Целый день Альгонда упражнялась в искусстве верховой езды под насмешливыми взглядами своего возлюбленного и Филиппины, которую их способность понимать друг друга с полуслова выводила из себя. Однако из-за этого она не собиралась отказываться от своего каприза.
К вечеру Альгонда достигла определенных успехов, и Филиппина решила, что завтра же они вместе отправятся на верховую прогулку.
Так и случилось. Несмотря на боль в натруженных накануне ягодицах, Альгонда мужественно переехала через подъемный мост вскоре после полудня двенадцатого сентября 1483 года, радуясь тому, что наконец выбралась за пределы замка и сможет немного развеяться. Вчера она расстроилась, увидев, что Матье с таким остервенением лупит чучело, что ткань порвалась и содержимое высыпалось наружу. Матье остался стоять, присыпанный соломой, удивленно глядя на чучело.
Чем лучше у него получалось, тем труднее было Альгонде свыкнуться с мыслью, что из него все-таки выйдет воин.
И все же через десять дней она станет его женой. Пока она ехала по дороге, ведущей в Гренобль, впереди — Филиппина, позади — трое солдат, в их с матерью комнате портниха шила ей свадебное платье. Филиппина настояла на том, что подарит им с Матье наряды к торжеству. Праздничный стол снова накроют под большим дубом или в зале для приемов в замке, если будет плохая погода. Гостей соберется немного: их милости во главе стола, обитатели замка и родственники Матье. Со стороны Альгонды будет лишь ее мать. Но девушку это нисколько не огорчало. Альгонда была против излишеств: отец Венсан, в свое время крестивший ее, проведет скромный обряд, потом мэтр Жанис подаст ее любимые блюда, которые с радостью пообещал приготовить. Под мелодию скрипок они будут танцевать до рассвета. Это будет прекрасный праздник, разумеется, не сравнимый с предыдущим, но и этого будет достаточно, чтобы она почувствовала себя счастливой. Тем более что на следующий день им придется собирать вещи. Она сама так захотела, выбирая с матерью дату свадьбы. Альгонда рассчитывала увезти с собой яркие, радостные воспоминания. Надеялась, что это смягчит боль расставания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});