и вылился в совершенно безобразную драку, но цель-то достигнута не была. – Это ты завертела роман с Павлом! И не отпирайся, Павел уже признался во всем!
– Завертела роман с Павлом? – Борюсик от изумления выпустил Воблу из объятий. – Аллусик! Что она говорит?
– Она все врет! – заорала Вобла. – Я не вертела никакого Павла, то есть, никакого романа с Павлом! Они тут все с ума посходили!
– Ничего я не вру! Павел, подтверди!
Павел выглядел так, словно по нему проехался асфальтовый каток. Он все еще стоял рядом с Эльзой, удерживая ее, но услышав мою фразу, выпустил уже успокоившуюся женщину и сделал шаг к нам.
– Что я должен подтвердить? – спросил он, недоуменно глядя на меня.
– То, что ты вчера ночью целовался с этой… шваброй! – я бросила на него отчаянный взгляд и скорчила рожу, призванную напомнить ему о нашей договоренности.
– А, ну да, – Павел рожей впечатлился. – Целовался…
– Они все врут! Борюсик! Не верь им! Она хочет нас поссорить! Чтобы завладеть тобой! – истошно заорала Вобла.
– Я не понял. Павел, ты что, целовался с моей женой? – мне показалось, что Борюсика сейчас хватит удар.
– Ну да, в некотором роде. Так уж вышло…
– Яна, тебе не кажется, что все зашло слишком далеко? – шепнула мне на ухо Катька.
Мне казалось. Но деваться уже было некуда.
– Да, Боря, твоя жена по ночам бегает от тебя, чтобы целоваться с моим мужчиной! – нагло заявила я, испытывая мстительное удовольствие, глядя на Воблу.
– Почему с твоим мужчиной? С каким твоим мужчиной? – Борюсик от обилия информации, кажется, совсем утратил связь с реальностью.
– Вот с ним, с Павлом! Мы уже почти начали встречаться, но тут влезла твоя Аллусик и все испортила! – заявила я, понимая, что надо уже довести до конца эту душераздирающую сцену.
– Павел – твой мужчина? И он целовался с моей женой? – Борюсик недоверчиво посмотрел на меня, потом на Воблу, после чего уставился на Павла со странным выражением.
Павел тем временем подобрал валяющиеся на полу очки и внимательно оценивал потери. Кажется, они сломались. Увы, как выяснилось, сломанными очками ему выйти из этой передряги не удалось.
Борюсик внезапно издал то ли победный клич ирокезов, то ли вопль разъяренного Отелло, подскочил к Павлу и влепил ему пощечину.
– Это тебе за Аллусика! – взвизгнул он. А потом размахнулся и ударил его по другой щеке. – А это за Яну!
Павел от неожиданности снова выронил очки.
– Ян, прости, но это уже слишком! – бросил он, вздохнул, и спокойно, словно отрабатывал удар на тренировке, влепил Борюсику мощный хук. Борюсика отнесло к Вобле, а Павел в наступившей тишине невозмутимо поднял свои многострадальные очки, положил их в карман порванной Эльзой рубашки и молча вышел из комнаты.
– И не смей больше подходить ко мне! Бабник! – крикнула я ему вслед.
Все потрясенно молчали. Даже Эльза.
– Что вы на меня так смотрите? – буркнула я, чувствуя себя полнейшей идиоткой. – Кобель этот ваш Павел! Между нами все кончено!
– Пойдем отсюда! – пришел в себя Борюсик и потащил упирающуюся Воблу к выходу. Под его глазом уже начал проступать великолепный фингал.
– Боренька! Не верь им! Я все тебе объясню, – умоляюще бормотала Вобла.
– Дома поговорим! – отрезал Борюсик, и они покинули наш дом.
– Будь проклят тот день, когда я переступил порог этого дома, – Стрельцов подошел к Томке, вытирая нос, из которого струйкой текла кровь. – Тамара, извини, я не имел в виду нашу встречу. Я имел ввиду то, что вы тут все психи. Мы с Тамарой уходим, и я очень надеюсь, что больше вы тут никого не убьете!
И они вышли следом за четой Чебатюков.
– Браво, Яна! – тихо прошипела Катька. – Это ж надо было такое устроить…
– Да я-то тут причем, – вяло попыталась я оправдаться.
– Хватит уже меня держать! Что вы в меня вцепились? – очухалась Эльза. – Никита, дорогой, помоги мне сесть, дай руку. Ну, Катерина, я знала, что ты привечаешь всякий сброд, но это просто переходит всякие границы! И вообще, где обед? Я дико проголодалась. Никита, ты же останешься пообедать? Катерина, почему еще не готово? Дай нам пока что-нибудь перекусить. После всех этих волнений у меня зверски разыгрался аппетит!
– Сейчас, принесу салат, он почти готов, – Катька кинулась на кухню, я юркнула за ней.
– Кать, извини, я вовсе не хотела, чтобы все так получилось, – начала я. – Я же не знала, что сюда Вобла притащится, да еще и с Эльзой сцепится. Мне просто надо было поссориться с Павлом, чтобы все видели. Ты же помнишь, мы ночью собираемся ловить убийцу!
– Господи, еще и ночь! – Катька перемешивала салат с такой яростью, словно бедные овощи были во всем виноваты. – Ни минуты покоя! Яна, ты уверена, что надо это затевать? У меня уже голова опухла от всего этого! Когда же все это закончится?
– Вот поймаем ночью убийцу, и все сразу же и закончится! – заверила я подругу.
– Хотелось бы в это верить, – с сомнением протянула Катька.
К нам зашел Лешка, вид у него был помятый, ему тоже досталось в потасовке.
– Яна, я ни черта не понял. Что тут произошло? Павел с Воблой?
– Ты же сам все слышал, – буркнула я. Обманывать Лешку не хотелось, но для чистоты эксперимента он должен был поверить в мою ссору с Павлом. – Козел твой Павел. И бабник!
– Вот уж никогда бы не подумал, – Лешка выглядел совершенно обескураженным.
– Все вы мужики козлы! – сообщила я.
– Почему сразу все? – обиделся Лешка.
– Потому что! – внезапно встряла Катька, вручая мужу миску с салатом. – Неси вот лучше на стол, пока Эльза Никиту не сожрала с голодухи. Ян, поможешь мне с остальным? Надо картошку почистить, а я поставлю курицу…
Лешка вздохнул и пошел обратно в комнату.
– А Павел-то, молодец! – внезапно хихикнула Катька. – Как Борюсику твоему по морде съездил! Мужик! Кстати, ты бы пошла к нему, пока никто не видит. Утешила бы мужика. Ему, кажется, больше всех досталось в этой передряге.
– Успеется, – я чувствовала свою вину перед Павлом, и мне не очень хотелось с ним объясняться. – Ничего, переживет. Он же понимал, во что ввязывается.
– Ну, может, оно и к лучшему, – философски заметила Катька. – Пусть сразу поймет, что ты сумасшедшая, чтоб знал, что от тебя ожидать. Если он все это вынесет, то вам уже ничего страшно не будет!
– Если вынесет, – с сомнением пробормотала я. Все-таки я сильно переборщила с этой ссорой, и у меня не было уверенности, что я настолько нравлюсь Павлу, что он после всего случившегося все еще будет желать продолжить