К счастью, в круговерти постоянных покушений и просто дурацких скандалов, у Лешки не было времени, чтобы вывезти на помойку весь наш мусор, и в углу я обнаружила с десяток пустых бутылок из-под алкоголя. Стараясь, чтобы никто не заметил, я потихоньку оттащила их в свою комнату, присовокупила Лешкину банку с металлическими шурупами и болтами, найденную в шкафу в прихожей, и катушку тонкой, но прочной бечевки. И приступила к сооружению капкана, заранее перетащив к Павлу свои вещи.
Над механизмом пришлось изрядно поломать голову. Для начала я подтащила к двери две табуретки и выставила на них свой арсенал бутылок, наполнив их гвоздями и прочими гремящими мелочами из Лешкиной банки. Потом каждую бутылку обвязала бечевкой и концы веревки сплела вместе. А вот над тем, как все это великолепие заставить с грохотом рушиться при попытке открыть дверь, я думала долго и перепробовала несколько вариантов, пока наконец, не соорудила вполне себе годную конструкцию, для чего пришлось еще и позаимствовать у Лешки моток лески, которую протянула под дверью и снаружи прицепила к ручке. Правда, теперь в комнату не могла без шума проникнуть даже я, а леску все-таки было видно, но я подумала, что в темноте преступник вполне может и не обратить внимание на какую-то леску, вряд ли он будет включать свет в коридоре. А если не подходить к комнате вплотную, то следы моей работы и вовсе были совершенно не видны постороннему глазу.
Удовлетворившись проделанной работой, я вернулась к Катьке на кухню. Подругу свою я застала полностью погруженную в процесс терки свеклы и в разговор по телефону – они с мамой обсуждали детали завтрашних похорон. Я не стала ей мешать и вышла на крыльцо.
На улице немного подморозило и уже начало темнеть. Мне был хорошо виден участок перед сараем, где Лешка обычно рубил дрова. Собственно говоря, именно этим он как раз и занимался сейчас. Я поискала глазами остальных и обнаружила их чуть поодаль, у беседки с мангалом. Павел с Никитой о чем-то очень оживленно говорили, размахивая руками. Слов я разобрать не могла. Да и не сильно хотела. Я поймала себя на мысли, что рассматриваю Павла с огромным удовольствием и даже невольно сравниваю его с красавчиком Никитой, причем не в пользу последнего. В Павле не было ни капли слащавости и смазливости Никиты, зато он явно превосходил приятеля и ростом и в ширине плеч. И лицо его, хоть и трудно было назвать красивым в классическом понимании, было приятным и открытым. И еще он очень недурно целовался. И с чувством юмора все было в порядке, хоть он и не стремился это показывать, да и вообще в компании вел себя тихо, предпочитая молчать, в отличие от того же говорливого Никиты. И еще, что-то мне подсказывало, что не такой уж он и флегматик, как это могло показаться. По крайней мере, в постели он вполне может раскрыться с другой стороны.
Воображение пошло вразнос совершенно против моей воли. Сначала я размечталась о том, как мы проведем предстоящую ночь, и это было вовсе не про поимку злоумышленника, а совсем про другое. От непристойных сцен меня потянуло в романтику, я представила себе, как он признается мне в любви и просит стать его женой. Одернула я себя на том месте, когда мысленно уже рассказывала нашим внукам историю нашего знакомства с их дедушкой. Сигарета уже сгорела, а я все держала потухший окурок и глупо улыбалась, наблюдая как Павел с Никитой что-то обсуждают.
«Стоп! – попыталась я вернуть себя на землю. – Куда это меня понесло? Не хватало еще тут влюбиться по уши! Внуки уже в дело пошли, совсем я, что ли, рехнулась! Какие, к черту, внуки, у нас и не было-то еще толком ничего, кроме нескольких поцелуев! И вообще, вот изловим убийцу, праздники закончатся. Не будет же Стрельцов нас вечно держать тут, на Катькиной даче? Павел уедет в свой Питер, и новогодняя сказка завершится. Ишь, размечталась! Стыд-то какой! Пора уже понимать в моем возрасте, что сказки, если и случаются в жизни, то длятся совсем недолго. И вообще, никаких влюбленностей! Хватит! Так, милое новогоднее увлечение с приятным мужчиной. Внуки! Это ж надо такое придумать!»
И разозлившись на себя за свои идиотский фантазии, я выкинула сигарету в пепельницу и решительно ушла с крыльца в дом, где включилась в процесс подготовки к ужину с таким рвением, что Катька удивленно пялилась на меня весь вечер, вероятно, гадая, с чего это меня так вдохновила нелюбимая мною кулинария. Но вопросов задавать мне не стала, за что я была ей очень благодарна.
– У меня совершенно нестерпимо болит голова! Просто разваливается! – громко заявила я за ужином, улучив момент, когда рот Эльзы был занят пережевыванием пищи.
Получилось даже чересчур громко. Все с удивлением выпучились на меня, но я этого и добивалась. Мне надо было, чтобы все были в курсе, что я пошла спать.
– Кать, ты помнишь, Светка тебе давала какое-то сильное снотворное? У тебя еще осталось?
– Кажется, да…
– Дашь мне? Я, пожалуй, пойду к себе, лягу пораньше.
– Иди, конечно, таблетки там, на кухне, в аптечке, вторая полка слева от окна.
– Спасибо. Всем спокойной ночи! – я встала, прошла на кухню, открыла Катькину аптечку, сделала вид, что принимаю снотворное, и отправилась на второй этаж.
Там я проскользнула в Пашкину комнату. К ночи я подготовилась заранее, перед ужином приняла душ и нацепила самое приличное из имеющегося у меня с собой белья. Свет я включать не стала, мало ли, кто-нибудь выйдет во двор и увидит, что я вовсе не в своей комнате. В темноте я прилегла на кровать, собираясь дождаться Павла, и сама не заметила, как задремала.
Разбудило меня чье-то прикосновение к лицу.
– Паш? Это ты? Черт, я заснула! Сколько уже времени?
– Не волнуйся, – Павел сидел рядом со мной на кровати и улыбался. – Все разошлись уже. Эльза ушла в баню, Никита в свой дом, а Катька с Лешкой – в соседнюю комнату. Томки еще нет, наверное, решила остаться с нашим следователем. Я думал, что ты будешь у себя ждать преступника, хотел было заглянуть в твою комнату, но потом зашел сюда и увидел тебя в своей кровати…
Я хотела было сказать Павлу, что ему повезло, потому что если бы он решил сначала заглянуть в мою комнату, то об этом узнали бы все обитатели дома, но тут его губы нашли мои, и все мысли об