После одеяла у меня очистился большой капитал, и думаю, мне хватит его надолго.
Я очень хотела послать Вам телеграмму к Пасхе, но при семи няньках… так ничего и не вышло.
Буду ждать дальнейшего описания сейдера59. Думаю, что у Вас было очень приятно.
К<аж живется Вам в Вашем новом доме? Напишите обязательно. Правда ли, что на Кармеле живут злые мухи и они больно кусают?
Придется Вам много купить с Вашими племянниками и прислать мне по крайней мере 6 кило. Эти кило мне необходимы, я очень похудела. Стала тоненькая и все говорят, что красавица. Глаза с синичками занимают поллица60. Бунин говорит <:> просто архангел. Я решила назваться Марией де Плессис в 53 года и взимать за вход по франку61. Прямо о красе моей легенда ходит. Придется послать Вам свою карточку. Сама же я уж очень давно в зеркало не смотрелась и в красу не верю, но не желаю в зеркале этому неверию найти подтверждение, в него не смотрюсь, а красавицей себя называю.
Письмо выходит не очень скромным, но ничего – при том же я богата, а богатство портит.
С постели я совсем не подымаюсь и для уборки комнаты меня переносит Илья Ис<идорович> на руках. С новой сестрой жизнь моя стала очень приятной. Уход замечательный. Опять хвастовство. Она называет меня Иовым <sic>, т. к. за все ее пребывание при абсолютно бессонных ночах не слыхала ни одной жалобы. Будто ночью только говорю, что хочу спать – это когда очень мучает кашель. Вам же я жалуюсь и говорю, что болезнь моя тяжелая. Всегда на фоне дурноты. Ведь очень трудно, а в еде все дело – стараюсь, но для старания мало сплю. Я ничего не читаю и единственно это по пятницам пишу Вам письма. Если Вы письма не получаете, то вина не наша, а аэроплана. Ни одной пятницы не пропустили.
Никак не может установиться погода. Все холод и дожди. Хотят при хорошей погоде везти меня в St Cloud на дачу. Я на этот счет мнения не имею. Мне все равно. Глаза мои прошли. И вот сегодня неделя к<аж спит горло. Могла бы петь, если бы был аппетит.
Когда собираетесь Вы в Европу? И<лья> Ис<идорович> думает, что скоро, я я думаю, что не раньше осени? Не знаю, где буду к тому времени, но если на этом свете, то обязательно приедете ко мне? Правда ведь <?>
Будьте благополучны, дорогой Друг. Пишите.
Ваша красавица А. Фондаминская
Фондаминская – Рутенбергу
Paris, 3 mai 1935
130 av. de Versailles
Мой милый, дорогой друг,
Вы подарили мне ручку, и вышло, что Вам ею пишу. Я, согласно Вашему желанию большому и, увы, моим маленьким силам, буду стараться поправиться. Хочу тогда, чтобы свозили Вы меня в большой Hotel в Иерусалиме, и с самого верху буду смотреть вниз.
Т.к. у меня нет голоса и я не могу говорить, то есть у меня сильное желание поговорить. Так бы и проговорила целый день и хочу… хочу выбрать Вас жертвой и говорить буду, чтобы меня не перебивали. Хорошо?
Поздравляю Вас с новосельем и желаю Вам от всего сердца счастья, благополучия и здоровья. Постараюсь к Вам в гости поехать. Нашлась ли в Палестине для Вас прислуга? Давно Вы мне не писали о здоровье.
Для меня неделя была разная Большая Тема, но спала три ночи. Две последние хожу, но тоже не без сплошной бессонницы. Иногда кашляю по 4 ч<аса> без перерыва, вот и превратилась в скелет. Даже противно.
Денежки мои, к<аж говорила одна еврейская дама, целы и невредимы. Пока.
У нас тоже весна – третий день светит солнце, но греет пока мало. В доме порядок полный и уход за мной идеальный. Будьте здоровы и благополучны, дорогой, милый Петр Моисеевич.
Ваша дуреха Амалия Фондаминская
Фондаминские – Рутенбергу
Paris, 10 mai 1935
130 av. de Versailles
Милый, дорогой Петр Моисеевич, прошла эта грустная неделя, и мне все грустно, грустно. Посылаю Вам, дорогой друг, свой грустный, но нежный привет avec le plus beau sourire62, который у меня есть. Будьте здоровы и благополучны. Ваша Амалия Фондаминская.
