Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А доченьке что в лоб, что пох*й веники.
Понятно, что сама она к носилкам так и не притронулась. Из принципа. Только бранью нас обильно поливала, пока мы с фельдшерицей ее матушку с четвертого этажа на руках тащили – медленно несете, сволота!
Это только присказка, сказка впереди.
Загрузили больную мы в машину, устроили полусидя. Для неспециалистов поясню: в единственно возможном положении. Поскольку если пациента с отеком легких при транспортировке положить, то можно сразу в морг ехать, никакая реанимация уже не спасет.
Я, само собой, с больной в карете: мало ли что на ходу докалывать придется. Она, бедная, в руку мою вцепилась и только всхлипывает. А дочка тут как тут – изголовье у носилок опустить пытается.
То есть маму просто убивает. Совершенно осознанно и целенаправленно.
Я и тут не сразу же сообразила, что – именно осознанно и целенаправленно. Попросила этого не делать, потому как больную в лежачем положении мы точно не довезем. А она:
– Мне лучше знать! – дочурка отвечает. – Я СПЕЦИАЛЬНО у нее все подушки спрятала!
Проболталась баба, называется.
Ну тут уже, как называется, так и отзывается. Времена у нас, конечно, те еще, былинные, но у любого окаянства должен быть предел. Не выдержала я, высадила эту оголтелую дочурку из машины. И грешна, еще пинка отвесила. По жирной заднице. Весомого пинка.
Ударчик-то ногой у меня поставлен основательно.
Больную мы благополучно довезли, определила я ее в реанимацию. Пока формальности, пока там то да се – выхожу, а меня в приемном покое уже линейно-контрольная служба дожидается. Это что-то вроде службы собственной безопасности в правоохранительных, простите, органах, только еще хуже.
Это доченька успела всех на ноги поднять: я же, по ее словам, такая-рассякая, бедную больную ПЕШКОМ ИДТИ заставила, а ее, такую любящую дочь, из машины вышибла, чтобы свое черное человекоубийственное дело без свидетелей творить.
Мне повезло, что матушка ее в сознании была. Разрешили реаниматологи с ней переговорить. Она элкаэсникам, как всё было, так и рассказала. Прямым текстом.
Куда ж прямее, даже наших «особистов» проняло:
– Да за что же меня дочь родная со свету сживает, Господи?!!
За недешевую квартиру, ясень пень. И не одна она на этом поприще старается. Как и всякий врач, с изнанкой жизни я знакома не по книжкам. Не раз замечала, как любящие детки своих родителей в гроб сводят, планомерно и ненаказуемо.
Правда, у меня на глазах такое проделывать как-то до сих пор никто не отваживался. Да еще старательно обставляться так, чтобы списать всё на врача. Надо полагать, чтобы и на нем по суду посильно навариться.
Человек у нас теперь такой пошел. Российский. Пореформенный.
А ведь это, по большому счету, тоже только присказка…
А сказка получилась на следующий день. Когда эта дочурка заявилась к заведующей нашим отделением. По мою душу, разумеется, пришла. Но пришла не просто так, а сразу с заявлением. И не просто там с каким-то заявлением, а с целым благодарственным письмом.
Я не оговорилась. С благодарственным.
Аж на трех страницах доченька живописала, как я матушку ее от смерти героически спасла. И как по лестнице болезную на себе тащила, и как в машине жизни не щадя о ней заботилась. И теперь меня за это все медалью нужно срочно наградить, а лучше – сразу орденом.
Понятно, что дочурка так себе соломки подстилала. От греха: а вдруг скандал какой, вдруг кто-нибудь эту историю всерьез раскапывать начнет? А маму-то она еще не доморила!
Но вот что интересно. Примерно в то же время получила я подряд еще четыре благодарности. Не поленились пациенты лично до начальства моего дойти и едва не в пояс мне заочно поклониться. До того мои достоинства душевные и прочие красиво расписали, что начальство на меня коситься начало.
И, между прочим, правильно.
Потому что, честно говоря, в трех случаях из четырех была я с пациентами – ну очень мягко говоря – строга. То есть не лечила, а воспитывала. Матерно.
Как видите – отлично помогло.
Не иначе как тоска по твердой руке наших граждан массово замучила.
Меня им в президентах не хватает.
Издержки человеколюбия
Квартирный вопрос, как справедливо было сказано, людей только испортил, но милосердие всё еще стучится в их сердца…
Это хорошо, конечно, что стучится, но всё-таки не стоит забывать, что добрые дела по нашим временам редко остаются безнаказанными.
Но ведь у нас же как: ежели кому чего втемяшится…
В общем, если кто-то вдруг у нас добро затеет учинять – никому, поверьте, мало не покажется.
Позвонила нам на неотложную старушка. Ладно, на свою бы жизнь болезную поплакаться, как все, так ведь нет – ее чужая озаботила. И даже не одна, а сразу две: спасайте-приезжайте, говорит, у нас на лестнице у мусоропровода два бомжа, мол, помирать устроились.
