заклинания одного из участников беседы для нас никакого интереса не представляют (будучи пересыпанными, к тому же, практически неподдающимися переводу на человеческий язык извержениями на малоаппетитном «эрзац-языкене»), я позволил себе переменить эти высказывания на более, как мне кажется, содержательно-бодрые – и, уж вне всяких сомнений, менее вредоносные для впечатлительных бывших школьников! – многоточия.
Высказывания же второго участника беседы – приводимые мною в несколько сокращенном и обработанном виде – я считаю очень неплохим детализированным описанием некоторых сторон и нюансов моего (нашего с вами, мой любезный собеседник!) подхода к изучению языков.
Итак, прошу вас покрепче затянуть пояса на своих халатах и в поисках приключений и чистого матричного знания следовать за мной на улицы нашего с вами виртуального Багдада…
А. По образованию и опыту работы я инженер. С иностранным языком я столкнулся в силу профессиональной необходимости его изучить (забавно, что мой отец всю жизнь проработал преподавателем английского, а сын сапожника, так сказать, оказался без сапог), и как представитель точных наук я был до глубины души поражен тем хаосом, настоящим ярмарочным балаганом с развязно-бойкими зазывалами, который творится в сфере изучения и преподавания иностранных языков.
Эта ситуация меня чрезвычайно заинтриговала, и вот уже год-два я собираю всю доступную мне информацию, имеющую отношение к данной сфере.
Я незаинтересованное лицо, мои наблюдения – со стороны – довольно беспристрастны и могут содержать неожиданные мысли и выводы, которые никогда не придут в голову тем, кто вольно или невольно поместил себя внутрь порочной учебно-преподавательской «кастрюли», до мозга костей пропитан пузырящимся там нездоровым варевом и в силу этого не может быть независимым от привычно принимаемых за истину сомнительных идей и затхлых стереотипов.
Б. …
А. Можно, конечно, искать хлебные крошки и в мусорном ведре. Можно ползать с микроскопом в руках, по крупицам, молекулам и атомам выискивая полезное – или хотя бы не откровенно вредное! – в десятках и сотнях «методов», навязчиво предлагаемых нам со всех сторон. Заниматься такими поисками можно, но вот только зачем?
Во всех отношениях правильный подход к овладению языками предлагает Николай Федорович Замяткин, о книге которого у нас с вами зашел разговор. И так как часто его идеи описывают, не вникнув в их суть, а иногда и совсем их извращая, позволю себе кратко описать эти идеи.
Итак, он предлагает работать с материалами на изучаемом иностранном языке, к которым есть звукозаписи, начитанные носителями – только и только носителями! – языка. Из этих записей делается так называемая матрица – набор из 25–30 «закольцованных» внутренне связных диалогов от 15 до 50 секунд длиной без пауз, перевода, шумовых спецэффектов, музыки и прочего неязыкового мусора.
Каждый отдельно взятый матричный диалог предлагается вначале прослушивать по несколько часов – несколько дней! Затем его нужно прослушивать с отслеживанием глазами по тексту – тоже несколько дней, а затем громко повторять – непременно громко! – на протяжении часов и дней до достижения наиболее возможно полного совершенства в произношении.
Метод, конечно, немного жесткий, но чрезвычайно эффективный (знаю в том числе и из своего собственного опыта). Это что-то вроде многочасового повторения гамм и этюдов для музыкантов – кто выдержит, станет профессионалом.
Б. …
А. Разница между знанием, как говорить, и собственно умением – физическим навыком! – говорить точно такая же, как между знанием, как до́́лжно играть произведение, и умением его практически исполнить. И «зазор» этот устраняется только тренировкой.
Главная проблема методик обучения языкам – мы говорим только о честных попытках создать методики, а не о «25-х кадрах» и других бесстыдных поползновениях влезть нам в карман – состоит в том, что они учат умозрительному знанию, как говорить, и забывают о необходимости вырабатывать и тренировать умение этим знанием практически пользоваться. Для выработки такого умения-навыка нужно говорить, говорить и говорить – громко и правильно. А нас учат только понимать – и то в лучшем случае! – как это нужно делать, – в уме.
(Кто и когда научился играть на скрипке (или даже просто балалайке!), понимая в уме, куда ставить пальцы, а куда смычок, и глядя на эту скрипку только со стороны?)
А ведь каждый ребенок – каждый из нас! – в возрасте 1–3 лет проходит этап самостоятельной тренировки громкого выговаривания звуков (предварив этот звуковоспроизводящий этап этапом длительного подготовительного прослушивания, конечно), связывания их в фонемы-слоги, затем в более длинные звуковые конструкции – слова, а на последующем этапе в сложные звуковые цепи – предложения.
Все начинается с длительного и многократного прослушивания того, что говорят взрослые, переходит в «агуканье» и заканчивается умением создавать многоуровневые сложноподчиненные звукоцепи-предложения со сложной фонетической – и логической – структурой в 12–14 лет.
Подчеркну еще раз: после рождения мы овладеваем именно практическим умением говорить – физически производить ряды переходящих друг в друга звуков – на нашем родном языке, но никак не теоретическим знанием, как это делать!
Б. …
A. Из книги «Парадоксы мозга» Бориса Сергеева:
«Маленькие дети учатся не только говорить, то есть производить речевые звуки, но и воспринимать их. Эти два процесса так тесно переплетены, что один без другого полноценно выполняться не могут. Каждое новое слово ребенок должен обязательно повторить, одновременно анализируя и сопоставляя звуки речи и двигательные реакции языка, гортани, голосовых связок, возникающие при произнесении данного слова.
В нашем мозгу отдельные фонемы и целые слова хранятся в виде их «двигательных» и «звуковых» копий, но двигательные образы фонем для нас важнее звуковых. Без участия двигательного центра речи невозможно пользоваться «двигательными» копиями фонем и слов, а значит контроль за восприятием речи становится односторонним и неполным».
Другими словами, чтобы научиться воспринимать, различать звуки языка (как родного, так и иностранного), нужно научиться громко и правильно эти звуки произносить, а чтобы их правильно произносить, их нужно слушать и слышать. Эти два процесса