Читать интересную книгу История нравов. Эпоха Ренессанса - Эдуард Фукс

однако, послушать наивных людей, не находящих достаточно слов для прославления этой удивительной «терпимости», то оказывается, по их мнению, что она не более как результат вообще большей терпимости, свойственной будто этой эпохе, не знавшей еще острой классовой борьбы. Но, если даже пойти на уступки этим людям, все же и тогда придется сказать, что это во всяком случае недостаточное объяснение. Несомненно, острая классовая борьба, вызванная развитием в сторону капитализма денежного хозяйства, в период от XIII по XV столетие более заметно обнаружилась лишь со второй половины XV века. Несомненно также и то, что и после этого прошло немало времени, прежде чем имевшиеся налицо классовые противоречия отлились в форму сознательной классовой вражды, вследствие чего исчезли прежние сравнительно миролюбивые взаимные отношения между отдельными классами.

Однако лицом к лицу с этими явлениями стоит не менее существенный фактор, обыкновенно игнорируемый наивными умами, а именно что ввиду господства никогда окончательно не упраздненных мелкобуржуазных условий жизни, в которых находился тогда весь мир, свободные воззрения воцарились лишь в сравнительно ограниченных кругах, тогда как филистерская мораль задавала, тон в большей массе. А в глазах мелкого буржуа и обывателя проститутка является воплощением всех пороков и гнусностей, существом, достойным величайшего презрения. Оно и не может быть иначе, так как такой взгляд коренится в условиях мелкобуржуазного существования. И потому и эпоха Ренессанса была проникнута подобным настроением, ибо мелкобуржуазное мышление всегда обусловлено одинаковыми предпосылками. Если, несмотря на господство указанного морального воззрения, проститутка тем не менее сделалась важным центром жизни, то отсюда можно сделать только тот вывод, что мужчина как господствующий класс осмелился провозгласить свои частные мужские интересы почти без всякого прикрытия каким-нибудь флагом. А это служит доказательством в пользу не общераспространенной «терпимости», а открытого торжества господства мужчин.

Разительное различие между положением проституции в эпоху Ренессанса и ее положением в другие периоды выражается в двух явлениях: в размерах ее, в большом количестве проституток, и в той своеобразной роли, которую проститутки могли играть и на самом деле играли в общественной жизни.

Что касается фактических размеров проституции, то цифрами их нельзя охарактеризовать ни абсолютно, ни относительно. Статистических бюро тогда еще не существовало. А если по тем или иным причинам производилась перепись, то средства были настолько примитивны, что результаты ее не могут претендовать на научную ценность. Не следует забывать далее, что ни в одной области так не любили преувеличивать, как именно в этой. И однако в нашем распоряжении ряд данных, позволяющих получить более или менее верный взгляд на этот вопрос. Если, исходя из этих данных, делать сравнения, то придется не только принять сравнительно очень высокую цифру проституток, но и прийти к тому заключению, что эпоха Ренессанса значительно превосходит в этом отношении наше время, так часто выставлявшееся как крайне безнравственное.

В глаза бросается тот факт, что тогда даже самый ничтожный городок имел свой дом терпимости, свой «женский дом», как его тогда называли, а. подчас и целых два. В более значительных городках существовали целые улицы, заселенные проститутками, а в крупных и портовых городах даже целые, порой значительные кварталы, где публичные женщины жили или вместе в домах терпимости, или в одиночку, одна рядом с другой. Клиентов проститутки искали не только на улице, их они ожидали не только дома, они отправлялись за ними и в другие места. Так, трактиры были тогда часто синонимами домов терпимости, а также в еще большей степени многочисленные общественные бани – во многих городах излюбленная арена действия проституток. А там, где сами посетительницы и не были проститутками, эту профессию исполняли банщицы.

Чтобы обрисовать степень развития проституции в некоторых городах, укажем на следующие данные современных хроник и других источников. В Лондоне, как сообщают, уже рано существовало «невероятное количество домов терпимости». Один автор говорит: «В царствование Ричарда II (1377-1401) лорд-мэр[26] содержал дома, где легкомысленные господа из знати развлекались с вывезенными им фландрскими красавицами. Генрих VI (1442) дал двенадцати из таких домов привилегию. Нарисованные на стенах знаки отличали их от других домов и приглашали посетителей».

Это сообщение подкрепляется еще тем фактом, что в Англии уже в XII столетии встречается указ, касающийся домов терпимости. Другой автор рассказывает следующее о Саутвоке в Англии: «Недалеко от места травли зверей находился дом терпимости и бани, не только терпевшиеся правительством, но и имевшие публичную привилегию с условием некоторых, ограничений. Обыкновенно они сдавались в аренду. Даже один из лорд-мэров, великий сэр Вилльям Уальворс (1400), не считал ниже своего достоинства взять их в аренду и сдавать их froes’am, т. е. фландрским сводням».

Аналогичные не менее достоверные сведения имеются у нас относительно Парижа. Что в Париже уже в XIII веке число публичных домов было чрезвычайно велико, видно из пространного рифмованного описания парижских улиц, принадлежащего перу некоего Гилльо. Эта поэма всегда считалась важнейшим (потому что древнейшим) источником для топографии Парижа. Значение ее, по обычному мнению, этим и исчерпывалось. Лишь после кропотливых изысканий выяснилось, что описанные Гилльо в трехстах стихах улицы представляют не улицы вообще, а именно улицы, заселенные проститутками. Упомянутая поэма, таким образом, единственная в своем роде топография проституции, так сказать рифмованный каталог увеселительных учреждений, составленный для жуиров XIII века. В последующие столетия число этих улиц возросло.

В Вене в XIII веке также было много таких учреждений. В Берлине в 1400 году существовал дом терпимости, имевший правительственную привилегию и находившийся под надзором так называемого Jungfernknecht’a (блюстителя нравственности). В своей истории проституции Гюгель пишет: «Многочисленные бани, существовавшие в Берлине в XIV веке, были также домами терпимости. Проституток называли городскими девицами». В соседнем Кельне на реке Шпре в 1400 году возникло первое такое учреждение.

Хуже всего обстояло дело, по-видимому, в Риме. Здесь всегда насчитывались многие тысячи проституток, и притом сюда включались только «честные проститутки», «honestae meretrices», те, которые не скрывали своего ремесла. Не меньше было, однако, и число inhonestae (бесчестных), или, как их называли в Германии, Bönhäsinen (вольных проституток). Как указано в предыдущей главе, как раз в Риме очень многие женские монастыри были вместе с тем наиболее бойкими домами земной любви. Можно не придавать безусловной веры грязным эротическим фантазиям «божественного Аретино», в особенности его сатирическим описаниям римской монастырской жизни, и однако бесспорным остается, что в его диалогах в преувеличенных очертаниях отражается реальная действительность, и уже одно это оправдывает поговорку: «Все пути ведут в Рим, а в Риме – к безнравственности».

Это состояние нравов вполне объясняется особой исторической ситуацией Рима. Помимо изложенных в предыдущей главе фактов