Читать интересную книгу Шестой прыжок с кульбитом (СИ) - Сербский

Ничего особенного, только глаза на собственную жизнь германского дирижера мне раскрыл Коля Уваров. В далекой федеративной республике разыгрывалась настоящая шпионская интрига — к канцлеру Вилли Брандту сумела подобраться группа разведчиков ГДР. Будучи родственницей канцлера, Мария фон Вагнер вращалась в ближнем семейном кругу.

А руководитель группы разведчиков Гюнтер Гийом сумел занять должность личного референта Брантда. За пятнадцать лет фотограф, эмигрировавший из ГДР, сделал приличную политическую карьеру. В мире свободной рыночной экономики он освоился капитально, один подкуп депутатов Бундестага чего стоит. Факты передачи денег остались недоказанными, однако следствие в этом направлении велось.

В федеральном правительстве Гийом отвечал за поездки канцлера, составлял рабочий график, вел текущие дела. То есть получил доступ ко всей секретной информации и документации. Конечно, Гюнтер Гийом был в курсе всех перипетий жизни Брандта, включая неофициальные встречи.

В нашей реальности разведгруппу вычислили в 1973 году, а Гийома и его жену арестовали через год. Последовал грандиозный скандал и добровольная отставка Вилли Брандта. Аналитики Николая Уварова уверяли, что успешных разведчиков сдали свои. И теперь перед Колей стояла задача: выяснить, где течет: в руководстве министерства госбезопасности ГДР или в руководстве КГБ СССР. О более низких уровнях речь не шла, операция проходила в режиме глубочайшей секретности. В любом случае разведгруппу Штази следовало аккуратно выводить из игры.

Не всех кротов мы вычистили, не всех. Хотя старались. «Независимое тщательное расследование», — произнес тогда Уваров звонкую фразу, имеющую ироничный оттенок. Но ничего смешного я не видел, поскольку имел виды на девушку Марию фон Вагнер. В музыкальном смысле, исключительно как дирижера германского студенческого оркестра. А Антон имел большие планы на поездку в Дортмунд. Мир посмотреть, себя показать. Кому не хочется?

Глава 51

Глава пятьдесят первая, в которой ветру нет дела до листьев, которые он оборвал

В автосалоне «Тойота», как обычно, царило оживление. Посетители вальяжно фланировали от машины к машине, а в моём «рафике» сидела расфуфыренная дама. Она азартно вцепилась в руль, представляя себя где-то в пути, далеко отсюда. А знакомый продавец в костюме тем временем втирал свои мантры спутнику гонщицы, солидному джентльмену в джинсах и свитере.

Таблички со словами «продано» не наблюдалось. Это зумер мою машину продает, что ли? Я собрался было возмутиться, но вдруг вспомнил, что машину вчера не оплачивал. Собирался — это да, однако обещать жениться не означает жениться. Сам виноват, от склероза средства нет.

А на чем мы вчера остановились? Ага, на кредитном отделе. Я развернулся в указанном себе направлении, и тут заметил Хильду. Улыбаясь, она шагала в мою сторону, рядом трусила черная овчарка. Валькирия сияла что называется «рот до ушей». Но удивляло не это — она прямо-таки светилась. Не образно, а в астральном смысле излучала плотное красное сияние.

При этом над головой девушки висел нимб с серебристыми искрами. Вот как, хорошо прижилась моя аура, нашла себе благодатную почву. А ведь я деву только слегка полечил, даже на лифте с черным одеялом не катал. Видимо, контакт был очень плотный. Никогда такого не было, и вот опять!

Не прекращая улыбаться, Хильда стянула лопухи «Синхайзер» на шею.

— А я тебя ждала позже, — безо всякого стеснения она прижалась, целуя в щеку.

— Так вышло, — не стал я вдаваться в подробности. Забывчивость с покупкой машины — не лучшая тема для легкого трепа и флирта.

— Побрился, постригся, — дева коснулась ладонью щеки. — Как мило с твоей стороны! А вчера выглядел натуральным рэднеком.

— Небритый хмурый тип в очках и шляпе — вот портрет истинного интеллигента, — припомнил я описание образа.

— И чем он отличается от рэднека?

— По сути, ничем. Но интеллигент знает алфавит, рэднек же носит в руках топор. А у меня, как ты помнишь, руки были пустые.

— Да, руки я запомнила, — снова улыбнулась Хильда. — Видишь, Дик тебя тоже узнал.

