Читать интересную книгу Шестой прыжок с кульбитом (СИ) - Сербский

— Заранее прошу прощения, если отвлекла от важных дел, — снова улыбнулась она. — Тогда извиниться не удалось. Могу я сейчас предложить вам чашечку настоящего кофе?

— Лучше поздно, чем не туда, — подумал я удовлетворенно, согласно кивая. — Забыта брань, и стерт кровавый след обиды…

Валькирия повлекла куда-то вглубь салона. Развлекая по пути непринужденной болтовней, она вела себя как старая знакомая после долгой разлуки. Как там заметил поэт? «А сама-то величава, выступает, будто пава. А как речь-то говорит, словно реченька журчит».

Дева с улыбкой оглядывалась, размахивая руками и широко мотыляя толстой косой — жаловалась на гадский фен, который «не прёт». Если кто подумал глупости, речь не о розовом порошке, который нюхают наркоманки якобы для похудания. Речь шла о бытовом приборе для сушки волос, временами работающем избирательно, не на всех режимах.

Слушал я не очень внимательно, лишь только марку фена уточнил. Услышав в ответ знаменитое имя «Филипс», хмыкнул. Вентилятор с электроспиралью от серьезного производителя — техника надежная, там нечему ломаться. И возни при ремонте всего ничего, максимум десять минут. Разобрать, удалить пыль и волосы, почистить контакты. И все дела, чашку кофе дольше пить.

Более интересной мне казалась сама валькирия. Девушка крупная, кость широкая, а талия тонкая. Короткая лайковая курточка синей кожи эту деталь лишь подчеркивала. Двигаясь следом, мне волей-неволей приходилось задерживать взгляд на ее джинсах. Как говорится, «не можно глаз отвесть от экстерьера сзади».

Так вышло, не квадраты же напольной плитки разглядывать? Очень удачная модель, в народе такие джинсы называют «как влитые». Только далеко не все девушки могут позволить себе голубые штаны от «Альберта Ферретти» и кроссовки-носки «Баленсиага». И не всем, кто при деньгах, бог дал стройные ноги для их демонстрации. И уж совсем редко такое дополняется вишенкой на торте — круглыми ягодицами. Эта девушка обладала и тем и другим.

Карточкой-ключом она отворила неприметную дверь в офисном коридоре, и мы поднялись на второй этаж. Короткий тамбур заканчивался холлом с креслами и телевизором. В стенах белели четыре двери, по две на сторону. У одной из них снова потребовалась карта-ключ. Внутри оказался обычный гостиничный номер, крохотный, с тесной прихожей. Но трехкомнатный люкс, такое делают для вип-персон.

Разуваясь, я огляделся. Планировка без изысков — гардероб, ванная и туалет здесь же, обозначены не буквами вроде «мэ» и «же», а пиктограммами для самых непонятливых. Через раскрытые двери видно шаблонное убранство гостиной, и за ней, распашонкой, кабинет с компьютером и широкая кровать в стандартной спальне.

Овчарка, лежащая на коврике, несколько выбивалась из офисного ряда.

— Знакомьтесь, это Дик Никсон, — сказала Хильда. — Дик, это Антон.

Она отдала парочку указаний по-немецки, и насторожившийся пес потерял ко мне интерес. Он так и не встал, но меня заинтересовало не отсутствие вежливости.

— Почему у него глаза побитой собаки? — задал я риторический вопрос.

Особое зрение четко показывало над псом серое облако боли. Для этого даже приседать не пришлось. Но девушка ответила.

— Машина сбила, — коротко бросила она.

Вдруг губы её искривились, и валькирия всхлипнула. Я перевел внимательный взгляд на Хильду. И только теперь понял, что меня смущало с самого начала: явный непорядок со здоровьем девы. Особенно плохо выглядело бедро с правой стороны. Рваная посеревшая аура, потеряв в этом месте красный цвет, демонстрировала воспалительный процесс. И с такой болью она невозмутимо ходит? Крепкий характер, однако. А спокойствие это показное, так выходит.

— Неси мешок для мусора, — так же коротко распорядился я. — Или любой целый пакет.

Боль постоянный спутник хворого человека, и бороться с этим злом я наловчился. Поднаторел так, что от зубов отскакивало — как два пальца. Собаку не съел, но руку набил. Впрочем, с такой ежедневной практикой и циркового медведя можно натаскать на что угодно, даже шпагой дуэлировать.

