В комнате имелся уютный альков с камином и стол со стульями, за которым Рекстон — сын и наследник герцога — занимался с гувернером.
Увидев, что пришел не отец, а Мия, Рекстон был заметно разочарован.
— Папа приходит каждый день, но сейчас он с герцогиней и, наверное, задержится допоздна.
Мия подумала, помнит ли Рекстон, что его мать умерла в родах. Она не знала точно, сколько ему лет, но определенно больше десяти, значит, он должен помнить день, когда умерла его мать. Мия впервые в жизни порадовалась, что когда умерла ее собственная мать, она была слишком мала, чтобы это понимать или даже по-настоящему тосковать по ней.
Гувернер, казалось, обрадовался, что Мия присоединилась к ним, поэтому она подошла и села рядом с мальчиком, который когда-нибудь станет герцогом Мерионом.
— Понимаю, я плохая замена вашему папе, но все- таки расскажите мне, что вы сегодня изучали?
— Значения имен, — быстро ответил юный граф.
— И что же интересное вы сегодня узнали?
— Что имя «Майлз» означает «солдат», — ответил Рекстон. — Это имя мне больше всего нравится.
— Я хотела сменить имя на Дамиану или Джульетту. — Мия и сейчас думала, что ее имя довольно невыразительное. — А что означает Рекстон, милорд?
— Это девичья фамилия моей матери, — объяснил мальчик. — У Пеннистанов есть традиция давать первенцу имя по фамилии матери.
«Теперь понятно, — подумала Мия, — почему у герцога такое странное имя — Линфорд».
— Но, милорд, что, если вы женитесь: на девушке из Германий, фамилия которой будет, к примеру, Баумгарднер? Или на итальянке, у которой будет фамилия вроде Кастеллано? Как вы думаете, это подойдет в качестве имени?
Рекстон на некоторое время задумался. Гувернер показал себя мудрым наставником — он ждал ответа мальчика и не подсказывал ему раньше времени.
— Я бы не хотел показаться грубым… — сказал Рекстон.
«Слишком взрослое высказывание для мальчика. Но разве мальчишки не грубые по натуре?»
Мия честно высказала Рекстону свое мнение:
— Баумгарднер Пеннистан — это слишком длинно. А от Кастеллано Пеннистан я готова расхохотаться.
У гувернера дрогнули губы, но он сдержал улыбку.
— Милорд, мисс Кастеллано, я полагаю, что дело будет обстоять следующим образом: первенца назовут по традиции, но в семье его будут звать каким-нибудь обычным именем.
Рекстон, кажется, испытал облегчение, услышав такое решение. Следующие несколько минут они играли в «странные имена», пока мальчик не прыснул со смеху. Гувернер одобрительно кивал, но сам оставался выше детских глупостей — по мнению Мии, с мальчиком так и нужно было себя вести.
Проведя за этими дурачествами минут двадцать, Мия решила, что развлечений достаточно. Сделав реверанс, она ушла в детскую к Алисии. Оказалась, что девочка спит. Приятно, что хотя бы один член семьи совершенно не беспокоится о том, что происходит в покоях герцогини.
Проходя мимо часов, Мия не желала смотреть на циферблаты. Время потеряло свое обычное значение. Каждая минута казалась часом. Время теперь измерялось вздохами Елены. Спросив дорогу, она нашла длинную галерею. Дождь не прекращался, и это было единственное место, где можно было ходить, молиться и снова ходить.
Все свечи были зажжены, четыре камина давали тепло, и, несмотря на большие размеры, комната казалась почти уютной. Мия не спеша разглядывала портреты. Сколько мужчин, изображенных на них, боялись, что их жены умрут? А сколько желали, чтобы они умерли? Какие из них считали жизнь большим приключением, а какие хотели, чтобы она поскорее закончилась и с ней закончились бы все их несчастья?
Мия остановилась перед портретом Ровены Рекстон Пеннистан, первой жены нынешнего герцога. Парадный портрет почти не передавал ни сильных, ни слабых сторон герцогини, и Мия не могла представить, как она выглядела, когда отошла в мир иной. Слишком рано.
Мия склонила голову и заплакала. Слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам ручьями скорби, в них смешались необоснованные страхи и страхи слишком реальные. Мия не пыталась остановить слезы, она надеялась, что Бог увидит в них доказательство ее любви к Елене, а не проявление эгоистичного страха потерять еще одного человека, которого любит. Она молилась и обещала сделать все, что угодно, лишь бы только Елена выжила.
— Первая герцогиня была очень милой женщиной, к сожалению, художнику совершенно не удалось это передать.
Мия узнала голос Майкла Гаррета, но из-за слез не видела его как следует. Она кивнула.
— Вам разве не полагается быть со своей женой?
— Она сейчас с Еленой и акушеркой.
— Может быть, вы нужны герцогу?
— Нет, он в часовне, предпочитает остаться наедине со своими страхами. — Мия услышала, что Гаррет подходит ближе. — Я там, где мне и положено быть.
Мия кивнула, не глядя на него и продолжая плакать. Он остановился рядом и погладил ее по спине. Мия попыталась перестать плакать, но не отодвинулась от него.
— Я ужасная эгоистка — я плачу потому, что не знаю, что буду делать, если Елена умрет.
— Мы все чувствуем то же самое. Но только вы признались в этом вслух.
— Возможно. — Мия слабо пожала плечами. — Герцог, наверное, очень боится. Потерять того, кого ты любишь, — это самое худшее, что может случиться. Я знаю, если Елена умрет, его сердце будет разбито. И он ничего не может сделать, чтобы ее спасти.
Слезы снова хлынули из ее глаз. Она сосредоточилась на том, чтобы перестать плакать.
— Мы все молимся.
Мия спохватилась, что в эту самую минуту она не молилась. Ей стало стыдно. Гаррет похлопал ее по руке.
— Мия, в такие времена сами наши мысли — тоже молитвы.
Она немного расслабилась.
— Расскажите мне о Дэвиде, — сказал Гаррет.
— Dio mio, как я могла забыть! Я же хотела спросить, что ему сказал герцог?
— Не думаю, что окончательное решение будет принято в ближайшее время.
— Как вы думаете, если я поговорю с герцогом, это поможет?
Гаррет взял ее руку и поцеловал ее.
— Корень проблемы не в вас.
— Как это? Ведь это я соблазнила Дэвида.
— Расскажите мне о нем.
Мия с усилием сглотнула и на несколько мгновений задумалась.
— Мне хочется, чтобы он меня любил.
— Мия, дорогая моя, это говорит мне о вас, а я просил рассказать о Дэвиде.
— С Дэвидом трудно вести разговор. Если бы он говорил более длинными предложениями, не из одного слова, я бы знала его лучше.
— Да, я понимаю, что в первую очередь в нем замечают его немногословие.
— Знаете, мистер Гаррет… — Мия помолчала и скрестила руки, обдумывая, насколько она может быть с ним откровенной. — Я думаю, женщины прежде всего замечают, что он очень красив и сам этого не понимает, а то, что он неразговорчив, делает его очень загадочной личностью. Женщине трудно перед ним устоять.