Приближаясь к ее дому, Сойер размышлял, что будет, если она захлопнет дверь у него перед носом. Если так, решил он, надо будет подставить ногу.
Ему до боли хотелось увидеть ее. Ральф говорил правду: он уже целую неделю был сам не свой, и эти перепады настроения его не радовали.
Он позвонил в дверь и поймал себя на том, что затаил дыхание. Обругав себя, он расслабился.
— Кто там?
Мягкий, нерешительный голос Кейт мгновенно разбередил его душу.
— Это Сойер, — ответил он, прочистив горло.
Она отперла замок и приоткрыла дверь. На него смотрели широко открытые, встревоженные шоколадно-карие глаза.
— Не говори ничего, прежде выслушай меня. — В словах Сойера звучало отчаяние, но он ничего не мог с собой поделать. На ней был какой-то легкий домашний халатик; он мало что открывал взору, но явственно свидетельствовал, что под ним ничего нет. Огонь, пробежавший по жилам Сойера, опалил низ живота. Он чувствовал, что молния на брюках вот-вот лопнет.
Он снова прокашлялся.
— У меня есть сообщение.
— А вдруг бы это кто-нибудь услышал? — беспокойно спросила Кейт.
— Но ведь в доме никого нет. Я видел, как Дэйв заехал за Энджи.
Кейт хотела было что-то сказать, но передумала.
— Ты еще не ужинала? — он опять услышал в своем голосе те же нотки отчаяния.
— Нет.
— Может быть, поедим где-нибудь вместе?
Она потуже запахнула халат.
— Нет.
У Сойера застучало в висках.
— Тогда хотя бы пригласи меня зайти.
Часы отсчитывали секунды.
Их глаза встретились. Во взгляде Кейт угадывалась тревога, во взгляде Сойера — настороженность. Он сам не смог бы ответить, что он хочет себе доказать. Почему он не может отрешиться от того, что было? Сейчас от него требовалось только исполнение профессиональных обязанностей. Надо забыть, что он когда-то прикасался к ней, обладал ею.
Это было выше его сил. Он хотел, чтобы между ними не осталось никаких недомолвок.
У Кейт дрогнули губы:
— Сойер?
— Я должен был тебя увидеть, — неожиданно вырвалось у него. — Не прогоняй меня.
Кейт забыла обо всем, стоило ему посмотреть ей в глаза и заговорить таким до боли знакомым голосом. Она не могла ему противиться. Пусть он пришел к ней как незваный гость, это уже не важно. Важно, что он оказался здесь.
— Входи, — прошептала она.
Не успел Сойер переступить порог тускло освещенной гостиной, как он сжал ее в объятиях.
Кейт услышала, как из ее груди вырвался тихий стон, когда он прижался к ней губами, горячими и нетерпеливыми. Она вся потянулась ему навстречу.
Наконец он смог оторваться от нее и заглянул ей в глаза:
— Я понимаю, что это безумие, но не могу без тебя.
— Знаю… — ее голос дрогнул, и она не стала продолжать. Слова были лишними. Прикосновения говорили красноречивее всяких слов.
Она обвила его руками, уткнувшись лицом в его шею, и всем телом прижалась к нему. Ей нравилось ощущать неудержимость его страсти. Все его тело напрягалось, и в ней пробуждалось ответное желание, такое же неукротимое.
Он отвел назад ее рассыпавшиеся по плечам волосы и прикоснулся языком к ее шее. Кейт потеряла рассудок.
— Боже мой, как я хочу тебя, — хрипло прошептал он.
Кейт не могла говорить. Рука Сойера нащупала узел пояска, и халат соскользнул с ее плеч.
Его глаза подернулись дымкой. Она почувствовала, как его пальцы нежно пробежали по ее груди, а потом, опускаясь все ниже, достигли влажной ложбинки.
Кейт казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Сойер опустился перед ней на колени, и его язык оказался там, где только что были пальцы. Она едва устояла на ногах, но ее лоно само собой приняло его горячий, трепетный язык. Она склонилась над ним и закрыла глаза. Мир перестал для нее существовать.
— О, Сойер… я… все… — волна наслаждения захлестнула ее целиком и не дала договорить.
Потом, когда она совершенно обессилела, Сойер поднял ее на руки.
— Куда? — только и спросил он.
— Наверх, — еле слышно ответила она.
Поднявшись в спальню, он уложил ее на кровать и быстро сбросил одежду. Кейт как зачарованная разглядывала его великолепное тело, не в силах отвести взгляда от напряженного, пульсирующего символа его мужественности.
— Я хочу, чтобы ты вошел в мое тело, — шептала она.
— Я тоже этого хочу. Не могу больше ждать, — ответил он сдавленным шепотом.
Они оба охнули, когда их тела соприкоснулись, но Сойер, едва войдя в ее лоно, чуть отстранился, словно желая продлить сладостную муку, а потом проник еще дальше.
— Ты такая мягкая, такая жаркая…
Он перевернулся на спину, не отпуская ее, и, касаясь губами ее уха, попросил:
— Я хочу, чтобы ты была сверху.
Сойер откинул назад волосы Кейт, чтобы видеть ее глаза. В них горело нетерпение.
— Да, да… — она целовала его грудь, потом ахнула, когда почувствовала у себя внутри его неумолимую плоть.
— Да, любимая, да, — вторил ей Сойер, и движения их тел слились в одно. — Не спеши…
Но она уже ничего не могла поделать. У нее в ушах еще долго звенел его негромкий счастливый стон.
XLV
— Ты хотел мне что-то сказать? — сонно произнесла Кейт лежа на руке Сойера.
— Да, конечно, — Сойер умиротворенно улыбался. — Но почему-то все вылетело из головы.
Кейт пронзило острое чувство вины. Они оба только что проснулись и не знали, сколько времени провели в блаженной дремоте. Она только сейчас спохватилась, что не спросила о самом главном.
— Я узнал, кто хотел столкнуть нас под откос.
Кейт окаменела. Она ожидала услышать совсем другое.
— Я-то думал, что это мой сумасшедший клиент, Силвермен, но ошибался, — голос Сойера стал жестким.
— Кто же это был?
Он внимательно посмотрел ей в лицо:
— Один из приспешников Томаса Дженнингса.
Кейт затаила дыхание. Нельзя сказать, чтобы это открытие удивило ее, тем более что у нее давно появились подозрения. Но уверенность Сойера ее почему-то успокоила.
— Как ты узнал?
— Мой помощник, Ральф, прочесал все ремонтные мастерские и докопался до истины. Сначала хозяин помалкивал, но Ральф при помощи своего бумажника развязал ему язык.
— Томас. Паршивый ублюдок.
Сойер отстранился и, не веря своим ушам, уставился на Кейт:
— От вас ли я слышу такие слова, судья Колсон?
— Могу повторить, — сказала она. — Томас так просто не отделается. Придется ему держать ответ.
За все свои грехи, добавила она про себя.
— Будь уверена, — с металлом в голосе подтвердил Сойер.
Они опять лежали молча, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.