P.S. Даже der wunderschöne Monat Mai63 не принес мне облегчения.
<На обороте письма Амалии Осиповны>
10 V 1935
Дорогой Петр Моисеевич,
Эта неделя прошла без больших перемен. Общее впечатление, что А<малия> О<сиповна> слабеет и теряет в весе. Она стала совсем худенькой, только лицо еще сохранило свой прежний вид. На следующий раз мы пришлем Вам ее несколько карточек. По настоянию окружающих, позвали еще одного специалиста по легким, но он ничего не придумал. Пока еще холодно, и мы не думаем о переезде. До нас дошли слухи, что Вы приезжаете сюда в июне – это было бы очень хорошо. А<малия> О<сиповна> очень грустная, и нет способа ее развлечь. Только любовь и внимание друзей ее утешают. Очень хочется, чтобы Вы ее еще повидали. Будьте здоровы. Пишите.
Целую Вас, Ваш И. Ф<ондаминский>
Фондаминские – Рутенбергу
Paris 17 mai 1935
130 av. de Versailles
Дорогой друг,
Так и случилось еще до получения Вашего письмао денежки растратила, но суммы оставшейся хватит до Вашего приезда. Я уж давно слышала, что в июне Вы приедете в Париж, но про Вас я верю, только когда Вы сами пишете. Никаким рассказам не верю. Я, конечно, буду в Париже, ибо слаба так, что когда переносит Илья Ис<идорович> в соседнюю комнату, то кружится голова. У меня катастрофа с едой. Натура моя отказывается принимать пищу. Доктора работают изо всех сил – стараются. Рвоты ежедневные. Не знаю, кто кого победит: натура моя или я. На этом и кончаю и шлю Вам сердечный привет.
Ваш Махатма Ганди.
<На обратной стороне рукой И.И. Фондаминского>
Дорогой Петр Моисеевич,
Неделя была плохая. Была консультация с врачом по туберкулезу легких – разумеется, она ничего не дала, но разумеется, врач предложил попробовать новые лекарства (что же иное может предложить врач?) – в результате неделя тошноты и рвоты. Надеюсь, что на этот раз это окончательно убедит докторов и они не будут повторять опытов с лекарствами. В общем, она все слабеет. И тем не менее «чудо» возможно – болезнь может сама остановиться. Если чуда не произойдет, то долго А<малия> О<сиповна> этого состояния выдержать не может (без сна и пищи). Потому, если хотите еще ее увидеть, поторопитесь с приездом. Известие о Вашем приезде ее очень обрадовало. Помимо докторов, мы применяем еще одно лечение (без лекарств) – но это скорее в области гипноза, и я пока об этом не рассказывал Вам. Если будут результаты, сообщу.
Целую Вас, Ваш И. Ф<ондаминский>
Фондаминский – Рутенбергу
24 V 1935
Дорогой Петр Моисеевич,
А<малия> О<сиповна> быстро слабеет. Если не произойдет чуда, она долго не протянет. Всю эту неделю она совсем не ела – ничего! Выпивает 2–3 чашки чая с лимоном и кусочком сахара, и это все. Всякая другая пища вызывает немедленную рвоту. Доктора объясняют это состояние общим отравлением организма и перерождением печени. Но толком никто ничего не знает. Да это и не имеет значения, ибо никакое лечение невозможно – всякое лекарство вызывает страшную реакцию. Ей применяют искусственное питание, но на нем долго продержаться нельзя. И, действительно, она худеет и слабеет со дня на день. Хотела Вам написать сегодня несколько строк, но отложила до завтра из-за слабости. Но она не сознает своего положения, и настроение ее не такое мрачное, как раньше. Чем это объясняется? Возможно, что это обычное явление у туб<еркулезных> больных. Но возможно и другое: к ней приходит одна женщина-врач (это секрет), кот<орая> имеет к<акую>-т<о> «силу» в руках. Кладет ей руки на грудь и уверяет, что легкое быстро поправляется. И, действительно, темпер<атура> упала (до 37.9), кашель стал легче. Во всяком случае, хорошо то, что А<малия> О<сиповна> верит в это лечение и строит на нем некоторые надежды. Лежит она, окруженная общей любовью и заботой. И это ее радует и ободряет. Я держусь совсем хорошо, и в доме полный порядок. Посылаю Вам пока две карточки – скоро пришлю еще. Постараюсь, чтобы она успела еще написать Вам несколько слов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});