Помирать так помирать, не впервой, случается. Понятно, что бомжи каким-то суррогатом траванулись. Ситуация житейская насквозь, но мы-то здесь, что утешает, ни при чем. Потому что это дело по определению не наше, а скоропомощное.
Нюанс тут в чем. Еще в тридевятом царстве, тридесятом государстве, на заре моей врачебной практики, в городе у нас скорую и неотложку разделили. Если простенько, то по закону так: что в квартирах – это наше, неотложное, а вот что вне – вопрос к скоростникам.
Не мы придумали, инструкция такая. И нарушить ее, между прочим, не могли. У нас же нынче правовое государство как-никак объявлено.
Бабушке мы так и объяснили: неотложная лишь по квартирам ездит, а вам, бабуля, надо по «03» на скорую звонить. Это их работа, они вам и бомжей у мусоропровода приберут, и вообще всю лестницу подчистят.
Ясно все старушке разъяснили. А она в ответ за милосердие разговор затеяла, как водится. Растолковали ей, что кризис на дворе, милосердие, известно, нынче дорого, нам оно давно не по карману. Вот если бы бомжи в квартире загибались, тогда другой вопрос, тут бы мы и не хотели, а поехали.
Доходчиво мы ей растолковали, популярно, даже по складам. И все бы ничего, но бабушка, как очень скоро выяснилось, маялась склерозом и соображала как бы через раз, да и то не каждый раз, а через два на третий. Но притом она упертой оказалась, особо милосердная попалась нам старушка.
Встречаются еще такие раритеты, почти как ископаемые, только бесполезные.
Поняла она, что неотложка исключительно по квартирам ездит – и недолго думая этих двух бомжей к себе заволокла. На старушечьем горбу чап-чап-чап, болезная, чап-чап-чап на варикозных ножках – и давай опять телефон накручивать.
И все бы ничего, однако ж вот беда – ну в упор втемяшилось старушке, что конкретно на бомжей скорую вызывать положено. Бабка вызывает, а скорая ей с точностью до наоборот опять все то же самое – сердобольную старушку вместе с милосердием обратно к нам в неотложную послали.
А куда еще, ежели бомжи у нее в квартире обустроились?!
Но бабушка упертая: старушенция опять не мудрствуя лукаво пач-пач-пач, пач-пач-пач – и заново бомжей у мусоропровода сложила. И опять бегом за телефон, а раз теперь ей сказано на неотложную звонить, она еще раз нам и позвонила.
А диспетчерша у нас такого юмора не поняла и по новой ей в подробностях все растолковала. И так и даже сяк, по сути и вообще, и даже русским языком кое-что добавила. А как еще-то: если пациент на лестнице, то мы-то здесь при чем?
А бабушку конкретно так заклинило, старушка чересчур упертая была. Опять она бомжатину в квартиру чап-чап-чап, чап-чап-чап – и снова к телефону. И обратно, стало быть, на скорую звонит.
А ее опять на неотложную законно посылают.
И бабушка привычно – пач-пач-пач…
Ну ладно, ладно. Хоть я здесь не вру, но, пожалуй что, немного привираю. Не хохмы ради – правды жизни для.
На самом деле бабушка в итоге соломоново решение нашла. Одного бомжа она на лестнице оставила, а другого – да, в квартиру затащила. Поэтому в конечном счете к ней и мы, и скоростники толпой приехали.
Правда, к этому моменту бомжи уже остыли, а старушка крепко не в себе была, так туда-сюда она и чапала. Так что трупы мы с коллегами по-братски поделили, а старушку психиатрам оставили. На всякий случай. Чтобы и они без работы вдруг не заскучали.
С ними-то уж бабушка совсем остатки разумения утратит, надо полагать…
Мораль? А вот: бегите добрых дел, раз не в той стране родиться угораздило.
Что всплывает из пучины
Ежели кому-то кажется, что мир сошел с ума, а он один нормален, – нет, не спешите звать на помощь психиатров.
Мир, может статься, впрямь сошел с ума.
Ну, весь не весь, но массовый снос крыш у народонаселения – явление по нашим временам обычное. Вполне. Я даже бы сказала, что нормальное. Причем нормальное настолько, что я уже порой в собственной разумности и адекватности готова усомниться.
А поди-ка в ней не усомнись, особенно к утру. Потому что сутки напролет теперь у нас, как вызов, так через раз на каждый раз какой-то бред. Массовый такой, лицензионный, патентованный. А массы же – они ведь, как известно, правы. Так что, может, это вовсе и не бред? Может, это я чего в упор не понимаю?
- Держите ножки крестиком, или Русские байки английского акушера - Денис Цепов - Юмористическая проза
- Хроники Гонзо - Игорь Буторин - Юмористическая проза
- Байки со «скорой», или Пасынки Гиппократа - Диана Вежина - Юмористическая проза