Закончив обнюхивать штанину, пес ткнулся мокрым носом в ладонь. Явно требовал почесать его за ухом, пришлось уделить собачке внимание. При этом я сообщил назидательно:

— Эта процедура называется «лечение наложением рук».

— Да-да, и мы ее не закончили, — звонким колокольчиком засмеялась она. А затем, смешно сморщив носик, предположила: — Запах яблока и гвоздики. Хуго Босс?

— Босс Ботлед, — кивнул я. — Привычный одеколон, но вчера не собирался на свидание. Так лучше?

— Конечно, лучше, — усмехнулась Хильда. — Сейчас модно выглядеть небритым дровосеком. Этаким реднеком, который не рубит деревья, а целый день ухаживает за собой, чтобы вечером понравиться другим дровосекам. Вчера ты был такой.

— Мне не нравятся дровосеки! — запротестовал я. — Мне по душе шведские девушки с косой!

Да, после работы я перышки почистил, наплевав на конспирацию. А что, свидание с женщиной не каждый день бывает. Дева тоже принарядилась в нарядное платье, туфельки и кацавейку, отороченную мехом. И косу переплела — теперь несколько тонких косичек, лежащих на голове, сходились в одну толстую за спиной. Очень стильно.

Где-то читал, что женская коса содержит до двухсот тысяч волосков и может выдержать двадцать тонн груза. Полезная деталь, особенно для валькирии.

— Наверно, ты прав, — задумчиво произнесла она. — Рэднеки не носят велюровые шляпы типа «мафтир-гитл».

— А это что такое?

— То же, что и «хомбург», только без залома. Головной убор ортодоксальных евреев.

— Эй, не надо меня путать с дровосеками и евреями, — возмутился я. — Обычная городская шляпа, безо всяких намеков.

А сам подумал: надо свой конспиративный облик кардинально менять. А то ишь ты закавыка — то ли рэднек, то ли хасид. Что люди подумают? Наверно, стоит с Аленой посоветоваться, ведь в институте кинематографии изучается тема актерского образа и перевоплощения. Да и нарядах Алена шарит лучше меня.

— Ладно. А почему ты здесь стоишь? — прищурилась Хильда. — Мог бы и позвонить.

— Тут такое дело, — показал рукой я. — Машину покупаю.

— Вот эту? — удивилась она, и неожиданно захохотала. — Энтони, Тойота RAV4 — хороший выбор, но это уникекс. Скорее даже, женский вариант паркетника. Практически, гламур. А тебе нужен брутальный джип.

— И какой же, по-твоему, мне нужен джип? — скептически хмыкнул я, догадываясь о ходе мыслей девы.

— А что может быть лучше Тойоты Ленд Крузер Прадо? — обозначила вопрос Хильда, и тут же сама на него ответила: — Разве что Вольво XC60.

Обернувшись на женский смех, продавец-зумер вгляделся в меня.

— Так вы вернулись! — обрадовался он как родному. — Будем оформлять?

— Нет, — неожиданно встряла валькирия. — Погоди, Лёша.

— Вас понял, — закивал парень. — Пойдете к директору? Логично, там скидка будет больше.

Подхватив меня под руку, Хильда направилась в сторону от шоу-рума. Прошла мимо офиса, где за неприметной стеклянной дверью с надписью «служебный вход» оказался тесный коридор. Неоновая лампа над головой блымала и щелкала, однако деву это не пугало. За следующей дверью оказался сервис — большой ангар, заполненный боксами с оборудованием и автомобилями. Обычный автосервис, коих за свою жизнь я повидал немало. Гудели подъемники, суетились люди в фирменных спецовках.

Следом за нами просочилась охрана. Сделав вид, будто прикидываются ветошью, парни остались у двери. А Хильда глазом не повела — направилась к джипу темно-синего цвета. Пикнула брелком, «крузак» радостно моргнул в ответ.

— Взгляни, Энтони: это не женственный «рафик», это самец с брутальным характером, — она распахнула дверь. — Хочешь посидеть?

— Да что мы, «Кукурузера» не видели? — хмыкнул я. — В нашей деревне и так ездил, и рулил не раз.

Прошли те времена, когда понты были важнее пенсий. Тогда я катался на бэхе ха-пятой и носил тяжелые часы «ролекс». Не в целях самообороны, время тоже было тяжелое. Нравы в среде новых русских бизнесменов царили простые — руководителя фирмы встречали по одежке, а провожали по айфону. Пусть у тебя часы из Гонконга, а бэха сильно б/у, неважно. Издалека не видно. И даже если ты сильно устал от показухи, в тебе все чаще подавали голоса понты. Понты метались и колотились.