Только мне эта наука представлялась избыточной. Видеть человека насквозь — штука полезная, но слишком уж хлопотная. Бог мой, как же раньше всё было проще! Сиди себе, чини блендеры с кофеварками. Работай для людей, пока не сдохнешь. Жила бы страна родная, и нету других забот… Никаких забот, кроме пенсии — она у меня хорошая, но маленькая, без работы никак. А что, если бы не умер от электричества, так загнулся бы от старческих болячек.

Однако это всё лирика, надо работать и здесь.

Дик Никсон моргнуть не успел, как его боль оказалась в мешке. Следом отправилась боль женского бедра, которую я сдернул мимоходом. Хильда дернулась. Не от боли, от ее внезапной пропажи. Глаза широко распахнулись, на лице ее появилось и тут же исчезло изумлённое выражение. Завязав пакет узлом, я прошел на крохотную кухоньку, где под мойкой обнаружил мусорное ведро.

И пока мыл руки, Хильда заглянула сбоку:

— Что это сейчас было?

— Немножко Дика починил, — честно сообщил я.

— И меня?

— И тебя заодно.

— Антон, ты добрый волшебник Юлтомтен?

— Типа того, — кивнул я. — Немножко добрый. Мастер по ремонту шведских девушек и немецких овчарок. И это еще не все грани моего таланта.

Как-то незаметно мы перешли на «ты». Для сотрудников иностранных компаний в России это не диковинка, обычный стиль общения. Только вот Хильда легкий тон не поддержала — поджав губы, иронию посчитала сарказмом.

— Странно, но почти не болит! — приложив руку к правому бедру, серьезно сообщила она.

— Это плохо?

— Нет, очень хорошо, только непонятно. Как чинят кофеварку, я видела. Теперь сама умею. А как чинят боль?

Вместо ответа, вытирая руки, я потребовал:

— Рассказывай.

— Как догоняла, как подрезала? — грустно улыбнулась она. А затем, не дожидаясь моей реакции, рассказала.

Ничего особенного не услышал, история приключилась незатейливая. Три дня назад после работы она гуляла с Диком. Здесь, неподалеку. Смеркалось, к тому же выпал туман. Автомобиль не видела — он появился сзади, внезапно и без фар. В последний момент автомобиль тормознул, его занесло, и левым задним крылом он ударил собаку. Дика отбросило как мячик. Хильде тоже досталось, но не так сильно — она шла на метр дальше. После наезда лихач не остановился. Наоборот, взвизгнул покрышками и умчался в туман.

Тут же нашлись добрые люди — прибежали на звук. Место, где собака верещит, а девушка громко ругается, нашли сразу. Подбежали, ощупали, вызвали скорую. Хильда поднялась сама, даже отряхнулась. А вот собачка встать не смогла, только скулила сильно.

Скорая приехала быстро. Врач осмотрел пострадавшую, но кроме приличного синяка на бедре, ничего страшного не обнаружил. После соточки евро, всученной насильно, бригада тщательно посмотрела и собачку, переломов не выявили. «Песик полежит и отойдет», сообщил доктор. Не в том смысле, что отойдет в мир иной, а отойдет от удара. Собаки, мол, живучие. Доктор скорой помощь собрался отваливать но, увидев шведский паспорт при заполнении бумаг, решил везти пострадавшую в больницу — на всякий случай, для контрольного снимка и более тщательного осмотра.

— Умер вечер. Ночь чернеет. Ропщет море. Мрак растет, — пробормотал я.

— Чего? — не поняла валькирия.

Я извинился за неуместную цитату из Бальмонта, сказанную невпопад. И для ясности добавил окончание стиха:

— Челн томленья тьмой охвачен. Буря воет в бездне вод.

Согласно кивнув насчет бездны волн, она продолжила рассказ — с того места, где вновь применила бумажник. Хитрый ход легко позволил врачам положить на носилки Дика, и по пути заехать в ветеринарную клинику. Там Хильда с ходу выдала аж несколько европейских бумажек разного достоинства, поэтому ехать дальше не пришлось. Ветеринары оказали медицинскую помощь обоим — кольнули чего-то собачке, и ей тоже впрыснули обезболивающее. Сделали рентгеновские снимки, помазали бедро мазью. Врачи скорой помощи принимали посильное участие, премия им также досталась.