— И это вы были таким человеком? — сказал Кирк. — Познавшим и создавшим такую красоту? Видевшим, как ваша раса вырывалась из жестокости и варварства, всю вашу громадную жизнь! И все же теперь вы сделаете это с нами?
— То были цветы моего прошлого. Я держу в руках крапиву настоящего. Я Флинт — и у меня свои нужды.
— Какие нужды?
— Вечером я видел… нечто удивительное. Нечто, чего я ждал… для чего трудился. И этому ничто не должно угрожать.
Чувства Райны наконец пробудились к жизни. Теперь они обратятся на меня, в том одиночестве, что я храню.
— Нет, — раздался голос Райны. Все обернулись.
— Райна! — воскликнул в изумлении Флинт. — И давно ты здесь?
— Ты не должен делать этого с ними!
— Должен. — Рука Флинта неумолимо двинулась к обратно к устройству на поясе.
— Райна, — сказал Спок. — что почувствуешь ты к нему, когда нас не станет?
Она не ответила, но недоверие, горе, сильнейшая ненависть в ее лице, обращенном к Флинту, говорили сами за себя.
— Все чувства связаны, мистер Флинт, — сказал Спок. — Причините нам вред, и она возненавидит вас.
— Верните мне мой корабль, — холодно сказал Кирк. — С нами ваша тайна — в безопасности.
Флинт невозмутимо посмотрел на Кирка. Потом едва заметно пожал плечами; то был человек, которому и раньше приходилось проигрывать сражения. Он снова коснулся пульта управления у себя на поясе.
Колонна света вместе с игрушечной «Дерзостью» поблекла и исчезла.
— Вот почему вы затягивали переработку риталина, — произнес Кирк тихо, с горечью в голосе. — Вы понимали, что происходит. Вы держали нас вместе — меня и Райну — поскольку я мог вызвать к жизни ее чувства. Теперь вы собираетесь просто принять у меня должность!
— Я возьму то, что и так мое… когда она придет ко мне, — сказал Флинт. — Мы с ней пара, капитан. Одинаково бессмертные. Вы должны забыть ваши чувства в этом отношении, это для вас совершенно невозможно.
— Невозможно с самого начала, — сказал Кирк с растущей яростью. — И, тем не менее, вы использовали меня. Я не могу ее любить — но я все же ее люблю! А она любит меня!
Флинт кинулся. Он был стремителен, но Кирк уклонился. Двое бойцов закружились, как звери. Когда Кирк поравнялся со Споком, первый помощник схватил его за руку.
— Ваши грубые порывы не изменят положения.
— Тебе не понять! Мы деремся за женщину!
— Вы — не тот, кем себя сейчас считаете, — сказал Спок, — поскольку и она — не та.
Кирк отступил, показав раскрытые ладони своему противнику.
— Бессмысленно, мистер Флинт.
— Я не стану причиной всего этого, — сказала Райна дрожащим, но горячим голосом. — Не стану! Я выбираю! Я! Куда я хочу идти… что я хочу делать! Я выбираю!
— Я выбираю за тебя, — сказал Флинт.
— Больше нет!
— Райна…
— Нет. Не приказывай мне. Никто не может мне приказывать!
Кирк посмотрел на нее с трепетом, и Флинт, казалось, испытывает то же самое чувство. Он протянул к ней руку, а она отвернулась. Он медленно опустил руку, не сводя с нее глаз.
— Она — человек, — сказал Кирк. — Она — человек, вплоть до последней клетки крови. До последней мысли, надежды, стремления, чувства. Вы и я создали человеческую жизнь… а дух человеческий — свободен. У вас нет права собственности. Она может поступать, как хочет.
— Ни один человек не побеждал меня, — холодно сказал Флинт.
— Я не желаю вас побеждать, — устало ответил Кирк. — Это — не проба сил. Теперь Райна принадлежит самой себе. Она настаивает на своем человеческом Праве выбора — поступать как хочет, думать что хочет, быть кем хочет.
Наконец Флинт измучено кивнул.
— Я боролся и за это тоже. Что она выбирает?
— Пойдем со мной, — сказал ей Кирк.
— Останься, — сказал Флинт.
В ее глазах стояли слезы.
— Я была не человек, — прошептала она. — Теперь я люблю… я люблю…
Она медленно двинулась вперед, к двоим ждущим мужчинам. Силы оставили ее. Она сначала споткнулась, а потом неожиданно упала.
Маккой оказался рядом с ней в тот же миг, ища ее пульс. Флинт тоже стал на колени рядом. Маккой медленно покачал головой.
Кирка словно ударили под дых.
— Что… случилось? — спросил он.
— Она любила вас, капитан, — негромко сказал Спок, — и Флинта — как учителя, даже как отца. Прошло недостаточно времени, чтобы укротить ужасающую мощь и противоречия ее вновь обретенных чувств. Она не могла вынести мысли о том, чтобы ранить кого-то из вас. Радость любви сделала ее человеком; муки любви Погубили ее. — В его голосе послышалась нотка взвешенного обвинения. — Вы повторили то, на что был способен лишь Бог. Вы сотворили жизнь. Но потом… вы взыскали идеального ответа… которого все еще ждет и сам Создатель.
Флинт склонил голову, он был сломлен.
— Ты не можешь умереть, мы будем жить вечно… вместе. — Он зарыдал. — Райна… дитя мое…
Рука Кирка сама собой легла на его плечо.
* * *
Кирк сидел за столом в своей каюте, опустошенный, в полумраке предаваясь тягостным мыслям. Дверь открылась и вошел Спок.
— Спок, — сказал Кирк, не глядя на него.
— Эпидемия укрощена и более не представляет угрозы. «Дерзость» — на курсе 513 румб семь, как вы приказали.
— Очень молодой и одинокий мужчина… очень старый и одинокий мужчина… мы сыграли в довольно скверном спектакле, да? — Он склонил голову. — Если б я только мог забыть…
Голова его пала на руки. Он уснул. Влетел Маккой.
— Джим, те показания трикордера по господину Флинту в конце концов увязаны друг с другом. Мафусаил умирает… — Тут он заметил позу Кирка и добавил тихо: — Слава Богу… Наконец-то спит.
— О чем вы хотели сообщить, доктор?
— О Флинте. Покинув Землю с ее взаимосвязью полей, в которой он сформировался и с которой был в совершенном равновесии, он пожертвовал бессмертием. Он проживет остаток нормальной человеческой жизни… и умрет.
— То будет скорбный день для меня. Он знает?
— Я сам ему сказал. Он собирается посвятить свои последние годы и свои гигантские возможности, чтобы улучшить положение человечества. Кто знает, чего он сможет достичь?
— Действительно, — сказал Спок.
— Это все, я думаю. Я скажу Джиму, когда он проснется, а можете и вы. — Он посмотрел на Кирка с глубоким сочувствием. — Учитывая долговечность его противника… на самом деле вечный треугольник. Вы не поймете, да, Спок? Я жалею вас больше, чем его. Вы никогда не узнаете, до чего может довести мужчину любовь — до неистовства, до невзгод, до порушенных правил, до отчаянного риска… до славных неудач и до славных побед… потому что слово «любовь» не начертано в ваших книгах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});